Джон Уиндем - Жизель (сборник) Страница 31

– Все мои записи! Вся моя многолетняя работа! – горько говорил он. – Вашему Обществу это дорого обойдется, предупреждаю вас, хотя и не возвратит мне мои материалы. Уна всегда была спокойна, пока ваш друг не возбудил ее. Я с ней не знал никаких хлопот.

Альфред попытался возражать, но его протест был прерван грохотом: сначала раздался звук падения чего-то тяжелого, потом звон водопада битого стекла.

– Дайте мне Альфреда! Хочу Альфреда! – требовал нечеловеческий голос.

Альфред вскочил, затем в волнении снова уселся на краешек стула. Было похоже, что сейчас он начнет грызть ногти.

– А-а-а! – воскликнул Диксон так неожиданно, что мы вздрогнули. – Так вот в чем дело! Надо было вычислять потребность в гормонах, исходя из общего веса тела, включая панцирь! Разумеется! Грубейшая ошибка! Ай-ай-ай! Лучше бы я воспользовался первоначальной идеей партеногенеза… Боже!

Грохот, который вызвал это восклицание, поднял нас на ноги и бросил к дверям.

Уна все же обнаружила выход из пристройки. Она шла через двери, как бульдозер. Дверь, дверная рама, куски кирпичей волочились за ней. На миг «совершенное творение» остановилось, созерцая погром.

Диксон не терял ни секунды:

– Скорее! Наверх! Мы обманем ее!

Именно в эту минуту Уна заметила нас и издала дикий вопль. Мы помчались к лестнице наверх через весь холл. Быстрота была нашим единственным преимуществом. При огромной массе Уне требовалось больше времени для разгона.

Я скакал по ступенькам, Диксон чуть опережал меня, а Альфред, как я полагал, следовал за мной по пятам. Все получилось, однако, иначе. Не знаю, оцепенел ли на мгновение Альфред, замешкался ли он, но когда я достиг верхней площадки и обернулся, то увидел его еще на самой первой ступеньке лестницы, а Уна летела за ним, громыхая, как колесница Джаггернаута, снабженная ракетными двигателями.

Альфред несся стремительно. Уна тоже. Возможно, она не была знакома с лестницами, возможно, что проектировщик и не предназначал ее для движения по последним, но она все же успешно преодолевала одну ступень за другой и уже поднялась на пятую или шестую, когда лестница обрушилась под ее тяжестью.

Альфред вдруг ощутил, как она зашаталась у него под ногами. Теряя равновесие, он вскрикнул и, хватая воздух руками, рухнул вниз. Уна в великолепном броске поймала Альфреда всеми четырьмя руками.

– Какая реакция! – восторженно пробормотал позади Диксон.

– Спасите! – блеял Альфред. – Помогите! На помощь!

– А-а-а! – ревела Уна в глубоком удовлетворении. Она пятилась, с треском ломая упавшие доски.

– Спокойствие! – подавал советы Альфреду Диксон. – Только не волнуйте ее.

Альфред, которого обнимали тремя руками и ласково похлопывали четвертой, на этот совет никак не отреагировал. Наступила пауза, очень важная для оценки ситуации.

– Что ж, – сказал я, – надо что-то делать. Нельзя ли ее отвлечь чем-нибудь?

– А чем можно отвлечь победоносную женщину в момент триумфа? – отозвался Диксон.

Уна издала… Впрочем, попробуйте сами вообразить успокоительное воркование слона.

– Помогите! – снова заблеял Альфред. – Она… Ох!

– Спокойствие и только спокойствие! – повторял Диксон. – Я полагаю, что вам ничто не угрожает. В конце концов, Уна – млекопитающее, во всяком случае частично… Вот если бы она принадлежала к другому классу, например, была бы паучихой…

– Вряд ли сейчас тот момент, когда Уне полезно слушать про нравы паучих, – предположил я. – Нет ли у нее какой-нибудь любимой еды или чего-нибудь еще, чем бы она соблазнилась?

Уна укачивала Альфреда тремя руками и с любопытством тыкала пальцем четвертой. Альфред трепыхался.

– Черт возьми! Да сделайте хоть что-нибудь! – требовал он.

Раздался визг тормозов подъезжающих машин. Диксон кинулся внутрь дома, и я слышал, как через окно он объяснял ситуацию людям, находившимся во дворе. Вскоре мой бывший учитель вернулся в сопровождении брандмайора и его людей. Когда они увидели, во что превратился холл, у них глаза на лоб полезли.

– Необходимо захватить ее, не пугая, – втолковывал Диксон.

– Схватить это? – с сомнением произнес брандмайор. – А что это вообще за чертовщина такая?

– Сейчас не до объяснений, – нетерпеливо возразил Диксон. – Если вам удастся накинуть на нее веревки с разных сторон…

– Помогите! – снова заорал Альфред.

Бедняга вырывался изо всех сил. Уна еще крепче прижала его к своему панцирю и стала ласково похрюкивать. «Какой отвратительный звук», – подумал я. Пожарника он тоже потряс.

– Ради всего святого…

– Скорее! – приказал Диксон. – Одну веревку мы можем набросить отсюда.

Пожарники убежали. Брандмайор выкрикивал распоряжения тем, кто стоял внизу, и, видимо, ему стоило больших трудов выражаться достаточно ясно. А его помощник оказался молодцом: сделал отличную петлю и ловко набросил ее. Когда петля затянулась, она оказалась чуть пониже верхней пары. рук и соскользнуть уже не могла. Веревку пожарник привязал к стояку перил.

Уна все еще была занята Альфредом и не замечала того, что творилось вокруг. Если бы бегемот мог мурлыкать, да еще с оттенком сентиментальности, то такое мурлыканье очень походило бы на звуки, издаваемые Уной.

Осторожно открылась парадная дверь, и в ней показались лица пожарных и полицейских с выпученными глазами и разинутыми ртами. Еще минута, и другая группа протиснулась в дверь, ведущую в холл из гостиной. Один из пожарных, явно нервничая, вышел вперед и принялся разматывать веревку. К сожалению, веревка задела за абажур и цели не достигла.

В это-то мгновение Уна и поняла смысл происходившего.

– Нет! – загромыхала она. – Он мой! Я хочу его!

Испуганный пожарный кинулся в дверь, наступая на пятки товарищей, и дверь захлопнулась. Уна бросилась за ними. Веревка натянулась, и мы отпрянули от нее. Столбик сломался, как тростинка, и веревка хвостом потянулась за Уной.

Раздался отчаянный вопль Альфреда, все еще крепко прижатого к груди Уны, но, к его счастью, не к той стороне ее, которая совпадала с линией движения. Однако донесся страшный треск, посыпался каскад обломков досок, известки, все закрыла пелена пыли, сквозь которую доносились крики ужаса, заглушаемые ревом:

– Он мой! Не отдам! Он мой!

К тому моменту, когда мы добрались до окон, Уна уже преодолела все препятствия. Нам было хорошо видно, как она несется галопом по дороге, делая около десятка миль в час, волоча без видимого усилия на буксире около полудюжины полицейских и пожарных, намертво вцепившихся в веревку.

У сторожа хватило смекалки закрыть выездные ворота. Сам он, спасая свою жизнь, успел скрыться в кустах, когда Уна была уже в нескольких ярдах от него.