Глеб Голубев - Тайна пирамиды Хирена Страница 3

Привет тебе, Хапи, Выходящий из этой земли, Приходящий, чтобы напитать Египет!.. Создающий ячмень, Взращивающий полбу... Когда он восходит - земля ликует, Все люди в радости, Все спины трясутся от смеха, Все зубы рвут сладкую пищу...

Тут сильный и совершенно непонятный удар в спину сбросил меня с коряги на мокрый песок.

Что это? Кто?!

Стоя на четвереньках, я пытался рассмотреть нападающего. Но он был невидим, прятался во "тьме египетской". Только в одном месте невысоко над землей словно мерцали призрачным светом какие-то два слабых светлячка. Я только начал вставать, чтобы рассмотреть их поближе, как новый удар невидимки заставил меня отскочить прямо в воду.

Но тут уже я по резкому запаху, вдруг обдавшему меня, понял, в чем дело, и расхохотался. А потом схватил горсть сырого песку и швырнул его наугад в темноту, прикрикнув как можно грознее:

- Брысь! Пошел вон, черт!

"Мм-ее!" - насмешливо ответила мне египетская тьма, и скрип песка под копытами показал, что противник убрался восвояси.

Я совсем забыл, что по какой-то странной игре природы - не знаю, как объясняют ее зоологи, - все животные в здешних краях имеют черную окраску: козы, собаки, даже многие рыбы в реке. Вот такой черный лукавый козел и подобрался ко мне невидимкой под прикрытием темноты.

Я снова расхохотался и теперь уже окончательно почувствовал себя дома, среди привычной, обыденной обстановки.

ГЛАВА II. ЗАГАДОЧНЫЕ ГОСТИ

Утром за завтраком я, нарочно утрируя детали, рассказал о своем забавном ночном приключении, по давнему экспедиционному опыту хорошо зная, как полезно начинать рабочий день с улыбки.

А сделать нам нынче предстояло немало. Посовещавшись, мы решили свернуть все работы в селении и отправиться в разведочный поиск по ближайшим окрестностям: может быть, все-таки посчастливится обнаружить какой-нибудь памятник древности, затерявшийся в песках и скалах? Эти пустынные просторы были почти совсем не исследованы археологами. Прежние экспедиции вели раскопки главным образом по берегам Нила.

Я сам наметил сегодня внимательно осмотреть напоследок все раскопы. Хозяйственные ямы не представляли особого интереса, их десятками находят на месте каждого древнего поселения. Но в могилах, даже и давным-давно ограбленных, могли сохраниться хоть какие-нибудь предметы. Ведь грабители не были специалистами-археологами. Их интересовали только ценности, золото, а медная сережка или простенькое колечко вполне могли закатиться куда-нибудь в уголок погребальной ямы и там сохраниться.

Утомительно было лазить из ямы в яму под неистово палящим солнцем. Комбинезон у меня пропылился насквозь, в глазах рябило, пальцы - основной "инструмент", которым я разгребал песок, одеревенели и не гнулись. А все тщетно: ни одной, даже пустяковой находки.

- Ладно, вижу, что вы хорошо тут все подчистили и без меня, - сказал я Павлику, неотступной тенью шагавшему за мной из раскопа в раскоп. - Остальное осмотрим после обеда.

За время обеденного перерыва предстояло раздать рабочим деньги, привезенные из Каира. Происходила эта торжественная церемония на пыльной площади перед домом раиса.

Как и все дома в селении, он напоминал маленькую мрачноватую крепость: ни одно окно не смотрит на улицу, глухие серые глинобитные стены. Только над дверью, радуя глаз своей пестротой, вмазаны в стену, по местному обычаю, разноцветные фарфоровые тарелки. Кроме того, эта стена была еще расписана яркими узорами. Помимо привычного геометрического орнамента, не менявшегося, кажется, со времен фараонов, тут встречались изображения вполне современных и совсем неожиданных вещей: велосипеда, радиоприемника, даже худосочной девицы в громадной шляпе, явно перерисованной неумелой рукой из какого-то журнала мод.

Раис, преисполненный гордости, сидел на коврике под деревом и сосредоточенно отсчитывал деньги. Никаких записей он не вел, но все помнил, и споров обычно не возникало. Рабочие цепочкой выстроились перед ним, растянувшись вдоль улицы, словно какая-то удивительная белоснежная змея. Все они ради такого случая надели чистые праздничные галабии и тоже были сосредоточенны и молчаливы.

Каждый раз, отдав деньги, раис внушительно разглаживал свои длинные черные усы. Рабочий пересчитывал монеты, жарко и шумно дышал на маленькую медную печатку с вырезанной на ней своей фамилией и осторожно прикладывал ее к списку - почти все, к сожалению, были так неграмотны, что даже не умели расписываться. И только проделав всю эту сложную церемонию, рабочий радостно, во весь рот улыбался и, весело гремя монетами в кулаке, отходил в сторону, уступая место следующему. А раис привычным движением брался за усы...

Ханусси тоже постарался ради праздника. С многозначительным и величавым видом он поставил на деревянный стол под навесом, и так уже загроможденный тарелками с помидорами, яблоками, зеленым салатом, громадное дымящееся блюдо фатты. Эта замысловатая и острая похлебка из мясного бульона с рисом, куда мелко крошат телятину, - да еще к ней подается вкуснейший поджаренный хлеб, предварительно вымоченный в уксусе, - всем нам особенно пришлась по вкусу. Ее называли возвышенно: "Блюдо э 1". Появление его было встречено весьма радостными и нетерпеливыми возгласами. Но лицо старого повара оставалось невозмутимым, как у прославленного профессора во время показательной операции.

Все оживились, загремели ложками, потянулись к заветному блюду, как вдруг Павлик сказал:

- А к нам, кажется, гости...

Он смотрел в сторону реки, и теперь все, как по команде, тоже повернулись туда. В самом деле, к берегу, держа курс явно на наш лагерь, приближалась небольшая самоходная баржа с тупым, закругленным носом.

Кто это мог быть? Наши коллеги? Многие археологи из других стран предпочитали не устраивать постоянных лагерей на берегу, а пользоваться вот такими баржами, перегоняя их с места на место. Баржа приближалась, и уже хорошо можно было рассмотреть людей в пробковых тропических шлемах, столпившихся под заплатанным парусиновым тентом. Да, это, несомненно, были какие-то археологи: на стене рубки грубо намалевана немножко утрированная богиня Маат.

Мы поспешили к берегу. Баржа ткнулась носом в отмель. Сбросили деревянные сходни, и по ним легко соскочил на мокрый песок худенький невысокий человек в шортах, с очень нервным и подвижным лицом, заросшим седоватой щетиной.

- Хау ду ю ду! - небрежно сказал он, помахивая над головой шлемом. - Как поживаете, коллеги?

Потом, водрузив шлем на голову, он протянул мне руку и представился:

- Лесли Вудсток, старый гробокопатель.

Я назвал себя.

- Очень приятно. Прошу извинить за несколько неофициальный костюм и это, - он похлопал себя по небритой щеке. - Как говорится: "а lа guerre comnne a la guerre", не так ли?