Максим Хорсун - Рождение Юпитера Страница 35

У ближайшего модуля транзитного кольца Ай-Оу обнаружил потрепанный курьерский корабль, следовавший к лунам Юпитерекса. Экипаж «курьера» праздно проводил время, зарыв носы в «колючку» самого дешевого сорта.

Диюдарх расправился с невменяемыми астрониками в два счета. Ай-Оу бы всего лишь угнал корабль, но проклятая животная сущность вновь вырвалась наружу, и по палубе модуля потекла остро пахнущая «колючкой» кровь.

Неуклюжий, зато оборудованный мощными противосолнечными щитами «курьер» расстыковался с транзитной станцией; вместо нерадивого экипажа в его каютах теперь хозяйничал душевнобольной гибрид пришельца и человека.

Прямого пути от Урании к Юпитерексу не существовало (если отбросить перспективу многолетнего инерционного полета), – планетарным инженерам прошлого так и не удалось закрепить сверхгигантов системы Солнца – Юпитерекс и Сэтан – на одной линии с другими мирами Сопряжения. Обычно Сэтан обгонял парад планет, а Юпитерекс плелся с отставанием. Чтобы попасть к лунам оранжево-красного гиганта, какое-то время нужно было следовать против движения планет, вдоль транзитного кольца. Длина окружности кольца была умопомрачительной, но и скорость над модульными станциями корабли развивали нешуточную.

«Курьер» стонал всем корпусом; энергия гравитационных волн переполняла его силовой контур. Вездесущие патрульные на быстроходных пушечных корветах и грозных эсминцах обшаривали пространство радарами, некоторые даже не ленились уравнять скорость со следующим мимо кораблем и визуально убедиться в его благонадежности.

Поначалу подобная настырность выводила диюдарха из себя. Пришелец заставлял заимствованное тело метаться по остывающей рубке и срывать голыми руками с переборок обшивку. Он бесновался до тех пор, пока не понял, что патрульным нет дела до старенького «курьера», спешащего к забытому людьми Юпитерексу. Просто капитаны использовали любую возможность промуштровать скучающие во время сверхдолгих рейдов экипажи.

Едва «курьер» вышел на магистральный луч Юпитерекса, Ай-Оу отключил все системы корабля, кроме преобразователя гравитационных волн и генератора искусственной силы тяжести, – диюдархи боялись невесомости. Он оказался без тепла, освещения, внешних датчиков, навигационных систем и систем управления. Идентификационный сигнал, несущий информацию о корабле и экипаже, Ай-Оу тоже заглушил. Некоторые функции было невозможно деактивировать вручную, и ему пришлось использовать силу мысли, чтобы вызвать в определенных цепях короткое замыкание.

«Курьер» превратился в неопознаваемый объект, умеренно радиоактивный, мчащийся на скорости кометы к красному, испещренному пятнами Солнцу и невидимому на фоне агонизирующей звезды Юпитерексу.

Его ждал мир вечного дня. Уголки губ Ай-Оу подрагивали, диюдарх находился в предвкушении. Пришельцу не терпелось освоить враждебное пространство – космос, безграничная власть в котором принадлежала маленьким, юрким фотонам. Первый из своего вида! Первый, но не последний…

Диюдарх погрузился в забытье. Чем ближе Солнце, тем чаще он стал «отпускать» человека.

Ай-Оу закричал, почувствовав боль замерзшего, больного тела. Попытался встать с кресла, но упал, тяжело дыша. Какое-то время ему позволено быть самим собой. Совсем не долго. Проклятая тварь живуча, от нее просто так не избавиться.

Молодой Тэг приложил пальцы к вискам. Пальцы были ледяными, испачканными кровью, а виски – покрытыми скользкой испариной.

– Ай-Оу… – начал говорить он, но зашелся в приступе кашля. С губ слетела и повисла на подбородке алая ниточка. – Климентина… нечего бояться. Это Ай-Оу…

2

– Я не стрелял в Козо, – в который раз повторил Шелли, глядя в белесые глаза молодого дознавателя.

Вильгельм Хенцели рассеянно кивнул и пригубил бокал вина.

– Да-да-да, о благородный.

До тошноты болит голова, а он вынужден битый час препираться с насквозь пропитанным запахом «колючки» отпрыском! То ли дело – его благородный дядя Сабит Хенцели, который сейчас на Тифэнии расследует обстоятельства гибели целого прайда. А ему – Вильгельму по прозвищу Тихоход – приходится поддакивать самоуверенному пареньку из числа трайтонских божков. Причем в чертогах, принадлежащих его семье. Подозреваемый – у себя дома; он пьет вино, глотает, не жуя, канапе с икрой, и строгая мина дознавателя, похоже, должного впечатления на него не производит.

Страх – тот удобный рычаг, которым испокон веков заводится механизм машины дознавания. Молодые люди всегда чего-то боятся. Боятся, поганцы, лишиться того, чего нет у людей в зрелом возрасте. Молодости, здоровья, безответственности, опеки близких. Пригрози негоднику, что ему придется распрощаться с привычным укладом, в котором большую часть времени занимают праздные утехи, глядишь – он уже твой раб.

Этот юноша боялся. Молодой Хенцели бесцеремонно разглядывал его сквозь бесцветные ресницы и видел, что страха в душе юноши хоть отбавляй. Вот только здесь, в Пирамиде Шелли, среди мрамора, шелков и благовоний не находилось места точке опоры, чтобы повернуть метафорический рычаг.

К тому же Вильгельм Хенцели был ненамного старше – ему не исполнилось тридцати лет. И он тоже кое-чего боялся.

Слева от низкого столика, за которым они убивали время, мозоля друг друга глазами, мерцала голограмма. Это была реконструкция места последней битвы Алексиса Козо. Точнейшая, заявил Вильгельм Хенцели. Причем реконструкцию создали со слов Огра Мейды.

Шелли, несмотря на отменную память, не смог бы описать пресловутую плутонианскую платформу детальней. Глядя на стереопроекцию, Шелли не единожды испытал сомнения, но внести свои поправки не решился. Он прекрасно помнил, как было дело; однако кто где стоял, когда упал и куда переполз… Все, как в тумане. Да и внимание тогда целиком и полностью было приковано к наконечнику шокового копья и к верньеру активатора.

Вот, например, на голограмме Алексис Козо стоит к нему спиной, едва ли не на линии огня, тогда как Шелли полагал, что тот находился значительно левее. Но побиться об заклад, что все обстояло именно так, как кажется ему, Шелли оказался неспособен.

– Быть может, в благородного Козо выстрелил благородный Мейда? – поднял бровь Вильгельм Хенцели.

– Нет, – вяло отрезал Шелли. – Дедушка Огр прижимался лицом к полу и мечтал стать прозрачным. Он был по рукам и ногам скован страхом за собственную шкуру и даже не мог совладать с мочевым пузырем, не говоря о прицельной стрельбе из шокового копья.

– Тем не менее Мейда все отлично помнит, – молодой Хенцели указал пальцем на голограмму, – а ты, к моему глубокому сожалению, – нет.