Рэй Олдридж - Император мира Страница 3

Мольнех с любопытством оглядывался вокруг. На голове его тоже были татуировки фокусника, он помогал Фломелю в постановках иллюзионных представлений с жертвенными фениксами, благодаря которым труппы с Фараона так ценились на пангалактическом невольничьем рынке. Мольнех казался неправдоподобно тощим и неуклюжим, но Руиз восхищался редкостной выносливостью этого человека, его оптимизмом и легкостью, с которой тот воспринял перемену своей судьбы. Подобная гибкость выгодно отличала его от слабого на голову Кроэля, потерявшего рассудок из-за свалившихся на него испытаний.

И наконец, Дольмаэро, приземистый, полный мужчина, татуированный красными и зелеными зигзагами старшины гильдии. Он возглавлял бригаду рабочих сцены: дрессировщиков зверей, костюмеров, плотников, лекарей, — чье мастерство служило поддержкой фантастическим трюкам фокусников. На Фараоне он подчинялся приказам иллюзионистов, но в этом новом мире Дольмаэро пришлось взять на себя обязанности руководителя. Старшина постоянно помнил о своей ответственности за соплеменников. К тому же он обладал быстрым и гибким умом. Когда лодка-ловушка Кореаны захватила на Фараоне Руиза Ава и труппу Фломеля, агент был уверен в надежности своей маскировки. Однако Дольмаэро довольно быстро догадался, что Руиз не принадлежит к аборигенам маленькой отсталой планеты.

Старшина никогда не пытался использовать свои соображения во вред загадочному незнакомцу, и Руиз до сих пор был ему за это благодарен. Кроме того, агент испытывал к Дольмаэро чувства, очень похожие на дружеские, невзирая на разницу в их происхождении и вопреки риску, который всегда существует, когда дружеские связи возникают в такой непростой ситуации.

Старшина пристально посмотрел на Руиза:

— Кажется, ты в хорошем настроении. Завидую твоей беззаботности. У меня на сердце слишком тяжело от множества вопросов.

Агент беспомощно пожал плечами. В случае с Низой им управляли чувства, но почему он взвалил на свои плечи ответственность за остальных пленников? Может быть, стоит объяснить Дольмаэро хоть что-то?

— Я расскажу что смогу. Спрашивайте.

— Боюсь, я знаю слишком мало даже для того, чтобы задавать разумные вопросы, — вздохнул старшина. — И все же… куда Кореана хотела нас отправить, прежде чем ты убил ее гигантскую надзирательницу и разоружил механического человека? Ты знаешь?

— Да.

Руиз почувствовал, что от этой темы по спине поползли мурашки, в желудке стала подниматься тошнота, на лбу выступил холодный пот. Смертная сеть зашевелилась в глубине сознания, напомнив, что он погибнет, если щупальца генша проникнут в мозг.

— Хозяйка отослала нас к геншам, чтобы обезопасить себя.

— Обезопасить?

Дольмаэро явно сомневался, может ли такой пленник, как Руиз, сделаться безопасным для своего хозяина.

— Генши — инопланетяне, гораздо более странные, чем пунги, которые охраняли казармы рабов. Это отвратительные существа, но я боюсь их по другой причине. Эта раса столетиями изучала мозг и мышление человека. Теперь они знают нас слишком хорошо и могут заставить сделать все что угодно или кем угодно стать.

— А как насчет нас?

— Это называется деконструкцией. В подземельях геншей наши мозги разложили бы на кусочки и перестроили таким образом, что мы навсегда остались бы рабами и могли думать только о благополучии своего хозяина.

— Уж больно сложно, — вмешался Мольнех. — Наверняка есть более простые способы управления рабами. На Фараоне мы вполне справляемся. Бунтовщиков распинают, или сажают на кол, или используют в Искуплении, которое не посвящено богам. Для остальных рабов это служит хорошим уроком.

Руиз нахмурился. Иногда он забывал, что его спутники родились и выросли в примитивном и жестоком мире. Даже Низа одобрительно кивала хорошенькой головкой, видимо находя речи Мольнеха вполне разумными.

Однако затем беглец подумал, что его собственные этические стандарты, по сути, не так уж далеки от морали аборигенов Фараона. Да, конечно, сама мысль о том, что раба можно распять, кажется варварской. Но разве на совести самого Руиза Ава нет невинных жертв? Множество людей погибло по его вине с момента начала операции на Фараоне: первым стал охранник, которого он вынужден был убить, чтобы преодолеть стену, потом трактирщик Денклар, проститутка Релия, надзиратель Ронтлесес. Ну а после отправки на Суук список жертв стал слишком длинным, чтобы его можно было припомнить сразу. Иногда Руизу казалось, что он похож на безжалостную эпидемию чумы, которая бьет наугад, не оставляя шансов на спасение.

Эти безрадостные мысли, видимо, отразились у него на лице, потому что Низа спросила тоном, полным заботы и беспокойства:

— Что случилось, Руиз? Может быть, это более милосердный способ, но у нас на Фараоне еще не научились изменять мозг человека.

— Милосердный? — агент горько рассмеялся. — Нет. Генши делают кукол, послушных марионеток. Их больше нельзя назвать людьми. Генш превратит меня в машину. Но самое страшное, что я этого даже не замечу. А в один прекрасный день хозяин прикажет распороть самому себе брюхо и развесить кишки по кустам, и я посчитаю это вполне разумной просьбой, которую немедленно выполню. Но даже тогда я не пойму, что перестал быть самостоятельной личностью.

Все в молчании переваривали отвратительную картину, нарисованную Руизом. Даже Фломель, старательно делавший вид, что не прислушивается к разговору, выглядел потрясенным.

Немного погодя Дольмаэро опасливо взглянул на небо, почесал в затылке и задумчиво спросил:

— Я не хочу показаться невежливым, но… если дело обстоит так, как ты нам рассказал, и эти генши могут вытворять такие штуки, почему они не правят всем миром? Или все-таки правят?

Руиза в очередной раз поразила гибкость мышления старшины.

— Хороший вопрос. Но все не так просто. Для полного изменения человеческого мозга им нужно затратить столько жизненных сил, что для восстановления их потребуется слишком много времени. Геншам проще только слегка изменить мозг. Это куда безопаснее.

Тут Руиз задумался над тем, почему Кореана была готова заплатить астрономическую сумму за деконструкцию пяти рабов. Однако он сразу обнаружил, что от мыслей о бывшей хозяйке начинается смертельная головная боль.

Сквозь боль пробивалась лавина мрачных воспоминаний. Фактотор Лиги искусств на Дильвермуне, который нанял его для выполнения нынешнего задания… потом генш, который работал на Лигу и занимался установкой императивов и смертных сетей. Теперь он твердо решил, что никогда больше не позволит кому-либо вмешиваться в свой мозг. Да и вообще, если удастся выбраться живым из нынешнего приключения, неплохо бы сменить работу… Впрочем, сейчас об этом думать рановато…