Иннокентий Сергеев - Танец для живых скульптур Страница 32

Неясное беспокойство.

Когда мы вошли в коридор, я уже понял всё - я увидел себя в зеркале. На одно мгновение возникло оно из темноты, обнажённое грязным электричеством лестничной клетки, и погасло. Я почувствовал сладковатую трупную слабость и потянулся схватиться за ручку двери.

Но не нажал на неё.

- Сейчас включу свет. Вот вешалка.

...........................................................................

...........

Он говорил, я смотрел на него, как изгибается его рот, и его голос проникал в меня, не встречая никакого сопротивления, я не слышал самих слов, только голос - его губы, глаза и снова губы, голос,- поднёс сигарету, вдохнул, выдохнул дым,- его жест,- он был так близко, улыбаясь, и всё знал обо мне. Кто-то сказал: "Порох только и ждёт, чтобы взорваться, но сделает это не прежде, чем к нему поднесут огонь". Я немного выпил, на улице холод, ветер, темно, а здесь так уютно, и даже жарко, так что кожа начинает пылать как от простуды, и музыка, голоса, слившиеся в гул, дым сигарет, скользящие формы, сделанные светом, и другие, недвижные... Ты знаешь, некоторые запахи действуют возбуждающе, как будто заново обретаешь дыхание, и хочется дышать, дышать, что-то новое, неведомое прежде, но твоё, плоть от плоти, пробудилось в тебе и жаждет жить. Мною овладело желание, неодолимое, и потянуло, потянуло к этим губам, и не было силы противиться этому, это гул крови, это как песня сирен, ты растворяешься в нём, и тебя нет больше, и эта сладость влечёт тебя и окутывает, проникает в самые недра тела, и оно начинает пылать и ныть, оно не принадлежит тебе больше - желание, острое, болезненное, и тело стонет от истомы и хочет, хочет, хочет!.. Это было так неожиданно, так ново и остро, что я смешался и не знал, нужно ли противиться этому, но даже если бы я спохватился, это едва ли уже могло что-то изменить, я был как морфинист, когда его плоть жаждет, и отомстит ему, если он попытается воспрепятствовать, она вопиёт!..

"Пятнадцать зелёных, не мало будет?"

Как выстрел. Шарик, который лопнул.

Либо он принял мою невменяемость за холод, либо втрескался в меня и растерялся. Такой вежливый, деликатный, и вдруг... Он едва успел всунуть мне в пальцы записочку с телефоном.

Я просто сбежал.

Я всегда бежал. Это правда.

...Она стояла на пороге комнаты; свет в глаза; всё остановилось, как тихо... мир умер, Мария, его нет!.. у меня никогда не было, мы одни!..

УМРИ!

"Значит, у неё был ключ?"

"Она стояла на пороге комнаты и смотрела на меня. Может быть, она и не произнесла ни звука, но я всё понял".

"Зачем ты, вообще, поехал к нему?"

"Я чувствовал, что она боится чего-то. Я думал, что так я покончу с этим страхом, и нам ничто уже не будет угрожать. Я должен был показать, что я сильнее. Но когда я вошёл в дверь, я уже понял, что всё кончено. Он говорил, и его голос делал со мной, что он хотел".

"Он подавил твою волю".

"У Киплинга есть одна сцена, охота Каа. Он был как тот удав, а я сидел перед ним как бандерлог. Когда он повалил меня, я даже не сопротивлялся. Только на миг вспыхнуло: "Мария!"

"Её звали Мария?"

Как чайки кричат... Ведь это чайки? Мария!

Ма, Ма, Ма, рия, рия, рия!..

УМРИ!

"Я пришёл в общежитие. Мне просто некуда было больше идти. Была одна комната, там всегда собиралась какая-нибудь компания. Образец мужской солидарности".

"Почему мужской?"

"Это мужское общежитие. Обои рваные, засаленные. Окно, которое никогда не закрывалось, потому что иначе можно было задохнуться от дыма. Окурки бросали в банку или просто на пол. Играли в карты. На полу валялись пустые бутылки... Когда я уезжал, я думал, что уже никогда не вернусь..."

"И что же утром?"

"А не было утра. Я попросил станок. Хотел пойти в туалет, но вспомнил, что нужно держать руки в воде. Тогда я пошёл в ванную. Заткнул дырку в раковине полотенцем, открыл воду. И порезал вены".

Что это... как шумит... кровь... это море?.. Мария!.. чайки кричат... Ма!.. Ма!.. рия, рия, рия, рия рия!.................................

"У меня закружилась голова, так сильно, что я упал. Потом было темно, и я отбивался в этой темноте, но не видел, от кого. Только чувствовал, что этот кто-то одолевает, я сопротивлялся. Я думаю так было: кровь затекла под дверь,там щель была,- кто-то заметил, крикнул остальных, они взломали дверь, перевязали руку и вызвали "скорую".

"А что было потом?"

"Утром?"

"Потом".

"Больница. Психи в коридорах. Я в истерику, меня на вязки. Знаешь, что это? Это когда тебя к кровати привязывают, ноги, руки, а вокруг стоят и смотрят на тебя, ты кричишь им: "Развяжите меня!"- а они пальцем на тебя тычут, переговариваются, обсуждают... Или смеются".

"А потом?"

"Потом меня перевели в общую палату, потом в другое отделение, а потом выписали из больницы, и я поселился у Мэгги".

"И больше ты не видел её?"

"Чтобы помириться? Мама, я вернулся. Так бывает, да? В кино. Я пришёл туда, где всё это случилось. От соседей узнал, что жильца убили, зарезали ножом, а кто - неизвестно. Приходил следователь, задавал вопросы..."

"Ты думаешь, это она?"

"Нет, конечно".

"Почему?"

"Так ведь это я убил его".

Вспышка... Крик?.. Мария!.. Глаза... Остановились.

"Как! Когда?"

"Я не контролировал этого, но всё получилось очень ловко. Он был на мне. Рядом с диваном столик стоял, на нём корки от апельсинов, конфеты, коньяк... Моя рука схватила нож и ударила сверху, в спину. Потом ещё раз. Наверное, испугалась, что не убила до конца. Со второго раза я попал в сердце, и всё. А потом я увидел Марию".

...Она не смеялась... называй меня мамой... называй меня!.. Мария...

Она стояла на пороге комнаты, и я увидел её глаза. Всё это было как-то невероятно, немыслимо... Её лицо превратилось в маску, она даже словно бы постарела - так заострились черты её лица, но, в то же время, что-то было красивое в этом - в том, как она вошла, как остановилась, поражённая открывшейся ей сценой, как отшатнулась и схватилась за дверной косяк... А потом всё перестало быть так красиво, и я увидел, что она и впрямь постарела за эти секунды. Хотя, в общем, она держалась молодцом. Спросила, что я теперь намерен делать. Я сказал, что инсценирую пожар, самовозгорание электропроводки, объяснил, как. Когда начинаешь вдаваться в детали дела, ужас как-то сам собой проходит. Она почти успокоилась, но всё же никак не хотела уезжать одна, так что я насилу её выпроводил.

"Ты так всё и сделал?"

"Нет. Я просто стёр отпечатки, оделся, вышел и захлопнул за собой дверь".

Странно, что я вообще туда пришёл - мне трудно было поверить, что всё это произошло со мной. Что это был я.

Всё изменилось. Был Мэгги, и совсем другая, новая жизнь - всё только теперь начиналось. Я был очень счастлив тогда.

"И долго продолжалось твоё счастье?"

"Долго - месяца два или три, даже больше! - почти полгода. А потом... Ты знаешь, что было потом".