Григорий Володин - Синий луч Страница 4

— А вы?.. — сорвалось у Тропинина.

— У нас приказ — подольше задержать здесь гитлеровцев.

Тропинин медленно направился к выходу. Он уже толкнул дверь, когда лейтенант вновь отдал команду открыть огонь.

Из полуподвала застучал лишь один пулемет. Тропинин резко обернулся. Лейтенант, широко расставив руки, медленно клонился к столу. Тропинин подскочил к амбразуре. Он увидел бегущих цепью во весь рост немцев и резанул по них пулеметной очередью. Несколько гитлеровцев будто испуганно взмахнули руками и упали. Какая-то неведомая сила влекла фашистских солдат друг к другу, они сбивались в тесные кучки, и Тропинин тотчас направлял на них струю пуль из вздрагивающего «максима».

Цепи редели. Наконец они замерли на секунду, один из солдат, повернувшись, пригнулся и кинулся бежать назад, за ним — второй, третий, и вся цепь наступающих стремительно откатилась и залегла. На полуподвал, загородивший продвижение вперед, обрушился шквал немецких снарядов. Загрохотали взрывы, рухнули остатки кирпичных стен, вокруг все заволоклось пылью. В узкие щели амбразур летели камни, земля. Распаривая мешки с песком, выли осколки снарядов. И вдруг наступила тишина. Взрывы прекратились. Тропинин выглянул в амбразуру. Густые, серо-зеленые цепи гитлеровцев неотвратимо ползли вперед. Казалось, теперь их нигде и никогда не остановят. Тропинину стало жутко. Он закрыл глаза и отшатнулся от стены. Рядом упал со стоном последний боец.

— Батарея! Батарея! — вдруг услышал Тропинин голос лейтенанта.

Лейтенант, прижав левую руку к плечу, привалился к стене и смотрел на ползущие вперед серо-зеленые цепи.

— Я комбат два, прошу огня! Слушай мою команду! Прицел…

И посреди цепей фашистов фонтанами вздыбилась, земля. Но гитлеровцы поднялись в атаку и неудержимо катились к Тропинину. Он уже видел перекошенные лица с широко раскрытыми ртами. Поборов минутное замешательство, Борис Антонович снова припал к пулемету.

— Батарея! Перенести огонь! — скомандовал лейтенант.

Шквал снарядов обрушился на бегущих немцев.

— Так! — закричал лейтенант. — Так их! Еще перенести, слушай поправку!

Теперь уже осколки своих снарядов завыли над головой Тропинина. С грохотом отшвырнуло искореженный пулемет. Десяток метров отделял гитлеровцев от полуподвала. Лейтенант передал новое приказание на батарею; Тропинин обостренным слухом расслышал ответ:

— Лейтенант Смирнов, это же ваша точка?! Повторите прицел!

— Я приказываю — огонь! — закричал Смирнов. — На меня огонь!

Около окна, где стоял лейтенант Смирнов, глухо хлопнула граната. Сотни осколков посыпались в полуподвал. Выронив трубку, упал лейтенант Смирнов.

Сверху послышался топот, дверь распахнулась. Мимо Тропинина мелькнула граната. Борис Антонович упал. Последним усилием воли он схватил телефонную трубку и закричал:

— Я приказываю! Огонь на меня! Огонь!

Снаряды лавиной обрушились на полуподвал.

— Огонь! — повторил Тропинин и, оглушенный, потерял сознание.

Через полчаса фашисты ворвались в полуподвал. Одни, остановившись у двери, настороженно водили автоматами, другие, светя фонариками, двинулись вперед, выкрикивая:

— Рус, плен — выходи! Выходи!

Никто не отозвался. Гитлеровцы принялись обыскивать убитых.

Тяжело раненный лейтенант застонал. Фашист поднял автомат. Раздалась очередь. Смирнов, вздрогнув, замер. Обшарив его карманы, фашист нагнулся над Тропининым. Сняв часы, быстро сунул их в френч. Вытащив записную книжку, полистал ее, хотел швырнуть в сторону, но, обернувшись к неподвижно стоявшему высокому немцу, насмешливо сказал:

— Курт, возьми! — и бросил книжку. Она пролетела над лежащим Тропининым. — Ты изучаешь их язык, попробуй прочесть.

Курт Винер на лету поймал записную книжку и, подойдя к свету, падавшему из амбразуры, перевернул несколько страниц.

— Санит, — вслух прочел он слово, написанное более крупными буквами, и еще полистал страницы. Увидя формулу какого-то химического соединения, подумал: «Химиком, наверное, был». Ему захотелось взглянуть в лицо русскому, который, как и недавно погибший на русском фронте брат Курта, занимался химией. Курт подошел к Тропинину, направил на него луч фонарика.

Русский был еще совсем молодым, и Курт Винер опять подумал, что примерно столько же лет было и его брату. Они даже чем-то похожи друг на друга… Только у русского не белесые, как у брата, а черные волнистые волосы. Вдруг русский открыл глаза. Курт Винер отшатнулся.

— Пить, — тихо попросил Тропинин, не понимая, где он находится.

Курт невольно потянулся к фляге, но в это время сверху закричали:

— Эй, Курт! Выходи! Ты что, думаешь после нас еще что-нибудь найти?! — И несколько человек громко захохотали, а кто-то из них заглянул в полуподвал.

Держа в руках записную книжку русского, Курт Винер торопливо побежал наверх.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Отгремела война… Курт Винер после окончания войны вернулся из плена в Западный Берлин. Дом, в котором он жил до войны, был разрушен, семья ютилась в подвале.

На вопросы жены, как ему жилось в плену, Курт отвечал так, будто многого, что было с ним в России, не понимал.

— Нам выдавали продукты такие же, как и советским рабочим… и по той же норме.

— Не может быть?! — удивлялась жена.

— Да, да! Все зависело от того, выполнишь ты норму работы или нет. Сделаешь больше — продуктов больше получишь…

На третий день после возвращения домой Курт отправился искать работу. Город лежал в развалинах. Дома, сотни лет служившие добрыми убежищами людям, грудились огромными кучами щебня. Искореженные бомбами и пламенем железные балки крыш и междуэтажных перекрытий переплетались в воздухе, словно щупальца чудовищ, сцепившихся в смертельной схватке. Задымленные проемы окон казались провалившимися глазницами мертвецов. Иссеченные осколками стены, вспоротые бомбами шоссе и тротуары, изрешеченные пулями зеркальные витрины магазинов — все кричало о войне. По улицам двигались бронемашины, будто приглядываясь черными зрачками пулеметов к редким прохожим. С бешеной скоростью мчались воющие полицейские машины. В них с белыми галунами на мундирах, в фуражках с высокими белыми тульями, в белых перчатках восседали чины военной полиции западных стран.

… Курт поздно вернулся домой. Работы он не нашел.

Через несколько дней Курт, захватив кое-что из носильных вещей, отправился к рейхстагу. Вскоре Курт затерялся в многолюдной толпе.