Марина Дяченко - Мигрант, или Brevi Finietur Страница 36

— Готов? Пошел, — без предисловий сказал Аира.

Тимор-Алк встал, закрыл глаза и шагнул к первому камню. Не задумываясь, как и в прошлый раз, не задерживаясь, не балансируя, запрыгал легко и уверенно, как будто камни были установлены в луже, а не над ревущим водопадом. И будто глаза у него были открыты.

— Ничего он не видит, — сказал Аира себе, а не Крокодилу. — Идет по памяти, как…

Тимор-Алк поскользнулся. Остановился. Согнул колени, ощупывая ступнями камень почти на самой середине потока.

Аира сжал губы. Тимор-Алк не шевелился.

«Скоты, солдафоны, убийцы, — подумал Крокодил. — Неохота мараться о вашу Пробу. Уйду в государственные зависимые, поселюсь в лесу, стану доить деревья, собирать смолу… Да открой же глаза, мальчишка!»

Тимор-Алк несколько раз присел, почти касаясь руками воды, и снова прыгнул. Угодил на самый край плоского камня, взмахнул руками, поскакал, будто играя в классики — левой, правой, левой, правой, — снова поскользнулся у самого финиша, из последних сил прыгнул и упал на четвереньки, уже на том берегу, на той стороне испытания.

Медленно поднялся, повернулся лицом к Аире и Крокодилу, открыл глаза.

Аира поднял руки над головой, подтверждая зачет. Тимор-Алк, после крохотной паузы, кивнул и исчез — свернул на тропинку, невидимую с этого берега; Аира подошел к воде, встал на колени и умылся.

Крокодил не мог успокоиться. Его трясло, и еще было неловко за свою молчаливую истерику. Он надеялся, что Аира ничего не заметил, — тот ведь тоже был занят Тимор-Алком, его слепым проходом по краю смерти.

— Прошел по памяти, — повторил Аира и выпрямился, стряхивая с ладоней воду. — У них чувства локации нет вообще… Зато ночью видят как днем.

— Кто — они? — спросил Крокодил, чтобы оттянуть момент, когда самому нужно будет ступить на кладку.

— Полукровки, — Аира посмотрел на небо, все еще низкое, серое и подслеповатое. — В чем этому парню не откажешь — так это в смелости… Я вижу, ты научился регенерировать?

Крокодил посмотрел на свою руку, где параллельно тянулись пять шрамов, будто нотный стан.

— У тебя хороший мозг, — сообщил Аира. — Ты щедро отдаешь и легко восстанавливаешься.

— Лишние разговоры, — сказал Крокодил. — Я не пойду через эту штуку с закрытыми глазами, какой бы пряник меня на той стороне ни ждал.

— У тебя неплохая координация, — продолжал Аира, будто не слыша. — Но что касается комплексного восприятия звуков… Ты ведь даже не пробовал увидеть этот путь — ушами? Кожей?

Крокодил зажмурился. Водопад ревел; в его реве не вычленялись отдельные звуки, потоки, струи. Это был сплошной монолитный рев.

— Нет, — сказал Крокодил. — Проще сразу прыгнуть вниз.

— Расстояние, направление, — Аира смотрел на воду. — Не открывай глаз, и все. Этот путь элементарно алгоритмизируется.

Крокодилу показалось, что он ослышался из-за рева водопада.

Он подошел и остановился напротив кладки. Вода охватывала первый камень двумя пенными лепестками. Камень походил не то на модель инопланетного мозга, не то на женский половой орган.

— Вперед на три шага, — сказал за его спиной Аира. — Просто прыгай. Но не открывай глаза, что бы ни случилось.

Крокодил обернулся через плечо. Не похоже было, чтобы Аира насмехался.

— Ты же сам говорил, что мне никогда не сдать Пробы.

— Мне интересно наблюдать, как ты пытаешься.

— Тебе интересно наблюдать?!

— Ты правильно мотивирован. Ты выполняешь ненужные, невозможные действия, причем с риском для жизни.

И снова Крокодил, как ни всматривался, не увидел иронии и не обнаружил насмешки.

— Почему я тебя слышу в этом грохоте, если я себя почти не слышу?

— Потому что мой голос и грохот разведены по разным цепочкам восприятия.

— Что?!

— Извини, я не знаю уровня твоей технической подготовки. Не уверен, что имеет смысл сейчас об этом говорить.

Крохотные птички носились в тумане, ежесекундно меняя направление и ни на мгновение не нарушая строй: три на четыре, двенадцать птичек, будто кристаллическая решетка.

— Прыгай, — сказал Аира. — Это куда проще, чем регенерировать. Закрой глаза и не открывай, пока не выберешься на тот берег.

В его последних словах прозвучал осязаемый приказ. Пожалуй, Аира мог бы, не повышая голоса, командовать огромной армией; Крокодил с трудом подавил желание немедленно повиноваться.

— Я правильно понимаю — ты ведь не будешь мне подсуживать?

— Нет.

На самом краю ближайшего камня, горизонтально протянувшись над водой, росли, укоренившись в расщелине, два толстых стебля с крохотными белыми цветами. Крокодил закрыл глаза — и попытался увидеть их; вот они, мокрые от тумана и брызг, сытые влагой, довольные жизнью растения.

Аира молчал. Интуиция у него была поистине волчья. Он мог сейчас подбодрить или приказать — но поощрение разозлило бы Крокодила, а приказ вызвал прямой отпор. Требовалось молчание — и Аира молчал; Крокодил стоял, зажмурившись, раздувая ноздри, слушая гул воды и разглядывая в сероватой темноте под веками два воображаемых стебля с крохотными цветами.

Три шага?

Он глубоко вдохнул, задержал дыхание и прыгнул. Босые подошвы ударились о камень сильнее, чем он мог ждать, но это была шершавая, влажная, устойчивая опора. Крокодил присел, как большая толстая птица, нащупал руками кромку спереди и кромку сзади; повернуться и спрыгнуть обратно на берег было бы делом нескольких секунд.

— Правее. Стоп.

Крокодил повернулся, как стрелка спидометра, и замер, слепой и мокрый от брызг.

— Три с половиной шага. Уровень новой опоры выше на ладонь. Можно.

«Хорошее слово „можно“, — подумал Крокодил. — Не команда „Давай!“, не приказ „Пошел!“. Философия жизни: можно. Возможно. А значит, должно быть сделано. В конце концов, я в любой момент могу открыть глаза…»

Он качнулся взад-вперед, перекатывая центр тяжести, как яблоко на тарелке. Снова глубоко вдохнул, оттолкнулся от камня и прыгнул в темноту. Приземлился на этот раз удачнее, почти не ушибся. Камень был окружен травой, будто лысина длинными волосами, и Крокодил непроизвольно вцепился в мокрые стебли; над водопадом ходил ветер и бросал в лицо тяжелые пресные брызги.

«Мои веки срослись, — подумал Крокодил. — У меня вовсе нет глаз. Это можно, можно; вот уже второй камень. А всего их пятнадцать… Или шестнадцать?»

— Левее.

Крокодил повернулся, как глобус, и поворачивался очень долго, пока не услышал «стоп». И подумал, что правилам испытания все это ни в коей мере не противоречит, но если Аира в какой-то момент укажет ему неверное направление…