Кейт Лаумер - Берег динозавров Страница 30

Я распластался вдоль стены и изо всех сил шарахнул каблуком по винту. Раздался грохот, пахнуло жаром, и меня обдало ночным воздухом. Через мгновение я уже был на подоконнике, спиной к улице в шестистах футах от земли. Цепляясь руками за карниз над головой, я подтянулся, зацепился коленом, перехватил рукой следующий подоконник, выше, и, передохнув секунды три, выпрямился. Подо мной послышались крики:

— Черт!

— Этот идиот выбросился из окна!

— Где свет?

Я возносил хвалу архитектору, подчеркнувшему горизонтальные линии небоскреба и расположившему карнизы над окнами. Теперь, если парни не сразу догадаются посмотреть наверх, у меня есть шанс добраться до крыши. Я глянул вверх, чтобы определить, сколько же мне еще лезть, и конвульсивно вцепился еще крепче: мне показалось, будто само здание кренится и увлекает меня за собой.

Меня прошибла холодная испарина. Я стиснул карниз так, что затрещали суставы пальцев, и прижался щекой к грубой поверхности камня, прислушиваясь к стуку сердца. Я хотел позвать на помощь, но слова застряли в горле. Дыша прерывисто, как загнанная лошадь, я висел в пустоте, боясь повести глазами, шевельнуть ресницами, чтобы не свалиться. Я зажмурился, чувствуя, как пальцы немеют, немеют… и попытался снова крикнуть, но получился только неясный шепот.

Минутой раньше меня беспокоило только одно: как бы они не посмотрели наверх и не заметили меня. Теперь же меня пугало, что они не догадаются этого сделать.

Это был конец. Мне доводилось попадать в сложные переплеты, но не в такие, как этот. Я смогу удержаться минуту, может, две, а потом с ветерком спланирую вниз.

У меня в голове роились грандиозные планы, но с точки зрения мироздания я был ничтожней комара на оконном стекле. Мне казалось, что я чему-то научился, хоть чуть-чуть опередив свое время, и мог играть с успехом в бессмысленную войну за обладание богатством. Но моя философия растаяла как дым перед слепым инстинктом. Мой IQ был не меньше ста сорока восьми, но идиотское подсознание, буквально приклеившее меня к карнизу, ничему не научилось со времен той облезлой обезьяны, которая была в числе моих предков. Неожиданно я услышал чье-то поскуливание и понял, что эти звуки издаю я сам.

Кому-то внутри меня ситуация явно не нравилась.

Мой разум наконец собрался в кулак. Тело тратило последние силы на иллюзию безопасности, заставляя висеть на одном месте и совершенно парализуя меня. Эту тиранию мой мозг принять не мог. Первое — расслабить хватку.

Именно! Пусть даже это убьет меня. Расслабить мертвую хватку. Конечно, я могу упасть и разбиться, но неужели же этот кусок мяса собирается жить вечно? Ну так у меня есть для него свежая новость: жизнь коротка, как ни крути.

Я уже чувствовал себя более свободным, руки только упирались ладонями, ноги держали мой вес. Я стоял на широком карнизе, почти в фут шириной, а через минуту я перехвачу руками выше, подтянусь, встану, и так раз за разом, пока не доберусь до крыши. Ну а поскользнусь, так, по крайней мере, погибну, не сдавшись.

Ну конечно, чего беспокоиться, я в любом случае могу числить себя в покойниках. До крыши далеко, да наверняка там еще и какой-нибудь вычурный карниз, через который я не смогу перебраться. Но уж коли этот момент настанет и я начну свой долгий полет вниз, то во всяком случае хоть натяну нос этому старому хрычу — инстинкту.

Я передыхал под самой крышей и прислушивался к шуму, доносящемуся снизу. Кто-то высунулся и попытался разглядеть, что происходит наверху, но здесь было темно, да и все внимание главным образом приковывала улица далеко внизу, где собралась толпа и метались лучи фонарей: подручные генерала разыскивали мои останки. Вскоре они сообразят, в чем дело. Так что пора двигаться.

Я бросил взгляд вверх и снова вцепился в поперечную балку, затем даже слегка отклонился от стены, чтоб показать инстинкту, кто здесь хозяин. Бордюр вокруг крыши выступал довольно далеко, мне придется преодолеть его с одной попытки. Страховки не было, и я помнил об этом. Я с трудом отодрал одну руку, вдохнул, слегка присел, отпустил вторую и резко выпрямился, изгибаясь назад в прыжке…

Пальцы задели край, скользнули и впились в бордюр, удерживая вес качнувшегося тела, ветер с крыши пахнул мне в лицо. Я болтался над пропастью, как тряпичная кукла.

Надо было со всей силы подтянуться, перекинуть себя через край, но я устал, вымотался.

Откуда-то из тьмы донесся шепот на странном языке: смесь непонятных символов, чьих-то мыслей пронизывала мой мозг, и сквозь все это инстинкт подсказывал мне:

«Усиль кровообращение во вторичной сосудистой системе, переведи полную проводимость на нейроканал ипсилон. Теперь, извлекая ионы кислорода из массы жировых клеток, направь электрохимическую энергию в мускулы…»

Я с легкостью акробата перемахнул через барьер и повалился навзничь на чудесную поверхность крыши, все еще теплую после дневного жара.

Надо мной мерцали звезды. Позже, когда у меня будет время, я остановлюсь и подумаю, что же все-таки произошло. А сейчас надо двигаться, надо спешить, пока они не организовались, не окружили небоскреб и не принялись обыскивать его этаж за этажом.

Пошатываясь от усталости, я поднялся и побрел к надстройке, в которой прятался механизм лифта. Дверь была заперта. Я не стал тратить время и вышибать ее, а просто встал ногой на ручку и попрыгал. Она отвалилась. Пальцем я протолкнул стержень внутрь и подергал механизм замка. Дверь открылась.

Короткая лестница привела меня в кладовую, заставленную бидонами с краской, заваленную разным инструментом. Я подобрал двухметровую доску, молоток с отбитым носиком и вышел на площадку. Улица была где-то далеко внизу, и мне не особенно хотелось тащиться по лестнице. Я отыскал дверку лифта, нажал кнопку вызова и в ожидании принялся насвистывать. Откуда-то возник толстяк в мешковатом костюме, с отвращением оглядел меня, хотел было заметить, что слесарям следует пользоваться грузовым лифтом, да передумал и промолчал.

Лифт прибыл. Толстяк последовал за мной и нажал кнопку первого этажа, я кивнул и улыбнулся, продолжая насвистывать.

Наконец лифт остановился, двери открылись. Я подождал, когда выйдет толстяк, и, покрепче сжимая молоток, последовал за ним. На улице перед входом мелькало множество огней. Где-то вдали завывала сирена. Ни одна душа в фойе не глянула в мою сторону. Я прошел к боковому выходу, выкинул доску за дверь, засунул молоток рукоятью за пояс брюк и шагнул на тротуар. Мимо двигался поток прохожих. Никто даже не обратил внимания на босоногого плотника — ведь это же Лима.