Урсула Ле Гуин - Ожерелье планет Эйкумены.Том 1 Страница 28

Этим вечером Яхан не стал играть на своей лире со струнами из серебра; путешественники долго не могли заснуть — возможно, потому, что крылатые кони не прилетели, а на холмах дарила мертвая тишина, будто на ночь все вокруг затаилось здесь в страхе.

У озера было слишком сыро, и на другой день они не спеша пошли дальше, часто останавливаясь, чтобы поохотиться и пособирать свежей зелени. Уже наступили сумерки, когда они пришли к холму, на вершине которого были какие-то древние, поросшие травой руины. Стен не осталось, однако по очертаниям фундамента было видно, где в дни столь давние, что о них не помнят легенды, находился Двор Прилетов этого маленького замка. Здесь они и расположились лагерем, чтобы крылатые кони, когда вернутся, могли легко их найти.

Была еще середина долгой ночи, когда Роканнон проснулся и сел. Из четырех лун светила только маленькая Лиока, а костер погас. Сторожить, ложась спать, они никого не поставили. Длинным силуэтом на фоне звездного неба, примерно в пятнадцати футах от Роканнона, неподвижно стоял Могиен. Роканнон сонно смотрел на него, несколько удивленный тем, что, хотя на Могиене плащ, тот кажется таким высоким и узкоплечим. Что-то тут не то. Плащи, которые носят ангья, в плечах всегда очень широкие, а у Могиена и так широкая грудь. Почему он сейчас стоит там, почему он такой высокий, худой и сутулый?

Голова Могиена медленно повернулась, и Роканнон увидел, что принадлежит она не Могиену.

— Кто это? — вскакивая на овин, хрипло воскликнул в мертвой тишине Роканнон.

Лежавший рядом с ним Рахо сел, огляделся вокруг, схватил лук и тоже поднялся на ноги. За высокой фигурой что-то шевельнулось — оказалось, что другая такая же. Со всех сторон, повсюду на поросших травой руинах поднимались высокие, худые, безмолвные фигуры, на каждой — тяжелый плащ, голова у каждой наклонена вперед.

— Повелитель Могиен? — крикнул Рахо.

Никакого ответа.

— Где Могиен? — закричал Рахо. — Кто вы такие? Ответьте!..

Те, не отвечая, медленно двинулись вперед. Рахо натянул тетиву. Фигуры стали вдруг широкими, плащи их распахнулись, и медленными, очень высокими прыжками нападающие ринулись разом со всех сторон к Роканнону и Рахо и на них набросились. Пытаясь вырваться из цепких рук, Роканнон будто пытался вырваться из страшного сна — ведь только в сновидении могло происходить то, что происходило сейчас: медленность, с какой двигались высокие фигуры, их молчание — все это было каким-то нереальным, тем более что в герметитовом костюме он не ощущал наносимых ему ударов.

— Могиен! — раздался отчаянный крик Рахо.

Нападавшие, которых было очень много, повалили Роканнона, а потом вдруг рывком, от которого к горлу подступила тошнота, его подняли в воздух. Роканнон увидел, как далеко внизу раскачиваются в свете звезд холмы и рощи. Голова у него закружилась, и он инстинктивно ухватился руками за тех, кто его нес. Они окружали его со всех сторон — казалось, весь воздух заполнен машущими темными крыльями.

Это длилось и длилось, и он по-прежнему время от времени надеялся проснуться и вырваться из цепенящего страха, из тихого свиста голосов, из беспрерывного встряхиванья посреди работающих без устали крыльев. Потом они начали снижаться, постепенно и очень долго. На миг в поле зрения Роканнона попал разгорающийся восток, грунт качнулся и ринулся к Роканнону навстречу, множество осторожных и сильных рук, державших его, разжалось, и он упал. От падения он не пострадал, но подняться и сесть не мог, потому что кружилась голова и тошнило; лежа, он стал не спеша разглядывать все вокруг.

Под ним была поверхность из красных полированных кафельных плиток. Налево и направо поднимались стены, высокие и прямые, сделанные из чего-то серебристого — возможно, из стали. Позади высилось огромное куполообразное здание, а впереди, по ту сторону ворот без верхней перекладины, вдаль уходила улица из таких же серебристых, как стены, домов без окон; совершенно одинаковые, один напротив другого, они выстроились двумя одинаковыми рядами, создавая безупречную геометрическую перспективу, освещенную зарей, прогнавшей все тени. Это был город — не деревня каменного века или замок века бронзового, а огромный город, величественный и строгий, продукт высокоразвитых науки и техники. Хотя в голове у него все плыло, Роканнон приподнялся и сел.

Становилось светлее, и теперь в сумраке небольшого двора, где он лежал, Роканнон разглядел несколько предметов неопределенных очертаний; конец одного из них поблескивал золотом. Роканнона буквально подбросило, когда он увидел под прядями золотых волос темное лицо. Глаза у Могиена были открыты и смотрели не мигая в небо.

Точно так же, неподвижные, но с открытыми глазами, лежали все четверо спутников Роканнона. У Рахо лицо было страшно искажено. Даже Кьо, всегда до этого, несмотря на свою хрупкость, казавшийся неуязвимым, лежал неподвижно, и в огромных глазах его отражалось бледное небо.

И, однако, было видно, как они вдыхают и выдыхают воздух, подолгу и спокойно, с долгими паузами; с трудом поднявшись, Роканнон подошел к Могиену, приложил ухо к его груди и услышал биенье сердца, слабое, но ровное.

Позади него снова раздались свистящие звуки, и он сжался и замер, став таким же неподвижным, как его парализованные спутники. Его подергали за плечи, за ноги, перевернули на спину, и он увидел над собой лицо — большое, удлиненное, сумрачное и красивое. На темной голове никаких волос; даже бровей на лице не было. Между широких век без ресниц сияли глаза, словно отлитые из золота. Рот, маленький и изящный, был закрыт. Осторожные, но сильные руки уже взялись за его челюсти и теперь разжимали их. Над ним склонилась вторая высокая фигура, и он закашлялся и едва не задохнулся, когда в горло ему что-то влили — это оказалась вода, теплая и несвежая. Больше они его не трогали. Он поднялся на ноги, отплевываясь, и сказал:

— У меня ничего не болит, оставьте меня в покое!

Но те двое уже повернулись к нему спиной. Теперь они склонились над Яханом — один разжал ему челюсти, а другой влил Яхану в рот немного воды из высокой серебристой вазы.

Это были очень высокие и очень худые гуманоиды; по грунту они передвигались медленно и довольно-таки неуклюже: ходьба не была для них самым предпочтительным способом передвижения. Из плеч выступали, серым плащом ниспадая поверх спины, изгибающиеся серые крылья, а вперед выдавалась узкая грудь. Ноги были тонкие и короткие, а держать темную, благородных очертаний голову прямо мешал, по-видимому, верх крыльев.

«Путеводитель» Роканнона покоился на дне пролива, под водой и густым туманом, но память кричала: «Разумные формы жизни, вид 4 (сведения подлежат проверке): крупные гуманоиды, живущие в больших городах». И именно ему посчастливилось подтвердить правильность этих сведений, первым увидеть новую высокую культуру, нового члена Союза Всех Планет! Строгая красота зданий, безличное милосердие двух ангелоподобных фигур, принесших воду, их царственное молчание — все вызывало благоговейный трепет. Ничего подобного этим существам он не видел ни на одной планете. Сейчас они поили Кьо; Роканнон подошел к ним и, преодолев неуверенность, спросил: