Концерт Патриции Каас. 4. Недалеко от Москвы. Жизнь продолжается - Марк Михайлович Вевиоровский Страница 29

– Скажи … Когда на меня смотрят вот так … с желанием … Что ты чувствуешь? Только честно!

– Когда тебя откровенно хотят, как сегодня … Я думаю, что ты ни с кем не пойдешь, что ты – моя, и тогда я просто горжусь и любуюсь тобой. Но если я почувствую, что ты хотя бы на миг не со мной, то …

– Этого не будет никогда! Клянусь! Неужели кто-то может быть мне нужен, кроме тебя?.. И ты знаешь, я чувствую тоже самое – если ты вдруг будешь не со мной …

– Так давай никогда не давать друг другу повода усомниться в этом …

– Скажи, а тогда, когда ты дрался из-за меня – ты приревновал меня?

– Пожалуй нет, ты мне такого повода не дала … Просто отстаивал свое право собственности … на тебя …

– Но право на себя могу дать только я сама?

– Тогда защищал твое право давать право собственности …

– Гриша, я без тебя не могу … Ты уходишь, а я места не нахожу … Мне нужно все время тебя хотя бы видеть … Я сумасшедшая, да?

– Нет, ты не сумасшедшая. Ты влюбленная, но это пройдет.

– Что пройдет?! Пройдет, что я без тебя не могу жить!?

– Нет, пройдет это сумасшедшее чувство, что обладать надо постоянно, все время. А останется любовь, которая … которая многогранна и прекрасна … Полежи, не вставай, мне нужно порисовать …

Уля послушно осталась лежать, наблюдая за Гришей – как он сел за стол, как привычно не глядя вынул лист бумаги и взял сразу несколько карандашей, как замер.

Она знала, как он готовится к созданию рисунка, сидя с закрытыми глазами – она просто залюбовалась его обнаженным телом и снова в ней проснулось желание слиться с ним.

Как всегда Гриша рисовал быстро, меняя карандаши и что-то бормоча про себя.

Уля ждала.

Гриша кончил, бросил карандаш, но ринулся не к ней, а к двери.

– Оденься! – успела только сказать Уля, но он уже исчез за дверью.

Она тоже встала и пошла за ним.

Гриша коснулся плеча Тони.

– Мама! Проснись!

Тоня по выработанной многими годами привычке проснулась сразу и села.

– Мама, я сумасшедший или …

Гриша протянул Тоне свежий рисунок.

Тоня прибавила свет в ночнике и всмотрелась в рисунок.

В двери тихо появилась Уля.

В руках у Тони был рисунок обнаженной танцующей девушки, всю себя отдающей зрителю, тянущейся к нему, зовущей его.

А перед Тоней стояли двое обнаженных молодых людей – ее приемный сын и его жена, такие же прекрасные в своей наготе.

– Гриша … Уля … Но это же гениально! Ты же тут как живая!

Уля тоже посмотрела на рисунок – там танцевала она, но как!

Ее обнаженное тело было прекрасно, ее движение, схваченное в застывшем мгновении, было живым и тоже прекрасным, и даже не всматриваясь было понятно, что девушка всю себя хочет отдать ему, зрителю …

Они тихо посидели обнявшись – полуодетая Тоня и голые Гриша и Уля, обнимавшие ее с боков.

Тоня всхлипывала и гладила детей, и что-то говорила им, а они обнимали и целовали ее.

А потом обнявшись пошли к себе и Тоня залюбовалась их обнаженными телами …

ВИОЛЕТТА

МЫ УЛЕТАЕМ В МОСКВУ

– Собирайся. Мы улетаем в Москву.

Виолетта закрыла лицо руками, потом вскочила, зашла к Виктору сзади, обхватила его за плечи, прижалась к нему.

– Ты знаешь … – помолчав сказала она, – а как там будет Витюше? Если бы не он, я бы помчалась за тобой не глядя, но у меня есть сын и я должна думать о нем …

– Молодец, Тота! Ты настоящая мать! Милая моя, Витюше там будет хорошо. Маша с Костей уже ждут своего братика, у вас с ним будет своя комната … И я буду рядом …

– Слушайте вы, молодые. – вмешался Свиридов. – Вы разберетесь без меня, но я тебе могу обещать следующее. Если тебе что-то покажется неприемлемым или даже чуть-чуть некомфортным, то я тебе обещаю любой вариант от отдельной квартиры, переезда в соседний с нами город или возвращение сюда обратно. Решение будет зависеть только от тебя, Тота.

В САМОЛЕТЕ ОН СПАЛ

В самолете Витя-младший спал, просыпаясь только за тем, чтобы пососать маму. Тогда Виолетта начинала расстегивать кофточку и мужчины дружно уходили.

На аэродроме прямо у трапа их встретила Тоня на машине, и Витенька перекочевал из салона самолета в салон машины. Виолетта с мальчиком и Тоня устроились сзади, а Виктор и Свиридов спереди.

– Толя, останови на минутку, а то я такое нарисую, – и Тоня несколькими касаниями карандаша чуть-чуть подправила глаза Виолетте. – Все-таки едем к новым людям.

Тоня не стала подниматься. Виолетта несла мальчика, Виктор нес ее небольшую сумку, а перед дверью квартиры Свиридов взял сумку у Виктора.

– Витя, возьми ребенка. Войдешь – сразу передай его Лене.

Виктор так и сделал. Их ждали, и за спиной Лены были видны любопытные лица Маши и Кости.

– Здравствуйте, это мы, – и Виктор передал спящего ребенка Лене.

Лена бережно взяла живой сверток.

– Здравствуйте. Добро пожаловать!

Женщины в упор уставились друг на друга.

Наверное этот первый осмотр их удовлетворил, по крайней мере на первое время, и они обрели дар речи.

– Проходите. Меня зовут Лена, а это Маша и Костя.

– Виолетта, очень приятно.

– Входите, Виолетта. Плащ можно повесить сюда, А это ваша комната.

Лена, не выпуская ребенка, открыла дверь – раньше это была их с Виктором спальня. В комнате прибавилась детская кроватка, на большом столе около нее было постелено что-то белое и стоял тазик с бутылочками, сосками, кремами и прочими детскими причиндалами, прикрытыми марлей, а в окно заглядывало солнце.

«Молодец, Лена! – подумал Виктор, – отдала нашу спальню Виоле! Так им с Витюшей будет удобнее …»

Лена положила мальчика на стол.

– Он не скатится? Маша, присмотри! А я покажу вам квартиру.

И она повела Виолетту показывать квартиру. А когда они вернулись, Виктор отметил, что женщины уже перешли на ты.

– Мне покормить Витеньку надо. Я пойду сполоснусь.

– Идем, я покажу тебе полотенца и все остальное, – Лена вышла за Виолеттой.

– Пока нормально? – вопросительно сказал Виктор.

– Посмотрим. – ответил Свиридов.

Женщины вернулись и Виолетта стала разворачивать мальчика.

– А мне можно посмотреть? – сунулась в комнату Маша.

Мальчик сладко потянулся и огляделся, увидел маму и папу, заулыбался. Оглядел Лену и Машу – они улыбнулись