Вероника Кузнецова - Дневник штурмана Страница 35

Что толку было в этих докладах? Если бы мне грозила лишь опасность, то её ещё можно было бы предотвратить, но ведьма напророчила смерть и мне и этому человеку, который остаётся в спасительном неведении, и пусть остаётся.

— Если это необходимо.

Мистер Форстер проницательно посмотрел на меня и, кажется, понял, что я не стремлюсь докладывать о каждом слове Сергеевой. Красную кнопку он всё-таки нажал.

Мистер Уэнрайт пришёл незамедлительно.

— Что случилось? — раздался ровный голос автомата.

— Сюда приходила та странная женщина, сэр, — сообщил первый штурман. — Она принесла мисс Павловой очень неприятное известие.

— Какое?

— Что её подстерегает смертельная опасность, сэр.

Механизм обернулся ко мне.

— Повторите, пожалуйста, дословно, что она сказала, мисс.

Теперь мне не составляло труда выдумывать, надо было лишь придерживаться её манеры выражаться.

— "Опасность. Смертельная опасность. Тебя подстерегает смертельная опасность".

— Почему же вы так испугались, мисс? — попытался ободрить меня мистер Форстер. — Возможно, её слова были обращены ко мне.

И к нему тоже, но совсем другие слова. Однако мне надо было искать выход из нелепого положения, в которое я сама себя поставила. Почему я не обратилась от имени Сергеевой к нам двоим?

— Нет, ко мне, сэр. Видите ли, у неё есть привычка называть всех глупыми, а в русском языке определения склоняются по родам. Русское обращение «глупая» по-английски надо переводить как "глупая женщина". Женщина здесь только я.

— Надеюсь, мисс, что вы не будете считать эту женщину оракулом, — проговорил механизм.

— Думаю, что она сумасшедшая, сэр, — ответила я со всем доступным мне сейчас спокойствием.

— Рад это слышать, мисс.

— Может, вы пойдёте к себе, мисс Павлова? — спросил мистер Форстер, впервые проявив человечность. — Отдохните, успокойтесь, а я за вас подежурю. Надеюсь, мистер Уэнрайт, вы не будете возражать?

Командир помедлил с ответом, а потом сказал:

— Я не разрешаю, мистер Форстер. Мисс Павлова и сама понимает, что ей незачем бояться слов несчастной женщины, поэтому способна выполнить свои обязанности. Как продвигается работа по вашей теории взлётов, мисс?

Мало того, что этот механизм оказался бездушен, как мой компьютер, так он ещё уязвил меня в самое сердце, спросив о том, что уже стало казаться мне блуждающим огоньком, который лишь манит своим сиянием, а в руки не даётся.

— Полным ходом, сэр, — ответила я. — Скоро можно будет подать на рассмотрение в Комитет.

— Рад за вас, мисс, — соизволил проявить любезность механизм.

После этих речей я работала как… даже я не знаю, с кем или чем меня можно было сравнить. Это был какой-то энтузиазм отчаяния, так что мозг воспринимал лишь то, что могло быть полезным для решения проблемы, начисто отметая даже страх. Однако сдвигов в работе так и не было. Даже то, что казалось ясным, стало туманным и неубедительным. Где-то в рассуждениях я допускаю ошибку, но обнаружить её пока не могу.

К обеду я дошла до полного отупения, сквозь которое не могло пробиться ни отчаяние от безрезультатности моих трудов, ни ужас перед возможной смертью. Более того, завтра в шесть часов вечера мы совершим посадку, а я, вместо того, чтобы волноваться, чувствую лишь, как в голове то мелькают, то приостанавливаются обрывки соображений, относящихся к моей теории.

Ничего, заслуживающего упоминания, больше сегодня не произошло, лишь вечером по пути в столовую и обратно я вновь ощущала, что за мной следят, и это вернуло меня к прежним страхам, не таким сильным, как первоначально, но достаточно ощутимым. Я вновь борюсь с опасением увидеть в своей каюте что-то ужасное, с мыслями о книгах, чёрных записях, нечеловеческих фигурах, маске, которую скоро снимет командир, а слова ведьмы: "Я вижу два лица рядом. Два мёртвых лица", — отдаются в моих ушах похоронным звоном.

5 февраля

Я встала сегодня утром с ощущением лёгкости, радости, веры в свои силы и способности, очень необычным в последнее время. Мне казалось, что всё будет хорошо. И действительно, не успела я, проводив своих монстров и поздоровавшись с Броськой наедине, сесть за компьютер, как в голове возникло такое простое решение, что оставалось лишь удивляться, как оно никому не приходило в голову до меня и почему так долго и мучительно до него докапывалась. Стало даже страшно, что это очередной мираж, уж слишком просто оно было. Так и казалось, что после быстрого и приятного бега по этому пути упрёшься в тупик. Однако это были привычные опасения, а чутьём я угадывала, что проблема решена, притом решена гениально просто.

Мне пришлось сделать лишь намётки будущей разработки, так сказать, набросать план, по которому легче и быстрее действовать, а начало его осуществления отложить до более подходящего времени, ведь сегодня мы осуществили посадку.

Хорошо, что прилёт на планету совпал с моим новым открытием, это сгладило волнение перед тревожным будущим, подстерегающим нас. Если бы у меня не было занятия и я лишь проворачивала в памяти пророчества сумасшедшей, то сама бы сошла с ума от страха перед своим предполагаемым концом, тем большим страхом, чем ближе подлетали бы мы к планете. Даже сейчас, когда меня окрыляет гордость от сознания своего подвига, тревога неотступно грызёт мне сердце. Пусть Сергеева безумна, а в её безумии я теперь, после её очередного выступления, не сомневаюсь, но жажда крови и паника, охватившие людей с «Мегаполиса» и «Молнии», а также сама цель нашей экспедиции вынуждают готовиться к очень скверным событиям. Мы, то есть экипаж «Эдвенчера», будем в относительной безопасности, а вот наши учёные сознательно идут на очень большой риск, возможно, на смерть. Я совсем по-новому смотрела на этих людей: на маленькую точёную негритянскую статуэтку, которая обладала таким мужеством, что отправилась сюда, на строгую мисс Тейлор, на всегда оживлённую мисс Лунге, пожилую черноволосую Май Нгуен, рыжую Еву Яниковскую, мисс Босеву, мисс Риос. Семь стойких женщин, и виду не подающих, что сознают смертельный риск. Серафима Андреевна испытания не выдержала, но найдётся ли человек, который её осудит? На этом корабле таких нет, а тот, кто сам не подвергся испытанию, пусть помалкивает. Жаль, конечно, что именно русская женщина поддалась безумию, ведь наша нация всегда была и будет символом стойкости и мужества, но что поделаешь.

Мужчины тоже не выражали страха перед выходом в мир зла и безумия, а австриец мистер Кондор даже не утратил сонного вида, но ведь перед героизмом женщин им было бы стыдно проявлять слабость. Тома Рок улыбнулся мне и подмигнул обоими глазами, не считаясь с сидевшим рядом со мной оледеневшим командиром. Желаю вам благополучно вернуться на Землю, мой Тартарен, и не превратиться ни в монстра, ни в его жертву.