Максим Перельман - Переход Страница 3

— Все последние годы ваш друг проживал в Австрии, — переводил работник банка, — но убили его в Москве полгода назад. Согласно его завещанию вы стали обладателем нескольких миллиардов долларов, владельцем прекрасных особняков в Аргентине и Бразилии. Вот взгляните на документы. Кроме того, у вас есть квартира в Москве и дом в Вене.

Я тупо смотрел на документы, мысли в голове мешались, и только одна из них чётко проступила на первый план: «Этого не может быть. Я всё ещё сплю».

— Этого не может быть, — прошептал я, подписывая какие-то документы.

— Поздравляю вас, Макс, — проговорил англоязычный, с трудом выговаривая русские слова, — вы один из самых богатых людей мира, — и продолжил по-английски, — ваши деньги вложены в бумаги, в предприятия, вы ведь знаете, что деньги должны работать.

Я с недоумением посмотрел на переводчика и спросил:

— А наличные? Он оставил мне наличные!?

Они переглянулись, и англоязычный сказал, что я могу получить некоторую сумму, кроме того, я смогу пользоваться банковской карточкой, Виза или Мастер-кард.

— Не надо карточек, — ответил я, а то хакеры уведут у меня все деньги, дайте мне тысяч пятьсот…

— Простите, в какой валюте? — уточнил переводчик.

Назвав сумму в пятьсот тысяч, я думал о рублях, ещё не осознавая огромного богатства, которое на меня свалилось. Но, когда он спросил, в какой валюте, я подумал, что, может быть, дадут в долларах, и сказал:

— В долларах.

Потом, взглянув на их лица и не увидев на них никакого удивления моей просьбой, добавил:

— И пятьсот тысяч в евро.

Англоязычный почти незаметно усмехнулся и пробормотал то, что я смог понять: «Боже, да он совсем ребёнок, большой ребёнок».

Работник банка подошёл к стене, на которой висела картина, изображавшая парившую в воздухе пирамиду Хеопса. Картина отъехала в сторону, и за ней оказался сейф. Всё было, как в кино. На столе появились аккуратные пачки денег. Зачарованно глядя на них, я спросил:

— Здесь точно миллион?

— Хотите пересчитать? — улыбнулся переводчик, — не так много, правда? Просто купюры крупные. Может быть, немножко хотите в рублях?

Я облизнул вдруг пересохшие губы:

— Да… пожалуйста… сто тысяч и три пластиковых пакета.

— Зачем же пакеты? — без акцента по-русски спросил англоязычный.

Я испуганно посмотрел на него, подумав о том, что это действительно розыгрыш, который зачем-то затеяли какие-то мне неизвестные люди, и что эти двое сейчас захохочут, убирая обратно в сейф новенькие денежки, и скажут, что только такой кретин, как я, может верить в чудо.

— А в чём, по-вашему, я повезу бабло? — разозлился я, почти уверенный в том, что нет ни квартир, ни особняков, ни миллиардных счетов…

Переводчик прошёл в глубину кабинета, открыл незамеченную мной раньше дверь и скрылся за ней.

Проводив его взглядом, я разглядел рядом с дверью, прислонённые к стене, длинные древки, увенчанные эмблемами, похожими на эмблемы римских легионеров, или ещё… на фашистские. Я видел в документальном кино, как на параде на Красной площади, кажется, году в сорок четвёртом, к подножию Мавзолея, на котором стояли советское правительство и сам товарищ Сталин, бросают солдаты красной армии фашистские знамёна и древки — с такими вот эмблемами.

Как они назывались, я не знал. В голову приходили слова «червлёный стяг, боевая хоругвь, на серебряном древке червлёный бунчук». Но эти слова были какие-то очень древнерусские, а эти эмблемы казались мне не то древнеримскими, не то фашистскими. Дверь отворилась, и переводчик вернулся с тремя пластиковыми пакетами и кожаным чемоданчиком.

Я начал складывать деньги в пакеты, приговаривая, что в них безопаснее. Когда я закончил, переводчик протянул мне чемодан и сказал:

— Здесь документы, адреса и ключи от вашей недвижимости, — потом как-то неподобающе хихикнул и добавил, — и движимости, то есть, автомобилей в разных странах. А теперь наша машина с охраной довезёт вас до дома.

«И в этой машине водитель с охранником меня пристрелят и отберут мои денежки», — подумал я, засовывая в карман скомканные мной тысячные купюры рублей, и сказал, что как-нибудь доеду сам.

Глава вторая

Выйдя на улицу, я как в фильмах пропустил первые два такси, остановившиеся передо мной, и сел только в третье.

Дома я высыпал деньги на пол и долго глядел на них. Ощущение было потрясающим. Ещё вчера я не знал, смогу ли я когда-нибудь опять купить себе новую машину, а теперь я понимал, что могу в корне изменить свою жизнь.

Следующие дни были самыми удивительными и прекрасными днями моей жизни. По крайней мере, так мне казалось тогда. Порывшись в чемоданчике, я нашёл документы и ключи от квартиры на Кутузовском, от новенького БМВ, стоящего в подземном гараже. Они были на моё имя.

На БМВ я подъехал к моей старой квартире, в которой я рос с самого моего рождения, поставил машину на стоянку, пришёл домой, лёг на диван и стал думать.

После размышлений я понял, что я богат и свободен и что больше всего мне хочется тратить деньги, одаривать ими своих родных и друзей и заниматься благотворительностью. И ещё я понял, что миллиона мне для этого не хватит.

Я съездил ещё раз в Сатурн-Вест банк, подписал множество бумаг, после чего мои родные и друзья были обеспечены новыми квартирами и машинами, а московские бездомные дети тёплым домом и сытной едой. Всё-таки иудаизм научил меня отделять десятую часть своих доходов для помощи другим, не афишируя это и не называя своего имени.

Какое это было приятное ощущение! Я никому ничего не рассказал о своём богатстве, только маме и брату, и то очень осторожно.

В течение следующих двух недель я слетал в Австрию, Бразилию и Аргентину и везде находил ухоженные, окружённые благоухающими садами принадлежащие мне особняки и коттеджи.

Когда я вернулся в Москву, весна уже почти стала летом. Я позвал к себе в квартиру дизайнеров, решив сделать большой ремонт, а сам переехал на Кутузовский. Я перевёл в подарок несколько миллионов долларов на банковский счёт моего папы в Израиле. Как приятно это было! Я сказал своей маме о том, что теперь у неё неограниченное количество денег и теперь она может брать у меня любую сумму, какая ей понадобится, на любые расходы и любые покупки. Я начал подумывать о том, чтобы переехать пожить куда-то в другое место, в другую страну, может быть, ближе к морю или в горы.

Жизнь была прекрасна. Каждое утро я катался на велосипеде по тропинкам и дорожкам ближайшего лесопарка.

В один из таких летних дней, я свернул с одной из широких дорожек и решил проехаться по узкой тропинке, ведущей в глубину леса. Надо заметить, что в это время дня, в будние дни, людей в лесу и на главных дорожках было немного, иногда проезжали велосипедисты, иногда встречались мамы с колясками, но в целом было пусто. Мне нравилось кататься в такие дни, казалось, что я где-то далеко от города, от машин, людей и суеты, хотя на самом деле парк находился внутри города. Я ехал всё глубже и глубже в лес. В какой-то момент ощущение единения с природой и того, что я один в этом мире, и мир этот прекрасен — стало настолько ясным и успокаивающим, что я остановился, наслаждаясь щебетаньем птиц и своими неспешными мыслями. Я думал о том, как всё-таки хорошо, когда нет суеты и людей вокруг. И, пожалуй, можно было бы назвать мир совершенным, или по крайне мере гармоничным и сбалансированным, если бы в нём не существовало человека.