Любен Дилов - Упущенный шанс Страница 26

А история эта, замечу я как врач и человек, по всем меркам невероятная. Зная Мони с момента его прихода в юношескую команду, у меня есть все основания утверждать, что он не прочел ни одного научно-фантастического романа, ибо круг его чтения был ограничен спортивными журналами. О его интеллигентности не стоит и говорить, а воображение его развито не лучше, чем у осла.

Ну так вот — по мнению Мони, встреченные им люди являлись представителями параллельно существующей человеческой цивилизации. Они жили на той же планете, что и мы, но в параллельном времени и параллельном пространстве. Снова процитирую Мони: — Ты, доктор, что-нибудь слышал о симметричности Вселенной? Не о той симметричности, с которой каждый из нас знаком, а о симметричности внутреннего устройства Вселенной? Ладно, допустим, ты слышал, но ведь я-то не слышал, никогда ничего об этом не знал да и теперь не знаю! Нет, тут дело не в антимирах с антиматерией, про это даже дети знают! Просто эти люди живут в обратной плоскости нашего пространства и в обратном времени, одним словом, в каком-то другом измерении. Ты можешь себе это представить?

Ну нет, пусть это представит себе кто-нибудь другой!

По словам Мони, выходило, что ученые из этого параллельного мира уже давно искали способ связать оба мира особым тоннелем, надеялись, что и мы ведем работы в этом направлении, поскольку теоретически они сумели доказать, что мы существуем, а согласно их гипотезе о всеобщей симметрии, мы должны были находиться примерно на том же уровне развития. Наконец им удалось осуществить проект прокладки такого тоннеля или шлюза к нашему миру, хотя направление его в пространстве было выбрано случайно. В тот же день они должны были выслать на связь с человечеством троих своих представителей. Каковы же были их изумление и радость, когда через их шлюз, опередив их собственный визит, прибыл человек из параллельного мира…

Да, изумление их при виде влетающего лыжами вперед Мони Пробкина представить нетрудно, но что касается их радости, то тут я не больно уверен.

— Похоже, доктор, ты все еще не веришь мне, — возмутился моей шуткой чемпион, и нетрезвые глаза его затуманились слезами. — Тогда скажи мне: откуда в моей голове взялась вся эта история?

Успокаивая его, я мягко сказал:

— Да верю я, верю, Пробка. Да и что мне еще остается…

Что заставило меня усомниться в искренности их радости? Да то, что они якобы внушили ему во время сна под колпаком. Они заверили его, что безмерно счастливы, что к ним случайно попал именно тот, кого здесь называли «чемпионом», то есть самый умный, самый достойный человек параллельного мира. Однако после того, как они с помощью аппаратуры изучили содержимое его мозга, им было нетрудно прийти к выводу, что на нашей общей планете, как и во Вселенной вообще, симметрия не такая уж полная и что развитие наше осуществлялось не слишком равномерно и однонаправленно. Поэтому, вернув нашего посланца обратно, они во избежание неприятностей сразу же наглухо задраили свой шлюз. И теперь подождут, когда мы пробьем тоннель в их мир. Пока же нам достаточно знать то, что они существуют и готовы принять нас с распростертыми объятиями…

И если дело обстоит именно так, нужно признать, что наши параллельные собратья по разуму — существа очень деликатные и любезные. Особенно если учитывать, что Пробка многое опустил в своем рассказе о том, какие вопросы ему задавали и что он на них отвечал… Ведь не могли же и в самом деле их заинтересовать одни только его лыжи и ботинки. Знаю я нашего чемпиона!

Эта мысль не оставляла меня даже тогда, когда Пробка живописал, как его привели на площадку, как показали, куда ставить лыжи, как он снова летел в невесомости и как приземлился в сугроб под трамплином, чувствительно ударившись задницей. Под конец он спросил:

— Ну и что ты обо всем этом думаешь, доктор?

Не удержавшись, я съязвил:

— Что они заработали себе кучу неприятностей.

— Каких неприятностей? — насторожился он.

— Да со шлюзом, — поспешил я загладить неделикатный выпад, недопустимый по отношению к пациенту.

— Самое главное, что ты вернулся живым и здоровым.

— Значит, ты тоже считаешь, что я во всем виноват, что я…

Мони внезапно замкнулся в себе.

К такому обороту я не был готов и потому поинтересовался, кто еще так считает. Я боялся, что своей историей он успел поделиться еще с кем-то.

— Я так считаю! — мужественно признался он, и мне стало понятно, что это и есть подлинная причина его заболевания и что помочь ему я не могу.

Вдруг Мони встрепенулся.

— Слушай, доктор, а может, нужно сообщить об этом? Ну там, в правительство, или в ООН?

Не зная, что делать, я попытался отшутиться:

— Это уж тебе решать, Пробка. Я ведь всего-навсего спортивный врач, а не чемпион.

Он подавленно вздохнул: — Вряд ли мне поверят…

— Вряд ли, — согласился я. — Разве такому можно поверить?

— Но ведь они ждут нас, доктор! Как же быть?

Я постарался утешить его.

— Ничего, ждать им не так уж и долго. А тебя надо вылечить как можно скорее, сейчас я дам тебе направление к другим врачам, они тебя подлечат. Нельзя же всю жизнь терзаться чувством вины перед человечеством. Да еще не перед одним, а целыми двумя человечествами. Это не по силам паже чемпиону…

Позднее, конечно, я понял, что не так уж и плохо верить, что кто-то нас ждет, чтобы поторопиться проложить дорогу к другому, может быть, и в самом деле более разумному миру. Раз одному человеку приятно сознавать, что его ждут, это должно быть приятно и всему человечеству.

Эта мысль и заставила меня записать рассказ Симеона Пробкина в качестве предисловия к анамнезу, с которым я направил его в психиатрическую лечебницу. Все ясно, дорогой: ты хромаешь не только в современной тематике, но и слабо справляешься с сочинениями на вольную тему. А говорят, в наш век человек шагу ступить не может без компьютеров, как недавно без электричества. Однако оказывается, что и компьютерам без нас не обойтись. Конечно, я понимаю: тебе хотелось сочинить нечто забавное, но рассказ твой вызывает не смех, а сочувственную улыбку.

Во-первых, вышучивать спортсменов — трюк довольно дешевый. Что из того, что мы с тобой такие всесторонне развитые и культурные? А вот прыгнуть с трамплина — небось, слабо? А во-вторых, идея твоего сочинения оскорбительна для человечества, а я, между прочим, патриот. И кроме того, она ничем не мотивирована. Высокоразвитая цивилизация, уважающая гуманистические ценности, не стала бы отказываться от контакта с человечеством на том лишь основании, что столкнулась с его случайным представителем, который ей не понравился. Она не может не знать того, что знает у нас каждый школьник: изолированный эксперимент еще ничего не доказывает. Что ж, придется дать тебе возможность реабилитировать себя. На сей раз пусть эта же или подобная ей цивилизация пожалует к нам.