Концерт Патриции Каас. 4. Недалеко от Москвы. Жизнь продолжается - Марк Михайлович Вевиоровский Страница 28

– Зачем ты так, дед? Можно кончать экстерном, можно отложить на год … Там видно будет.

– Действительно, Василий Васильевич, зачем вы так … – Тоня назвала его по имени и отчеству, хотя обычно называла дедом.

– Извините, ребята. Просто я … конечно, что Уля выйдет когда-нибудь замуж было понятно … Но я как отец …

– Дед Вася! Вы с мамой Галей были мне отцом и матерью, и я этого забыть не могу. И любить вас буду всегда … Только я Гришу люблю и теперь я его … жена …

Уля хотела сказать «я его женщина», но пощадила моральные устои старого человека.

– Не нервничай, Уля. Все обойдется, все встанет на свои места – просто время нужно. Где вы жить думаете? Ведь Уля у нас невеста богатая – у нее комната в двухкомнатной квартире.

– Слушай, Толя, ты что провокациями занимаешься? Или думаешь, что я ничего не знаю про тебя? Говори, что ты знаешь!

– Дед Вася! Сам то ты как думаешь? Ты же умный … по крайней мере мы с Тоней всегда держали тебя за умного …

– Наша с Галей квартира – Улина квартира, а я в ней как довесок, пока не помру. Молодые могут жить и у нас … Ты что, думаешь, об объединении квартир? Верно, Толя?

– Подумаем. Спешить не нужно, время есть.

– А если я завтра помру?

– Не помрешь. И живи долго. Еще внуков понянчишь … Лучше пусть Гриша расскажет, как дела у него в редакции.

– Все в порядке. Работу приняли и еще подкинули. Больше всего им понравился портрет девушки – я сейчас покажу.

Гриша вышел и вернулся с листом, на котором была нарисована счастливая Уля.

– О!

– Гриша, ты молодец!

– Когда ты успел такое нарисовать?

– Это он сегодня ночью нарисовал … Наверное, с натуры. – Уля смущенно улыбнулась. – Он хочет этот портрет на стенку повесить. Говорит, первый наш семейный портрет …

– И правда, первый семейный портрет молодых Свиридовых …

Беседа за столом продолжалась, перескакивая с одного на другое.

Вскоре ушел к себе Василий Васильевич, затем Гриша увел к себе Улю .. .

СТАЛИ ЦЕЛОВАТЬСЯ

Войдя в комнату они не сговариваясь начали целоваться.

– Гришка, в чем же дело? Ну, что, мы вчера познакомились? Только начали целоваться?

Гриша уселся на диван, притянул ее к себе. Она села рядом, обняла его.

– Скажи мне, почему … почему нам с тобой так хочется … целоваться … и все прочее …

Она пересела к нему на колени, но целоваться так было неудобно, и она встала и села на его ноги верхом, обняв его коленями.

– И почему … я тебя стала немного стесняться?

– Правда?

– Правда. Но немного, – и она обхватила его и прильнула к нему. – И чуть-чуть, когда я голая или ты голый …

– Так хочется проверить …

– Давай!

– А как теперь? – Гриша приподнялся и посмотрел на ее обнаженное тело, раскинувшееся рядом.

– Знаешь, мне теперь кажется, что когда ты смотришь на меня, то ты меня ласкаешь … а это так замечательно …

– А мое тело тебя смущает?

– Глупый!

Она ласкала его еще неумело, но очень ласково, и не стеснялась самых откровенных ласк, поэтому они снова слились воедино …

В душе они мылись вместе, уставшие и счастливые, и опять целовались …

– Ты знаешь, когда-то давно родители ходили в душ голышом …

– Прямо при тебе?

– Да, и я видел их голыми. Потом перестали, стали надевать халаты. Нам с тобой тоже надо приобрести халаты – мы же теперь солидные семейные люди …

– Смешно!

– Придется привыкать.

– А ты … ты видел их … в постели?

– Да, я видел их, как они спали голые обнявшись. А еще я забирался в кровать к маме … к Тоне, когда мы жили там, далеко, и мне было плохо … Это тогда, когда умерла моя настоящая мама …

– Не надо, успокойся, – Уля прижала его голову к своей груди и стала гладить.

– А ты совсем меня не стеснялась?

– Да, и не могу понять, как ты это сделал. Но ты для меня был … ну, не знаю, бог или самый главный, самый сильный и самый верный … Как я тебе верила и верю … и как люблю тебя …

– И я тебя люблю очень-очень … моя милая Улечка …

ПОЙДЕМ НА ТАНЦЫ

– Сегодня на заводе танцы. Пойдем?

– Пойдем.

Уля обрадовалась и стала переодеваться. Через десять минут она была готова – джинсы, открытый живот, белый топик, обрисовывавший ее грудь. И он был не хуже – тоже модные джинсы, модная короткая майка.

На автобусе они доехали до завода – так в просторечии называли соцпоселок при машиностроительном заводе и появились на площадке. На танцы ходили постоянно все свои и с ними здоровался каждый второй.

Но как и прежде Уля танцевала только с Гришей, если в этих бесконтактных танцах в куче народа можно было выделить пары.

Гриша залюбовался ее стройной и гибкой фигурой, обнаженным животом, упругими грудями под тонкой тканью. Любовался не он один, но никто не пытался как-то приблизится к Уле, зная Гришу.

А Уля, танцуя, обняла Гришу за шею и прошептала «Может, убежим?»

И они ушли с танцплощадки и вернулись домой.

– Знаешь, я только сегодня поняла, – Уля разглядывала себя в зеркало. – Подойди сюда!

Она взяла его руку и приложила к соску, оттопыривавшему ткань. И одновременно затрепетали и его рука, и ее грудь.

– Как ты мог … как ты мог раньше видеть все это, знать, что все это – твое, и сдерживаться? Я же так перед тобой виновата – я постоянно … соблазняла тебя?

Уля стянула топик через голову и спустила джинсы.

– Я же только сейчас по настоящему поняла, что такое эти танцы … и как ты мог сдерживаться?

Она одним движением сбросила трусики и сделала перед Гришей несколько танцевальных движений, вращая бедрами и вскидывая руки.

И обняла Гришу, прижалась губами к его губам и буквально повалила на диван.

– Я не понимаю … как ты мог … сдерживаться раньше … в прошлом году …

Он обхватил ее за талию и поднял над собой. Уля поняла и опустилась верхом на него.

– Давай … помоги … давай … как это …

Опускаясь грудью в его ладони Уля прошептала «Ты у меня самый-самый …»

Потом они долги лежали неподвижно. Уля обняла