Марина Дяченко - Парусная птица Страница 4

— Татьяна Брониславовна, — Калибан чувствовал, что нервничает все больше. — Ее интересы у нее на лбу написаны. Вы мне Максимова добывайте. Это каким же надо быть козлом, чтобы бросить такую роскошную телку?!

К трем часам дня Юриспруда объявила работу в общем законченной и переслала Калибану договор. Он пробежал его по диагонали — ни поправить, ни улучшить Юриспрудину работу никому еще не удавалось. Веселым голосом объявил подписание; из маленького холодильника, спрятанного под конторкой, секретарша Лилечка извлекла бутылку шампанского.

— Я за рулем, — напряженно сказала клиентка.

— Ира, — Калибан заглянул ей в глаза. — Для пользы дела надо, чтобы сегодня вы не были за рулем. Позвоните кому-то — пусть заберут машину.

Долю секунды они смотрели друг на друга.

— Я боюсь гипнотизеров, — призналась Ирина с нервным смешком.

— А вот это напрасно! — Калибан рассмеялся. — Чего нас бояться?

День сменился вечером. Лиля принесла обед, а потом и ужин из соседнего ресторанчика. Калибан болтал и смеялся, Ирина, разогретая алкоголем, наконец-то сбросила напряжение. Калибан, уже успевший почитать кое-что про фигуранта Максимова, слушал ее откровения и все пытался понять: чего ему еще надо-то, бывшему стриптизеру?

В десять вечера за Ириной пришло такси, и Калибан проводил ее, еще раз удостоверившись, что между ним и клиенткой установилась "крепкая девчоночья дружба".

Тортила сидела в своей берлоге, жевала бутерброд с докторской колбасой, поглядывала на монитор, где прокручивалась видеозапись какой-то тусовочной вечеринки с Грошевой в главной роли.

— Плохие новости, — сказала Тортила. — Максимов улетел в Анталию и вернется только послезавтра. А после-послезавтра у него самолет в час дня. Такое впечатление, что придется брать его прямо в аэропорту.

У Калибана ослабли колени. Он опустился на вертящийся стул.

— Когда вы узнали?

— Только что. Коля, не волнуйтесь. Экстрим ситуации — он же на пользу. Вы всегда блестяще работаете, когда знаете, что отступать некуда…

— Спасибо, — горестно вздохнул Калибан.

Вошла Юриспруда, остановилась в дверях. Пыль вызывала у нее аллергический насморк, к тому же она по натуре была чистоплюйка.

— Я пойду? — спросила Юриспруда, подчеркнуто обращаясь к Калибану. С Тортилой они вечно цапались, в последний раз, как видно — сегодня утром.

— Иди, — Калибан помассировал шею. — Завтра у тебя отгул.

— Спокойной ночи, — Юриспруда удалилась, покачивая бедрами.

— Курица, — неодобрительно пробормотала Тортила. — Ну ладно, Коля. Что мы имеем?

— Надо же, — Ирина нервно кусала губы. — У вас тут уютненько…

Маленькая комната, примыкающая к кабинету Тортилы, вся уставлена была вазонами и аквариумами, декоративными фонтанами, статуэтками и прочей дребеденью, призванной отвлекать клиента от главного — от кресла с откидной спинкой. Кресло было сделано на заказ и, по идее, не должно вызывать неприятных ассоциаций с зубоврачебным.

— Садитесь, Ира. Представьте, что вы на приеме у косметолога…

Пока Ирина устраивалась в кресле поудобнее, ерзала и напряженно посмеивалась, Калибан еще раз оценил ее сегодняшний «экстерьер». Он заранее просил, чтобы макияж и одежда не были слишком яркими или, упаси Боже, агрессивными: женственность, благородство, мягкость — и несгибаемая воля, вот на что будем делать акцент…

Он включил музыку:

— Спите, Ирочка. Когда вы проснетесь, он снова будет ваш.

— Правда? — спросила она, совершенно по-детски хлопнув глазищами. — Я… его люблю.

— Он ваш, — Калибан по-отечески коснулся ее плеча.

— А… если я не смогу заснуть?

— Спите, — сказал он повелительно. — Сейчас я буду считать до десяти, на счет десять вы погрузитесь в сон. Раз… два…

Лампы дневного света пригасли. Стена напротив кресла осветилась — и превратилась в экран. Калибан предусмотрительно отвел глаза: все эти качания-бульканья-перетекания из пустого в порожнее нагоняли на него тошноту.

— …Девять… Десять. Вы крепко спите. Вы проснетесь, когда я вам скажу. Не раньше.

Он минут пять постоял рядом, послушал ее дыхание, щупал пульс. Ирина дрыхла без задних ног, глубоко и безмятежно. Калибан расстегнул на ней блузку, развел края, так что стал виден краешек кружевного бюстгальтера. Вытащил из кармана тюбик с гелем. Смазал розовую кожу (девушка пахла терпкими духами, не навязчиво, но деликатно: чуть-чуть) Внутренне замерев от осторожности, извлек из специальной упаковки полупрозрачный кружок размером со старую пятикопеечную монету. Налепил на клейкое место. Прижал, едва касаясь пальцами.

Музыка в динамике на секунду прервалась.

— Есть контакт, — прошелестела Тортила.

Калибан вышел и плотно закрыл за собой дверь.

В кабинете Тортилы уже стояло, готовое к бою, другое кресло. Совсем не такое комфортное, старое, перенесенное из какого-то разорившегося зубоврачебного кабинета. На подлокотниках, у изголовья, на подставке для ног гроздьями висели провода с липучками.

Калибан снял пиджак, стянул через голову петлю галстука, расстегнул рубашку. Поежился:

— Только включите обогреватель. А то я простужусь, как в позапрошлый раз.

— Я вас пледом укрою, — отозвалась Тортила, возя «мышкой» по коврику.

Калибан разделся до трусов. Сложил одежду на вертящемся стуле. Уселся в кресло. Принялся лепить на себя сенсоры — поверх многочисленных старых отпечатков. Тортила бросила свое занятие и пришла помогать; по тому, как сосредоточенно она сопела, Калибан заключил, что старушка тоже волнуется.

— Татьяна Брониславовна, вы следите за временем?

— Игоря я вызвала на девять, — Тортила глянула на запястье, где красовались круглые «Командирские» часы. — У вас будет пятнадцать минут на вживание.

— Мало.

— Кто говорит, что много?

Калибан откинулся на спинку и постарался расслабиться. Тортила заканчивала работу, уснащая нашлепками его шею и голову.

— Тестируем…

Калибан поморщился от зуда. Это был самый неприятный момент в его работе: зудит, и не моги почесаться.

— Есть контакт. Коля, у вас будет на вживание не пятнадцать минут, а двенадцать…

— Поехали, — Калибан закрыл глаза. — Все едино.

— Пошел разгон, — голос Тортилы изменился, стал грубым, почти басовитым. Кровь стучала в ушах, как будто чугунной бабой разбивали старый дом.

— Пошел процесс. Счастливо, Ко…

Тряхнуло. Ударило, подбросило, он ощутил, что проваливается. Падает в яму без дна. Затошнило, пошли круги перед глазами…