Валентин Иванов - Энергия подвластна нам Страница 34

Тридцать два пассажира – один прибыл в последнюю минуту, пять человек команды и полные баки горючего. Ночёвка в Н-ске. Алексей Фёдорович откинулся на спинку мягкого кресла. Жаркий день. Машину болтает. Некоторые пассажиры страдают от морской болезни. Алексей осваивается с лицами. Большинство – командированные. Две женщины. Старшая пассажирка уже успела рассказать, что летит к сыну. Сын командует полком. Она, сразу видно, очень им гордится.

Сосед Алексея, высокий молодой человек лет 28–30, брюнет. Короткие усики, выражение лица любезное, всё время улыбается. Держится несколько развязно и, кажется, легко переходит на фамильярность. Поболтав с молодой пассажиркой, он предлагает Алексею газету. Алексей Фёдорович благодарит, – да, он сегодня не успел прочесть газету и не взял с собой. Завязывается разговор.

– А вы далёко летите?

– В Н-ск.

– Вообразите, какое совпадение, и я туда же!

Жаркий день, воздушные ямы, болтает.

Алексея Фёдоровича нисколько не интересует совпадение. Но разговорчивый молодой человек, придравшись к случаю, охотно, хотя его никто не просит, рассказывает о себе всё: где работает, кем, где живёт, сколько ему лет, где учился, когда окончил, у каких профессоров занимался. Всё с подробностями и не особенно интересно.

Алексей Фёдорович вежливо слушает, но не слишком внимательно, а про себя думает: «Молодой человек не очень, кажется, умный, но зато открытый».

Вверх… Вниз… Вверх… Вниз… Болтает…

Работа моторов приглушена двойными стенками плотного корпуса. Слушать и говорить можно без напряжения. Молодой человек, наконец, вспоминает:

– И вот, всё о себе, – позвольте познакомиться, – инженер Заклинкин, Анатолий Николаевич! Я тут прихворнул… Решил провести отпуск в степи, под Н-ском, поправиться. Знаете, – советуют. Никогда не бывал там. Говорят, там природа хорошая и охота мировая. Я хоть липовый охотник, а хочу пострелять. Там, говорят, уток палками бьют.

Решительно, инженер Заклинкин рассказал о себе всё. Алексей Фёдорович был вынужден тоже назвать себя. Молодой человек пришёл в восторг:

– Как же, значит, сын известного… и сам известный… Кто же не знает?.. Все студенты обожают… Хотя я сам учился в другом институте, но…

Избегая привлекать к себе внимание, скромный и несколько застенчивый, Алексей Фёдорович назвал свою фамилию по необходимости и тихо. Восторги же молодого человека, громко повторившего известное имя, послужили ненужной рекламой.

В стране, где до страсти любят искусство, имя актёра, певца, балерины, писателя иной раз затмевает имя учёного. Но фамилия Фёдора Александровича была, действительно, широко популярна. В этом молодой человек не преувеличивал. В кругу учёных в сыне видели одного из достойных преемников отца.

Недовольный крикливой рекламой, Алексей в душе извиняет молодого человека – искренность подкупает. Узнав, что Алексей Фёдорович летит в Н-ск в связи с болезнью брата, причём упоминается Чистоозерское и Лебяжье, инженер Заклинкин, наконец, кажется, понимает, что так можно и надоесть. Он принимается развлекать молодую пассажирку, предоставив своего нового знакомого самому себе и газете.

Мерно работают моторы. Вверх, вниз… Болтает… Горизонт скрывается в сумеречной дымке. Солнце сзади. Оно близко к закату. Вот на земле железнодорожные пути сходятся острым углом. Две колеи с запада и одна с северо-запада. В вершине угла – мост через широкую реку. За мостом длинный город широко раскинулся по берегу.

Вечереет. Самолёт идёт на посадку. Снижается, начинает описывать круг. Крен, ещё крен, выравнивается, – сейчас земля! Алексей Фёдорович думает о телеграмме:

«Николай Сергеевич… был тяжело болен опасность жизни миновала прогноз положительный тчк. Необходим немедленный приезд близкого выяснения причин серьёзной болезни – Станишевский».

Толчок едва заметили. Колёса самолёта уже бегут по земле.

Глава шестая

ПО СЛЕДУ

Павел Владиславович Станишевский был человеком весьма настойчивым, энергичным, деятельным. Интересовавшая его проблема не давала ему ни минуты покоя, и он в свою очередь не давал ей покоя, пока не наступало полное удовлетворение его неутомимой любознательности.

Впрочем, Павел Владиславович вносил тот же темп и неукоснительную требовательность и в дела административные подчинённых ему клиник и Н-ского мединститута. Признаемся, что он порой тормошил людей больше, чем нужно, и пускался даже на хитрости для достижения цели. Особенную манёвренность он проявлял при наличии сопротивления.

В нарушение основных законов физики его действия нередко превосходили противодействия. В ход шли охваты, клещи, прорыв в тыл и глубокие рейды. Устроив «противнику» – больному, коллеге, местным организациям, министерству – Канны, Павел Владиславович торжествовал и умел так добродушно разоблачить сам свои «интриги», что на него в большинстве случаев не обижались. Выйдя «победителем», объяснялся начистоту:

– Чувствую себя весьма виноватым. Повинную голову и меч не сечёт. Дело было совсем без движения; теперь, вы сами убедились, – результат отличный! Цель оправдала средства!

Мастерски обыграв «противника», он начинал чувствовать себя виноватым. Отсюда – потребность в излияниях, что далеко не всегда было уместным и нужным.

Недаром справедливо раздражался после очередной «победы» Павла Владиславовича один из его ассистентов, его близкий друг и помощник: «Опять извиняться начнёт, – неисправим!..»

Аэродром в Н-ске расположен на левом берегу реки. В сумерках двое прибывших с самолётом пассажиров переправились на речном трамвае в город.

Степная река, бурля водоворотами, несла в низких берегах желтоватую мутную воду. Несмотря на август, вода стояла высоко. Истоки реки питаются на далёком хребте льдами глетчеров, и река сохраняет горный режим в длинной голой степи в зависимости от летнего таяния дальних вечных льдов.

Город на правом берегу – наш обыкновенный город: несколько высших учебных заведений, десятки средних школ, несколько мощных заводов и сотни предприятий, несколько сот тысяч жителей и ни одного безработного.

Алексей Фёдорович простился со своим случайным знакомым у двери номера новой четырёхэтажной гостиницы. Молодой человек сумел удержаться и не стал расспрашивать Алексея Фёдоровича о его дальнейших планах, что тот отметил про себя: «Не так уж навязчив, каким кажется по первому впечатлению…»

А Заклинкин чувствовал себя, как гончая: ветер случайно приносит смутный, но интересный запах. Собака принюхивается, соображая: а не пойти ли по следу? Толя начал кое-что сопоставлять…