Г. Берсенев - Погибшая страна Страница 38

Это далеко не значило, что он совершенно отбросил мысль об оживлении праха Неора. Он решил лишь переменить об’ект опытов, посвятить свои силы останкам Гонды, внутренности которой, как известно, не были извлечены из трупа.

План Ибрагимова был построен на одновременном осуществлении целого ряда сложных операций. По его мнению необходимо было одновременно возбудить и нервную деятельность организма, и его кровообращение. И то, и другое теоретически казалось возможным. Исследуя состав запекшейся крови Гонды, Ибрагимов и его ассистент установили норму потери телесными тканями влаги. В первую очередь требовалось водонасытить организм, чтобы вновь растворить свернувшиеся белковые соединения.

Эта часть операции целиком походила на те, которые они уже неоднократно производили над отдельными органами человека.

Перенеся прах Гонды в специально оборудованный на «Фантазере» кабинет, они погрузили труп в питательную жидкость, насыщенную кислородом и калием. Вместе с тем через кетгутовые трубки, обладающие свойством быстрого рассасывания, они ввели в артерии физиологический раствор, подвергнутый непрерывному действию радиоактивных лучей.

Введенная в кровеносную систему жидкость должна была перевести в жидкое состояние затвердевшую кровь трупа, которую после этого предполагалось привести в движение волнами сжатого воздуха. Температура среды и питающих соединений равнялась тридцати восьми и четырем десятым градуса Цельсия.

Странное зрелище представляла собою камера оживления. На большом стеклянном столе лежал оживляемый труп. Едва уловимые ультра-фиолетовые лучи наполняли ее, пронизывая насквозь безжизненный организм Гонды. При помощи особых аппаратов останки женщины как бы пропитывались, насыщались живительными свойствами ультра-фиолетовых волн…

Уже в течение сорока минут труп подвергался их действию. Тем не менее жизнь не проявлялась еще ни в чем. Тело по прежнему оставалось холодным, едва реагируя на искусственное повышение температуры.

— Гормоны сохраняет и мертвое сердце, — рассуждал вслух Ибрагимов. — Если бы нам удалось перевести это вещество из недеятельного состояния в деятельное, то организм, безусловно, ожил бы. В извлеченном сердце последнее удается легко: стоит только применить энергию радиоактивных лучей.

— Я полагаю, — заметил ассистент, — теперь следовало бы сосредоточить внимание на состоянии нервной системы.

Ибрагимов и сам уже подумывал об этом. В голове его все чаще и чаще начинала мелькать мысль: можно ли считать смертью то состояние, в котором находился труп Гонды? Не было ли здесь другого состояния?..

Ибрагимов вспомнил ученого Пиерона, труды которого были посвящены проблеме недеятельного состояния мозга. Этот ученый впрыскивал в полость мозга нормальных животных мозговой яд, гипнотоксин, и тем повергал их в длительный сон.

Мало того, при этом были отмечены и изменения в мозговой протоплазме. Что если попытаться ввести в организм противоядие и перед тем промыть внутренние каналы мертвого организма?

— Последнее, пожалуй, главное! — решил Ибрагимов. — Гипнотоксины сковывают только мозг и ни в коем случае у сонных людей не влияют на остальные процессы… Дыхание и кровообращение происходят нормально.

— Но ведь яд гипнотоксин вырабатывается самим мозгом в процессе умственной деятельности, — возразил ассистент. — Значит, у живых существ происходит самоотравление мозга. Затем во сне, когда мозговые ткани бездействуют, затраченная энергия возрождается. А у мертвого самовозрождения быть не может.

— Попытаемся! — ответил Ибрагимов. — Обеззаразим мозг вспрыскиванием противоядия, то-есть введем антитоксин.

Прервав начатые операции, они приступили к длительному промыванию внутренних полостей трупа, после чего вновь включили питательные растворы в артерию. В’ то же время они подвергли просвечиванию радиоактивными лучами черепную, коробку, предварительно впрыснув в мозговую полость ампулу антитоксина.

— Остается ждать и надеяться!..

Время текло медленно. Каждые пять минут ученые отмечали неуклонное повышение температуры тела. Через два с половиной часа она поднялась до тридцати пяти с половиной градусов.

— Жизненный уровень! — вскричал Ибрагимов.

Холодное до сих пор тело излучало тепловую энергию.

Меловая бледность верхних покровов начинала чуть-чуть отливать бронзоватым румянцем.

Склонившись над трупом в нейтрализующих влияние ультра-фиолетовых лучей костюмах, исследователи напряженно всматривались в распростертое перед ними тело.

Прошло еще пять… десять минут… Вдруг ассистент, наблюдавший за пульсом, испуганно отшатнулся.

— Сердце забилось!..

Ибрагимов припал к груди Гонды. Прикосновение к ее телу не обожгло его специфическим холодком! Нащупывая дрожащими руками пульс, он ощущал до физической боли биение собственного сердца.

Он ясно различал мерные удары пульса. Сначала они были робкими, еле ощутимыми, затем стали учащаться и приобретать с каждой минутой большую наполненность. Еще четверть часа… Вдруг Гонда потянулась всем телом, будто разминая отекшие члены! Выражение лица изменилось. Легкая улыбка заиграла на ее налившихся краской губах.

— Она жива! Жива! — в неописуемом восторге отпрянул Ибрагимов.

Бледный ассистент подошел к ученому и, подавая ему дрожащими руками хлороформенную маску, сказал:

— Вы просили меня… чтобы в случае оживления трупа я не растерялся и напомнил вам о необходимости усыпить… Не дать проснуться в склепе…

Так как Ибрагимов в эту минуту не владел собой, ассистент сам подошел к изголовью Гонды и едва повинующимися пальцами надел на ее лицо усыпляющую хлороформенную маску.

Факт оживления Гонды вызвал, конечно, невероятное возбуждение среди участников экспедиции. Когда Ибрагимов сообщил о нем, совет экспедиции охватила растерянность. О работах Ибрагимова знали все, но никто даже теоретически не мог допустить мысль о возможности оживления организма, погребенного двадцать пять тысяч лет тому назад.

Совет пожелал лично удостовериться в невероятном факте и в полном составе отправился в камеру оживления.

Глазам ученых представилось изумительное зрелище. В глубоком сне перед ними лежала обнаженная гондванка. На первый взгляд ни дыхания, ни особой живой окраски тела заметно не было. Казалось, пред ними лежал прежний бездыханный труп, сохранивший в прозрачной оболочке бальзама внешний вид спящего человека.

Ассистент молча поднес к губам женщины зеркало. Полированная поверхность покрылась матовой пленкой паров дыхания. Термометр Цельсия показывал тридцать шесть с половиной градусов.