Тайные тропы Бездны. Книга вторая - Валерий Шалдин Страница 33

Тут уместно вспомнить слова: «…ибо человек не знает своего времени. Как рыбы попадают в пагубную сеть и как птицы запутываются в силках, так сыны человеческие уловляются в бедственное время, когда оно неожиданно находит на них…»

Софочка переживала всю ночь, а рано утром, чуть свет, выпив только чашечку кофе и наведя неброский макияж, собралась на тропу войны. Она горела желанием увидеть своего Леопольда Львовича. В зеркале Софочка видела красивую женщину с макияжем. Сам макияж на женщине, делает её произведением искусства, а красивая женщина без макияжа — чудо природы. Уставшая и изнервничавшаяся в течение тревожной ночи Софочка на чудо природы не тянула. Пришлось ей наложить на себя немного макияжа, заменяющего боевую раскраску. Ладно, сойдёт. Тут и звонок поступил на телефон, что такси подано.

Не прошло и двух часов, как такси с Софочкой подъехало к единственной в Жупеево гостинице. Софочка решительно отворила двери в здание и вошла в холл. У вежливого портье она выяснила, что работники министерства поселены в семнадцатый и восемнадцатый номера. Быстро поднявшись на второй этаж, она постучала в семнадцатый номер. Минут пять она ждала, когда ей откроют. Дверь открыл заспанный и помятый мужик вида «вчера из деревни вылез, и навоз с лаптей отряхнул», от которого женщина ничего путного не добилась:

— А где Леопольд Львович? — пыталась достучаться до разума мужика женщина.

Тот тупо таращил на неё глаза и нечленораздельно мычал:

— Дык, это… етить… мы… кхе того, вот оно как, — только и смог произнести мужик. Глаза мужика стали совсем грустными.

Интересно, мужики все такие, или через одного.

Собственно, а что мог сказать Софочке шофёр? Что шеф вчера много хорошо кушал, а под это дело много пил и сам, и в компании с коллегой женского пола, а потом он с ней уединился. Дело-то житейское. Может, они всю ночь работали. Но, шофёр точно знал, что эта пара ночью если и работала, то в горизонтальном виде, зато интенсивно. Звукоизоляция в этом здании сделана не на должном уровне, поэтому шофёр всю ночь слышал скрип койки и страстные охи и вздохи. Шефа можно понять даже не из чисто мужской солидарности. Ему ведь вчера крепко досталось от местных психопатов. Всё лицо и шея шефа пребывали в царапинах, губы разбиты, под глазом синяк, одно ухо опухло и налилось фиолетовым цветом. Да и подруге его хорошо досталось: бабе чуть весь скальп не сняли и нос разбили. Может они там, в своём номере, всю ночь снимали стресс от побоев и жалели друг друга, как могли.

Всё это шофёр не смог объяснить Софочке, а та, поняв, что с шофёром нормальных дел не сваришь, ринулась к восемнадцатому номеру. Толкнув дверь она ввалилась в номер… Картина в этом номере намекала на развратные действия, проводимые невысокой голой тёткой над телом голого дядьки. То, что творила эта тётка в Китае поэтически называется «Утренняя игра на флейте». Вот такой произошёл номер в этом номере. Софочка остолбенела, глядя на эту замечательную картину. Мелкая тётка самозабвенно занималась своим таким увлекательным делом, что ничего не замечала. Зато, многое заметила Софочка. Она заметила, что тётка какая-то стрёмная: вся побитая, на теле множество синяков и ссадин, клок волос на голове отсутствует, даже на попе присутствует синяк от укуса. Потом она перевела взгляд на своего уже не очень благоверного, но пока ещё законного супруга. Тот тоже щеголял синяками на теле, да и морда у него почему-то вся исцарапана. Вон оно что — догадалась Софочка — оказывается, мой Леопольдушко-то мазохистушко. Последователь, так сказать, господина Захер-Мазоха. Вон оно что, Софочка! Оказывается, сечь плёточкой надо Леопольда перед близостью и царапать его до кровушки. Да, и не перед близостью сечь, ибо сволочь он последняя.

Наконец, мелкая побитая тётка сообразила, что уже они с шефом не одни в комнате, а появились заинтересованные зрители. Она повернула голову на вошедшую в номер женщину и автоматически ещё пару раз «сыграла на нефритовой флейте». Как вошла в номер эта женщина, ей было решительно непонятно, ведь Короткая вчера лично закрывала дверь на ключ. Внезапное появление супруги шефа в номере отеля произвело на женщину впечатление, сходное с эффектом капли воды, попавшей в раскалённое масло. Одетая в чёрное платье, супруга шефа казалась грозовой тучей над Байкалом.

Через секунду Короткая узнала жену шефа, взвизгнула, отскочила от тела Сквозняка, как ошпаренная, и заметалась по номеру, лихорадочно собирая свою раскиданную всюду одежду. Ведомая древним инстинктом самосохранения Короткая действовала шустро.

Софочка с грустью смотрела на метания бедной побитой до крови барышни, и даже отодвинулась чуть в сторону, давая той проскочить с охапкой шмоток в санузел, где та и забаррикадировалась. Кошмарить бедную тётку Софочка не стала, понимая, что теперь, вроде как, они где-то даже родственники. Она даже улыбнулась, видя, как тётка вместе со своими вещами утащила и вещи Леопольда Львовича. Ситуация называется: жареный петух рака на горе поимел со свистом.

За стенкой, министерский шофёр прислушивался к событиям в соседнем номере. Вот же гадство случилось. Да, не повезло шефу. Сейчас его начнут кошмарить и всячески изничтожать. Крепись, братан! Но, особого визга и крика он не слышал. Вот, что значит культурные люди. У них даже разборки вежливые и культурные. Не хотелось бы идти в свидетели, если в соседнем номере случится смертоубийство.

Леопольд Львович, ощутив какие-то изменения в процессе разврата, открыл один глаз и, к своему ужасу, увидел перед своим носом женщину, очень похожую на свою драгоценную Софочку. Это глюк? Глюков я не заказывал.

— Проснулся котик мартовский, кролик похотливый. Вставай, давай, сейчас поедем, — женщина похожая на Софочку говорила голосом Софочки. И это пришёл не глюк.

— Куда поедем? — заранее холодея, осведомился Леопольд Львович.

— Куда надо, — вздохнула Софочка и пояснила. — Делать тебе химическую кастрацию, козёл ты безрогий. Я уже договорилась.

— Софочка, Софочка, — затараторил Сквозняк. Вот сейчас ему стало совсем жутко. Как сказал бы Штирлиц: «Это провал». — Как это кастрацию?

— Каком кверху и радикально, — пообещала Софочка.

Шофёр, из-за стенки, как ни прислушивался, не слышал душераздирающих предсмертных воплей, падений тел на пол, выстрелов. Но, через полчаса, в семнадцатый номер, под конвоем Софочки, были доставлены два нашкодивших человека. Они вели себя исключительно тихо, даже носами шмыгать старались беззвучно. Кормить их завтраком конвоир не собирался. Вскоре скорбная процессия из четырёх человек покинула гостеприимное двухзвёздное заведение, и разместилась в министерской машине. Супруга Сквозняка уселась на