Гарри Тартлдав - «Если», 1999 № 10 Страница 39

А затем столь же внезапно возвращается свет. Меня швыряет к фальшборту. Я прихожу в себя и оглядываюсь.

Нас окружает густой туман. Море абсолютно спокойно.

— Проклятие!.. Нет!

Туман быстро редеет. И я вижу свою команду.

Люди валяются на палубах. Они неподвижны, глаза остекленели. Теперь я знаю, куда нас принесло. Мы вернулись к началу. Жертва Колгрейва оказалась напрасной. Правда, Старика нет с нами, так что, может, он и не зря…

Шутки богов бывают жестокими.

Туман расступается. Мы вплываем в центр безжизненного зеленого круга морской воды. На меня наваливается сонливость. Всю свою волю я собираю для того, чтобы встать, опираясь на лук.

Я не лягу. Не упаду. Ничего у них не выйдет. У них нет такой Силы…

«Дракон-мститель» останавливается, потом начинает свое медленное кружение. За бортом гладкая жадеитовая поверхность Туманного моря.

Мутный купол над головой иногда светлеет, иногда темнеет. Смотреть на него тошно. Вскоре я потеряю интерес даже к подсчету дней.

А еще чуть погодя я вообще перестану думать.

Но пока еще ненависть теплится в моем сердце, пока еще разум не покрылся инеем безразличия ко всему, и я изо всех сил сопротивляюсь мертвящему покою Туманного моря. И поэтому непрестанно размышляю в поисках ответа на единственный вопрос.

Что я сделал не так?

ВИДЕОДРОМ

Полемика

НАД МИСТИКОЙ ОТ СТРАХА ПОДРОЖУ…

В американской терминологии есть понятие «weird fiction», что означает сверхъестественная или жуткая фантастика. Именно в этой области фантастика наиболее тесно смыкается киномистикой и фильмами ужасов.

Но что же все-таки причислять к мистическим произведениям? Увы, здесь нет четких разграничений. Опять же фильмы ужасов о вампирах будут соседствовать с таинственно-жуткими историями про убийц-маньяков (начиная со ставшего классикой «Психоза» Альфреда Хичкока, поставленного еще в 1960 году). Тут происходят сразу два взаимоисключающих процесса. С одной стороны, в кино некоторые преступники намеренно демонизируются: вспомним, например, две роли Кевина Спейси, сыгранные им в 1995 году в картинах «Обычные подозреваемые» и «Семь». А с другой, согласно новейшей моде порождения болезненной фантазии, вроде маньяка Фредди Крюгера из киносериала «Кошмар на улице Вязов» (его создателем стал в 1984 году режиссер Уэс Крейвен), покидают экран, чтобы уступить место пользующимся сейчас очень большой популярностью героям двух «Криков» того же Крейвена. Эти вроде бы заурядные юноши из типичной американской субурбии (то есть пригорода) как раз и оказываются жестокими убийцами, знающими назубок все прежние фильмы ужасов.

В то же время загадочно-пугающая атмосфера мрачно-сюрреалистических фантазий Дэвида Линча (от «Головы-ластика» в 1976-м, минуя телесериал «Твин Пике» в 1990 году, вплоть до «Шоссе в никуда» в 1996-м) может не отменять более тонкого и деликатного вплетения элементов мистики в ткань художественного кино, как, например, в «Пикнике у Висячей скалы» (1975) австралийца Питера Уира или в «Божественных созданиях» (1994) новозеландца Питера Джексона. Непознаваемые и невидимые силы зла, даже персонифицируясь на экране в облике какой-нибудь карлицы в красном капюшоне («А теперь не смотри», 1973, режиссер Николас Роуг), способны производить гнетущее впечатление на зрителей именно из-за неадекватности испытываемого страха к тем субъектам или объектам, которые вызывают столь мистические ощущения. Это великолепно умели использовать и Альфред Хичкок («Птицы», 1963), и Стивен Спилберг («Дуэль», 1971).

Разумеется, самый большой простор для творческого воображения авторов дает «дьявольская тематика». У ее истоков в кино стоял Жорж Мельес, выпустивший немало картин (от «Замка дьявола» в 1897-м до «400 проделок дьявола» в 1906-м), в основном, иронических мистификаций. Французам и позже нередко было присуще комедийно-саркастическое отношение к посланцам сатаны («Вечерние посетители» Марселя Карне, 1942; «Красота дьявола» Рене Клера, 1949). А вот поляки любят горделиво утверждать, что гораздо серьезнее относятся к дьяволиаде в кинематографе, поскольку еще до неуравновешенно-эпатажных «Дьяволов» (1971) англичанина Кена Рассела на тот же сюжет была создана философская драма «Мать Иоанна от ангелов» (1961) Ежи Кавалеровича. В 1968 году Роман Поланский не только напугал всех экранизацией романа «Ребенок Розмари» Айри Левина о рождении якобы сына дьявола от молодой жительницы Нью-Йорка, но вдобавок накликал беду на свою семью — год спустя его беременная жена, актриса Шэрон Тейт, и ее гости на вилле были зверски убиты бандой Чарльза Мэнсона, объявившего себя чуть ли не наместником дьявола на Земле. Анджей Жулавский, сняв в Польше в 1972 году фантастического «Дьявола», потом во Франции смутил очень многих странной историей «Одержимая бесом» (1981), где героиня Изабель Аджани будто бы изменяла мужу с неким сатанинским существом.

Да и Уильям Фридкин, создавший в 1973 году «Изгоняющего дьявола», до сих пор непревзойденного по кассовым результатам среди всех «кинострашилок», тоже ведь был сыном выходцев из Восточной Европы, конкретно — из России. Славянское неистребимое язычество, иудейский мистицизм (достаточно вспомнить, что кинематографический Голем — порождение средневековых легенд евреев из Праги) и американский пафос индивидуального самоотреченного экзорцизма — вот то, что, наверное, питало Фридкина, когда он своим успехом породил моду на «сатанинское кино». Причем, Поланский в «Ребенке Розмари» оставался максимально корректным в плане соблюдения зыбкой грани между реальным и ирреальным, давая возможность абсолютно все, включая показанный половой акт героини с дьяволом, трактовать двояко, по-европейски амбивалентно. А его последователь в «Изгоняющем дьявола» как раз резко, грубо и даже демонстративно шокирующе, исключительно по-американски переходит рамки дозволенного. И делает массовый кич из мистически-загадочно-го, позволяя себе циничные уступки и по части вкуса, показывая физические отправления одержимой бесом 12-летней девочки.

Вот эти две спорящие друг с другом тенденции — создание зрелища на потребу публики или ориентация на искусство — заметны уже по двум сериям «Изгоняющего дьявола», так как продолжение, сделанное в 1977 году европейцем Джоном Бурменом, разозлило американцев своим более научным и тонким подходом к проблеме экзорцизма. То же самое можно видеть и в трансформации киносериала «Предзнаменование». В 1976 году постановщик первой серии Ричард Доннер, пусть и американец, но несколько лет проработавший в Европе, предложил продуманную конструкцию мистического триллера о сыне дьявола, рожденном в Риме в июне 1966 года (вот вам и три «шестерки», упомянутые в Откровении Иоанна Богослова) в семье американского посла. А последующие версии профанировали даже эту дьявольскую тему, оказываясь средней руки поделками, спекулирующими на интересе зрителей к оккультизму и их страхе перед концом тысячелетия и приближением Страшного Суда. Между прочим, в канун наступления второго тысячелетия в средневековой Европе тоже ждали Конца Света, и немало людей покончили жизнь самоубийством.