Гарри Тартлдав - «Если», 1999 № 10 Страница 38

Теперь хорошо бы нам самим проснуться…

— Где остальные? — спросил Ток.

— Ты видишь всех.

— Что теперь делать? — страх трепетал в его голосе.

— Решай сам.

Ток был первым помощником и должен был принять командование. Он посмотрел мне в глаза. Слова были не нужны. Да, он не Колгрейв и не сможет управиться с «Драконом-мстителем» даже в каботажном плавании. А нам предстояла далеко не увеселительная прогулка.

Я огляделся. Все смотрели на меня и ждали команды. В их взглядах я читал надежду.

«Я Лучник, — подумал я. — Второй в команде после Колгрейва… а теперь второй после… никого».

— С якоря сниматься, все по местам, ставить паруса!

Голос мой во многом уступал хриплому рыку Старика, но никто не оспорил приказ.

Едва сходни были подняты, задул бриз. Превосходный бриз. Он вынесет нас в пролив как раз вовремя, чтобы ускользнуть от боевого флота, который рыщет в поисках нашего корабля.

Я поднялся на полуют, встал на место Колгрейва и долго смотрел на небо.

— Ты все еще с нами? — прошептал я.

И вздрогнул. На мгновение мне почудилось, что я разглядел лица в пробегающих по небу облаках. Странные чужие лица с ледяными глазами. Может, это к ним был обращен злобно испытующий глаз Колгрейва? Неужели ему было достаточно просто взглянуть на небо и узнать, не отвернулись ли еще от нас боги?

Мне многому придется научиться, если я решусь заменить Старика…

Я снова взглянул на небо. И не увидел ничего, кроме облаков.

Мы уже шли проливом, когда мне в голову пришла мысль, что я остался единственным из четверых самых отъявленных злодеев «Дракона-мстителя».

Но почему я уцелел? Что они сделали такого, чего не сделал я? Кстати, на палубах стало заметно меньше людей. Сколько еще членов обреченной команды обрели прощение?

— Ток, проведи перекличку.

— Уже провел, капитан. Потеряли многих. В их числе Однорукий Недо, Толстяк Поппо…

— Поппо? Он говорил, что знает… Я рад за него. Но нам будет их не хватать.

— Да, капитан.

Мне вспомнились слова Мики: «Все мы — исчадия зла». Так оно и есть. Теперь мне стало ясно, почему одни из нас обретают прощение, а другие — нет. Зло внутри нас было настолько велико, что мы не могли разглядеть столь явно выложенные знаки судьбы. И потребовалось немало времени и трудное испытание, чтобы послание достигло цели.

Я вспомнил, как сидел со Святошей, Микой и Ростком и раз за разом вытаскивал песчаную акулу, у которой не хватало ума, чтобы снова не оказаться на крючке. Потом я взглянул на небо и задумался над тем, не надоест ли обладателям ледяных глаз это занятие, как надоело нам учить уму-разуму глупую акулу.

Разделительная линия между морской водой и струями Силвербайнда видна отчетливо, словно проведена пером — это граница между мутной илистой жижей и покрытым легкой рябью жадеитом.

«Дракон-мститель» пока еще идет по темной воде, изо всех сил стремясь к зелени. Мы подняли все паруса, быстрее корабль уже не пойдет. Худой Тор орет с верхушки мачты слова, которые погребальным звоном отдаются в наших ушах:

— Еще один по правому борту! И еще один, и два по курсу!

С севера наползает стая парусов. Флот возвращается.

Я пытаюсь мыслить, как Колгрейв. Как поступил бы он?

Ну тут и раздумывать нечего: Старик никогда не уходил от сражения, он искал схватки, а не бежал от нее.

Почему-то не могу вспомнить лицо Колгрейва. Я потираю виски, морщась от напряжения, но не могу. Что-то было не в порядке с глазами Старика… или с носом? Не помню! «Дракон-мститель» снова принялся пожирать воспоминания. Скоро многие из нас забудут о рейде в Портсмут, у других в памяти останутся бессвязные картины, а третьи не будут знать, когда это произошло — вчера или много лет назад, а может, схватка с тварью в красном — всего лишь одна из бесчисленных морских историй…

Колгрейв не знал, как избежать схватки. Но сейчас на «Дракона-мстителя» идет охота целых полчищ загонщиков, обуреваемых жаждой мщения. Однажды итаскийцам удалось совладать с нами, правда, они дорого заплатили за это. Но, по всему видать, готовы выложить на стол еще больше.

Я взглянул на облака.

— Вам не надоело вытаскивать одних и тех же безмозглых акул?

Далекое облако на горизонте на мгновение вновь превратилось в чей-то лик. И вдруг показало мне язык.

Нет, это не язык, а молния, вонзившаяся с небес в морскую плоть.

— Курс на молнию, — приказал я.

Рулевой налег на штурвал.

Опять полыхнула молния, потом еще и еще. Небо быстро потемнело. Ветер усилился, надвигалась буря. Приплясывая на волнах, «Дракон-мститель» мчался туда, где молнии, словно привороженные, били в одно и тоже место.

Казалось, многочисленные паруса, что неумолимо надвигались с севера, подпрыгивают от ярости при виде того, как добыча ускользает из западни. Будьте вы прокляты!

Я погрозил небу кулаком. Далекий раскат грома прозвучал, словно издевательский смех.

Морская болезнь уже завязывала мне внутренности узлом. Когда нас ударит шторм, она начнет разрывать меня на куски.

Боги любят позабавиться. Но шутки у них сродни потехам малолетнего отребья, которое привязывает к хвостам кошек погремушки, а собак — горящую паклю.

Молнии бьют теперь уже не одна за другой, а десятками, как будто небесная армия осыпает нас огненными копьями. Рулевой тоскливо озирается по сторонам, он ждет от меня приказа свернуть. На палубе вся команда смотрит на меня, ждет решения.

Но все молчат.

Мой предшественник неплохо вышколил их.

Теперь молнии окружают корабль частоколом. Ужасное зрелище, глаза слезятся от ярких вспышек, но почему-то гром не оглушает нас. Звуки глохнут в воздухе.

— Эй, на мачте!

— Они гонятся за нами, капитан.

Отважные и настойчивые глупцы. Но им тоже делать нечего, они хорошо знают правила игры и понимают, что не должны уступать мне в решительности.

Ослепительная молния бьет в главную мачту. Тор кричит. Мачта падает. Вопят марсовые. Росток пролетает сквозь такелаж и кулем вминается в палубу. Я слышу звук удара даже сквозь рев моря и ветра. Внезапно мачты, реи и канаты начинают светиться. Сполохи синеватого огня пробегают по снастям, высвечивая лица живых мертвецов.

«Дракон-мститель» ползет по морю, облитый бледным холодным пламенем, которое горит, не сжигая. Впрочем, как можно сжечь то, что давным-давно истлело.

Корабль взбирается на волну, подобную огромной горе, а затем скатывается вниз и… все исчезает.

Мрак обрушился на нас неожиданно и резко, как удар абордажной сабли. Я спускаюсь на палубу, стараясь не упасть в темноте.