Ольга Ларионова - Подсадная утка Страница 3

Такой ценой был осуществлен первый контакт.

А затем все ресурсы альфиан были брошены на то, чтобы продвинуть фронт полной защиты вплоть до Солнечной системы и накрыть ее невидимой пси-энергетической оболочкой. Вот, оказывается, какие еще функции выполняла Мальтийская станция: она ретранслировала приказы, которые альфиане отдавали своим кибер-монтажникам, сооружавшим сеть защитных станций где-то за орбитой Сатурна.

Жители Земли, полгода назад следившие за передачей заседания Совета, прекрасно поняли растерянность Ван Джуды, который не мог найти слов для выражения благодарности. Но альфиане со свойственной им бесцеремонностью прервали тогда старейшего ученого, заявив, что-де не стоит благодарности все это строилось вовсе не для людей, а ради свободы дальнейших передвижений альфиан. А люди могут не бояться десмодов — космические чудовища не совершили ни одного нападения на человека…

Это был первый случай, когда люди не поверили альфианам.

Не то чтобы они испугались задним числом или оскорбились взыскательностью десмодов, не признавших земное человечество достойным блюдом, — нет, просто в безапелляционности старших братьев по разуму явственно проступила какая-то фальшь. И потом, как следовало из схемы размещения космических буев, пульсирующая защита укрывала только ту часть Солнечной, которая была освоена земными планетолетами. Но не дальше.

Совещание, созванное сегодня в столь экстренном порядке, пока ничем не отличалось от предыдущих: землянам было предложено задавать вопросы, и они, естественно, их задавали.

— Можно ли, простите, непосредственно зафиксировать момент нападения десмода? — спросил Коматару с той обязательной вежливой улыбкой, с которой он обращался к земным женщинам и альфианам — всем, независимо от пола.

— Что может быть проще! — воскликнул гигант с мускулатурой древнего лесоруба и голубыми волосами Мальвины. — Куда проще — поместите меня на космический буй, зафиксируйте мой пси-спектр и отключите пульсирующую защиту! Исчезнет спектр — меня съели.

— Но когда-нибудь, простите, имело место нападение во время снятия спектра? — настаивал Коматару.

— Нет, не повезло. — Дровосек, он же Мальвина, сокрушенно развел руками.

Кончанский подумал, что в устах человека такой ответ прозвучал бы просто ужасающе.

— А как вообще вы представляете себе механизм воздействия десмода на человеческий мозг? — спросила Ана Элизастеги.

— На НАШ мозг, — не замедлила ее поправить черная, как эбен, альфианка.

В первые годы контакта людей очень занимал тот факт, что на заседаниях Совета напротив брюнета обязательно появлялся черноволосый альфианин, напротив японца — лимоннокожий; эта странность объяснилась случайно, когда один из альфиан, обернувшись к Ане и проговорив с ней около получаса, сделался вдруг чернее гуталина. Оказывается, жители этой планеты не имели постоянного внешнего вида и могли изменить окраску глаз или форму носа в течение нескольких минут; принимать облик, подобный облику собеседника, было для них такой же нормой поведения, как для землян — находить общий тон разговора. Уже много веков они обменивались информацией мысленно, используя свое шестое чувство — пси-восприятие, и для того, чтобы узнавать друг друга, им совершенно незачем было смотреть, слушать или осязать.

— Механизм воздействия нам непонятен, — вмешался сидевший напротив Кости Руогомаа удивительно спокойный (что указывало на его преклонный возраст) альфианин. — Непонятен и страшен. Мозг умирает мгновенно, минуя стадию клинической смерти. Однажды нападение было совершено в клинике, и через двадцать секунд — по вашему счету — потерпевший был подвергнут реанимации. И бесполезно. Анатомия? Следов поражения нет даже на молекулярном уровне.

— И все-таки — симптомы?… — переспросил Кончанский.

— Да какие там симптомы! — крикнула темнокожая альфианка, и из глаз ее не потекли — нет, именно брызнули слезы. — Это смерть! Мы воспринимаем ее так же, как вы восприняли бы мгновенное угасание вашего солнца. Холод. Мрак. Оцепенение. Что страшнее? И — десятые доли секунды. Не помочь! Мы можем все, а тут — не помочь!

— Что же берут десмоды? — спросил Крелль, старейший нейролог.

— Если бы жизнь как таковая имела материальную субстанцию, то мы бы сказали — именно жизнь.

— То есть пси-энергию?

— Да не придавайте вы пси-энергии такого значения! Никакая она не жизнь, а всего-навсего — продукт деятельности некоторых участков нашего мозга. Если бы десмоды брали именно это, они подключались бы к некоторым нашим индивидам и благополучно паразитировали на них, оставаясь невидимыми и неощутимыми. Простое поглощение пси-энергии не может убить оно останется незамеченным.

— Как же вы объясняете себе… — продолжал допытываться Крелль.

— Да ничего мы не объясняем! — запальчиво крикнула темнокожая альфианка. — Мы только предполагаем, что в нашем мозгу существуют поля, нам пока неизвестные — ну, совсем так же, как вам ничего не было известно о пси-полях. Поля интеллекта, что ли. Нарушая их, десмоды вызывают смерть. Ведь мы так мало знаем о собственном мозге — биотоки, пси-структура, норегические потенциалы… Грубая механика, молекулярный уровень! А десмоды, пока мы не создали защиты, безошибочно выбирали самых мудрых из наших дедов и прадедов.

— Это вас и натолкнуло на мысль о том, что смерть от «перегрузочной амнезии», как вы это называли, — результат нападения?

— Нет. Дело в том, что десмоды допустили один просчет: они никогда не нападали друг за другом — только одновременно. Может быть, боялись, что следующий из них попадет в ловушку? Вот эта одновременность, с точностью до секунды, и насторожила нас — иначе мы до сих пор полагали бы, что имеем дело с болезнью…

Кончанский незаметно переглянулся с Аной — альфиане сами не заметили, насколько значительна информация, которой они сейчас поделились… Используем.

— А когда наблюдался последний случай нападения на вас десмодов? — поинтересовался Кости Руогомаа.

— Так на первый наш корабль и напали, когда мы к вам летели, — как о самом очевидном событии, сообщил самый высокий альфианин, сидевший напротив Кончанского. — Корабль двигался по принципу «водомерки» — от одного острова безопасности до другого. Нуль-бросок — и ориентация; снова бросок — снова ориентация. На последней остановке корабль вынырнул из подпространства, слишком близко к краю защиты — вот во время ее пульсации мы и оказались под ударом… Нас ждали. Не прошло и нескольких секунд… как трое… в какой-то миг…