Любен Дилов - Упущенный шанс Страница 30

Но Сик уже бросился к этому предмету, поскольку Секу далеко не всегда удавалось вовремя предотвратить легкомысленные поступки своей чересчур отважной половины. Когда он догнал его, Сик уже держал этот предмет на раскрытой ладони.

Он светился белизной, как тела той извивающейся в корчах монады, что они видели за окном, имел мелкозернистую поверхность и наверняка был сделан из множества кристаллов.

— Сек, — взволнованно сказал Сик. — У меня предчувствие, что нам в руки попала важная находка. Я почти убежден, что это такой же кристалл, какой мы используем для голографической записи, хотя он и не похож на наши. Видишь, он состоит из тысяч, а может- и миллионов миниатюрных кристалликов. Такую компактную схему удобно использовать в самой сложной аппаратуре. Сек, мне не терпится проверить свою догадку!

— Только ради этого возвращаться на корабль, а потом снова лететь сюда?.. Нужно подумать.

Подумать, однако, он так и не успел, потому что из мрака прямо на них вывалилось определенно гуманоидного вида существр, которым Сек мог быть доволен: оно передвигалось на двух ногах, правда, передвигалось как-то неуверенно, то и дело теряя устойчивость, как будто делало первые в своей жизни шаги.

Расстегнутые его одеяния трепал ветер, а расставленные в стороны руки ловили что-то невидимое.

— Давай спрячемся! — задохнувшись от волнения, предложил Сек.

— Замри! — приказал ему Сик. — Оно уже обнаружило нас.

Он тоже имел право командовать половиной монады.

— Не видишь разве, оно изготовилось к нападению!

— Сек, я не понимаю, как при своей догадливости ты остаешься таким трусом. Присмотрись-ка к нему получше — неужели оно способно справиться с нами? Подождем, нужно же узнать, что оно предпримет? Хотя я сомневаюсь, что перед нами создатель этой цивилизации. Или ты считаешь, что неустойчивость его походки можно объяснить утратой половины составляющей его монады, если и они живут монадами? Ведь и мы теряем устойчивость, когда удаляемся друг от друга на большие расстояния. Да стой же ты, кому говорю!

Сек выключил антигравитатор и уперся ногами в булыжник мостовой, готовясь защищать свою мужественную половину. Существо уже стояло прямо перед ними, продолжая раскачиваться, как дерево под напором ураганного ветра. Одновременно с этим существо громогласно передавало им какие-то послания. Разумеется, они не понимали ни слова, но записывающая аппаратура усердно стенографировала речь одного из жителей планеты, который пока не обнаруживал никаких враждебных намерений.

— Вот как, значит? — говорил им гуманоид. — Замаскировались, значит? Ну, а чего и не замаскироваться, теперь все маскируются, кто как может, все до одного замаскировались. Вот и я. Замаскировался, значит, под пьяницу. Вы себе не представляете, как это удобно. Всем сразу ясно — это пьяница! И никаких проблем. Все, значит, просто и ясно! И очень, поверьте, удобно никто не пристает… Кстати, вас действительно двое, или у меня в глазах двоится? Какие-то вы уж слишком одинаковые, подозрительно одинаковые… Отвечайте же! Не хотите? Вы тоже не разговариваете с пьяницами? Видите, как это практично и удобно: мы с пьяницами не разговариваем! Просто и ясно! Эхма! Фантастика, а? Меня, мужики, фантастикой на пушку не возьмешь. Я ее всю перечитал. Я даже Любека Дилова читал, так что не прикидывайтесь больно фантастическими, лады? Не хотите говорить? Не хотите иди не можете, а? Вот те на — уже и пьяницам скафандр-может привидеться! Вот до чего может довести научно-техническая революция! Жизнь она нам поломала! Эх, природа, природа… Эй вы, если хотите знать, я с теми, кто в скафандрах, не разговариваю! А ну, прочь с дороги!

Они не поняли его угрозы, но он так попер на них, что они поспешили отодвинуться в сторону. Пройдя головой вперед несколько шагов, гуманоид уткнулся в дерево и крепко обнял его. Это спасло его от падения, и он стал гладить кору и тыкаться в нее губами.

— Долой скафандры! — загорланил он, поворачиваясь к разведчикам-монадам, застывшим как металлические истуканы. — Природа, природа, что с тобой сотворили…

Он снова припал губами к дереву, издавая при этом странные гортанные звуки.

— Сик, пора уносить ноги!

— Ты слышишь? Он разговаривает с растением.

— Ну и пусть себе разговаривает!

— А мы? Можем мы вот так разговаривать с природой? Эх, Сек, ты не только труслив, ты еще и тщеславен, как все трусы. Тебя задело, что он не обращает на нас внимания, что обнимает растение, вместо того чтобы обнимать нас.

Включив антигравитаторы и миниатюрные импульсные двигатели, они бесшумно, как воздушные шарики, поднялись в небо и полетели к звездам.

— Прощайте, скафандры! — крикнул им вдогонку гуманоид, продолжавший любовно обнимать ствол дерева.

Монадам-инженерам космолета пришлось сильно попотеть с кристаллами белого параллелепипеда. С ними были связаны все надежды экипажа, поскольку собранных Сиком и Секом сведений было недостаточно, чтобы получить достаточно полное представление о существах, создавших здешнюю цивилизацию. Фотографии спаренного существа, снятого в комнате, оказались недостаточно четкими. Поведение неустойчиво двигавшегося двуногого тоже не поддавалось разумному объяснению. Ведь в конце концов оно столкнулось с представителями иных миров, а держалось с ними так, будто ежедневно встречает их на улицах. Оно не предприняло даже такой попытки войти в контакт, как крохотное четвероногое существо.

В белых кристалликах, несомненно, содержалась информация, записанная голографическим способом, но они были так хрупки, так плотно прижаты друг к другу и так малы, что вся запись длилась не больше нескольких секунд. Пришлось срочно сконструировать специальную проекционную аппаратуру. Уже один этот блок, составленный из миниатюрных кристаллов, свидетельствовал о высоком уровне технического и интеллектуального развития здешней цивилизации.

— В области записывающей техники они намного опередили нас, — пришли к выводу инженеры.

После долгих изнурительных споров решение было найдено. Инженеры пересняли содержание каждого кристаллика, а полученную запись прокручивали на замедленных оборотах. Только тогда перед монадами открылась изумительная картина существования и поведения населяющих планету существ, создать которую не под силу самому смелому воображению.

Сначала на экране появилось гуманоидное существо весьма хрупкого сложения и с необычайной длины волосами. Существо это размахивало вокруг головы каким-то округлых форм аппаратом, заканчивающимся продолговатым соплом, из которого, по-видимому, под большим напором вырывалась струя воздуха: другой видимой причины для того, чтобы длинные волосы существа взлохмачивались, словно их ерошил ветер, не было. Занятие это, похоже, доставляло удовольствие гуманоиду: плавными ритмичными движениями он извивал свою тоненькую шейку и беспрестанно смеялся.