Владимир Черепнин - Вовка в Троеклятом Страница 34

- Значит, подалась к родной бабке. Хрен с ней. Без нее тьма проблем. Но если она еще хоть раз станет на пути... Карлуха, слетай, птичек в округе на шухере расставь. И чтоб докладывали о любом подозрительном движении.

Ворон, соскучившийся по любому виду деятельности, радостно, изогнув крыло, козырнул и ракетой вылетел в окно исполнять приказание. Я и Васька, по мере возможностей, помогли Яне накрыть на стол. Дождавшись расторопного ворона и уставшего, но счастливого Соловушку, наша компания праздничным ужином завершила богатый событиями день, в подробностях вспоминая все приключения.

Поздно ночью, когда уже все улеглись спать, из Города вернулся в драбодан пьянищий Серенький.

* * *

мне не спалось. Уже медведь погрузился в глубокий сон на полатях в горнице, и филин проугукал два ночи. Рядом, свернувшись калачиком, мирно, словно ребенок, тихо посапывала Яна. А я лупился в едва различимый в темноте бревенчатый потолок. И думал. Силился вспомнить старые сказки и их героев, вытесненные диснеевскими сюжетами и персонажами. Получалось плохо. В памяти всплывали разрозненные отрывки, ни чего не имеющие общего с сегодняшним положением. Прав был Серенький, когда советовал забыть все, что знаю о сказках. Ох, как прав.

В тех сказках было все просто и понятно. Царевич или дурак, как правило - Ваня, не задумываясь выдвигался в Тридевятое царство. Главное обуться в железные сапоги и прихватить посох из того же материала. И вперед. А зачем? Да за чем угодно. Жар-птица. Лошадка редкой породы. Даже ходили туда, не знаю куда и приносили то, не знаю что. Но чаще всего, как везде и всегда, вся канитель происходила из-за баб. Какой-нибудь злыдень умыкивал очередную кралю, а герой, рад стараться, отправлялся спасать и выручать суженую. И, порой, самому шибко напрягаться не приходилось. Прицелится в зверушку, а та: "Ваня! Не стреляй! Я тебе пригожусь!". И ведь годились, твари. То зайчишку словят, то уточку в небе задолбают. И, вот, у царевича или дурака в руках вожделенное яйцо. Кранты Кощею. Все шито-крыто. И в результате - пир на весь мир.

Хотя проводить параллели было бы, по крайней мере, несправедливо. У дураков-царевичей всегда была благородная цель. Кого-то спасти, избавить мир от злодея. А мне надо-то всего - умындить (как скажет Васька) восвояси. Короче говоря - обычный шкурный интерес.

Да и грех жаловаться. У царевича был Серый волк. Ну и что? У меня в лучших друганах - медведь. И, между прочим, тоже серый. А кто-нибудь из героев мог бы похвастаться дружбой с Соловьем-разбойником? А кого-нибудь вытягивала с того света девчонка, бывшая Баба-Яга?

Насчет чего у них там, в нормальных сказках, было попроще, так это не надо было гадать, кто плохой, кто хороший. Раз злодей - получи соответствующую внешность. Прямо как в старых фильмах про шпионов. А здесь, того и гляди, какая-нибудь Серая Шейка заклюет к едрене-фене и фамилии не спросит. Или Чебурашка просьбой о помощи заманит на ужин к своему другу Гене. В качестве бутерброда. Или Жар-птица ухватит за шиворот и уволокет к чертям собачьим... Интересно, а Луциберг, черт собачий или еще какой? Не мешало бы при случае выяснить.

Мысли пошли вразброд, и незаметно я погрузился в сон. Мне привиделся Луциберг, который в свойственной только ему манере, распинался:

- Молодой человек, если Ви вообг'азили себе, что назвав меня чег'том собачьим, нанесли мне оског'бление, то Ви будете глубоко г'азочаг'ованы...

Кто-то, скорей всего Оле Лукойле, переключил мое сновидение на другой, более интересный и приятный канал. И хоть я не узнал мнение Беса Третьей Гильдии о собаках, тем не менее, утром я пробудился в отличнейшем расположении духа и, как ни странно, хорошо выспавшимся.

* * *

Сон оказался в руку. Луциберг появился с утра пораньше, еще до завтрака. И застал он меня в лесу. Вообще-то Яна пообещала больше не оставлять меня одного, но не до такой же степени.

Черт, подобно своему табакерочному собрату, появился совершенно неожиданно и совсем не в подходящий момент (я же не просто так уединился в лесу).

- Молодой человек, Ви навег'ное думаете, что тепег'ь уж навсегда избавились от меня? Отнюдь! Моя вг'еменная неудача только пг'ибавила г'ешимости. И я не в коей мег'е не отступлю.

Бес декламировал с пафосом, приняв, по его мнению, величественную позу. Даже, казалось, что он стал выше ростом. Хотя, скорей всего, такое впечатление создалось из-за того, что я смотрел на черта, сидя на корточках.

- Слышь, чертяка, тебе не кажется, что ты выбрал неподходящее время для душегубительных бесед? И будь я менее брезглив и культурен, то непременно запустил бы в твою похабную рожу, то что под руку подвернется. Как ты думаешь, что может подвернуться мне под руку?

- Пг'инимать ког'динальные г'ешения, способные ког'енным обг'азом изменить всю дальнейшую жизнь, - продолжал вещать Луциберг, выглядывая из-за ствола могучего дуба, куда поспешил ретироваться, как только понял, чем пригрозил я в него запустить, - можно пг'и любых обстоятельствах, включая Ваше тепег'ешнее положение. Да, пг'изнаю, вчег'а Ви одег'жали небольшую победу и сейчас находитесь в состоянии эйфог'ии. Но долго это пг'одолжаться не может. Г'ано или поздно, Ви поймете, что этот миг' не для Вас. Даже если Вам пг'едстоит безбедная жизнь, лишенная пг'облем. Но этого я Вам гаг'антиг'овать не могу. Как только этот Наимудг'ейший тупица, узнает, пг'о то, что господин Сантехник на самом деле никакой сег'ьезной угг'озы не пг'едставляет, то он немедленно...

- Оставит меня в покое.

- Сомневаюсь. Хотя пг'едугадывать последующие поступки этого дегенег'ата - занятие неблаг'одаг'ное.

- Я, конечно, не разбираюсь в тонкостях твоей профессии и не знаком с содержанием правил, которых должны придерживаться черти, совращая невинные души, но я считаю, что главным условием контракта является моя добровольность.

- Это действительно так...

- Очень хорошо. Осталась самая малость, но думаю ты мне вряд ли поможешь.

- Все, что в моих скг'омных, с точки зг'ения наделенных многовековым опытом моих собг'атьев, и, неогг'аниченных, по мег'кам обыкновенного смег'тного, возможностях, будет пг'едставлено к Вашим услугам, сг'азу после подписания...

- О подписании, как раз и идет речь. И возможность помочь мне у тебя есть. Но сомневаюсь, что будет такое желание. Хочу встретиться с твоим начальством.

- Зачем?! - бес не на шутку перепугался.

- Буду ходатайствовать о замене искусителя. Расскажу, как ты недозволенными силовыми методами вынуждаешь меня подписать...

- Ложь и гнусная клевета! - Голос Луциберга сорвался на фальцет. - Я никогда не позволял себе...

- А по чьей милости мне снесли голову?

- Это было досадное недог'азумение. Ви это пг'екг'асно знаете. Я только хотел немного уског'ить пг'оцесс Вашего пг'озг'ения.