Адам Холланек - Очко Страница 4

- Так я и думал, - буркнул я.

- Разве? Вы были так увлечены своим рассказом... Теперь я успокоился совершенно. Профессор в рассказах Кармана выглядел фигурой отталкивающей и демонической. Теперь он стоял передо мной в плоти и крови, и не было в нем ничего, что приписывал ему Карман. Абсолютно ничего. Самый обыкновенный человек. Да, и к тому же он на голову ниже меня... "Почему именно это имеет для меня какое-то особое значение?"- подумал я. А вслух спросил:

- Каким же это образом случайность сталкивает таких, как мы?..

- Вовсе не случайность. Я приехал сюда за вами.

- Зачем?

- Я быстро потерял контакт с Карманом. Он не желал со мной видеться, хотя даже антидопинговое обследование не дало результатов. Пришел только раз, чтобы спросить, на сколько хватит ему этой ускоряющей мощи. Видимо, он сохранил ее до конца. Так?

--Это единственное, что вы хотите узнать?

Он молчал. Я не ощущал к нему ни ненависти, ни даже неприязни. Как ни удивительно, его личность совсем не ассоциировалась для меня с образом Кармана. Все, что их связывало, осталось в прошлом. Тем не менее я попытался его спровоцировать,

- Вы просто не представляете, как он вас проклинал. Говорил о вас только плохо.

- Говорить так о вас он уже не может.

Я вспомнил Кармана. Словно увидел его лицо в этой темной воде. Ветер прекратился. Наши отражения Профессора и мое - вновь не искажала ни малейшая даже морщинка. И Кармана между нами уже не было.

Я вспомнил, как он рассказывал: "Он устремлял на меня эти свои глаза из-под стекол. Так и принудил меня к этому проклятому курсу. На кой он мне понадобился?

Не будь этого, побыл бы еще пару лет "одним очком", а потом научился бы какой-нибудь профессии. Или вернулся к старой. Возможно, меня взяли бы тренером, все-таки какие-то заслуги у меня были. А я... из-за него... по этой скользкой дорожке... Свалял дурака. Совершенно не знал себя. Такие вещи затягивают; только начни, и колесо уже вертится, и невозможно его удержать..."

- Он не мог себя удержать, а завели его вы.

- Вздор. Разве вы не понимаете этого?

Профессор придвинулся ко мне ближе. Положил ладонь на мою руку. У него была очень тяжелая, неожиданно тяжелая ладонь.

- Расскажите о нем еще.

- Пожалуйста.

Вода перед нами. Лес на том берегу. А на этом сидят два человека и разговаривают о третьем, которого уже нет, которого нет совсем, но который им кажется отчасти живым...

- Пожалуйста, - повторил я. - Несмотря на отрицательное отношение коллег по команде, тренер не вывел его из сборной. В конце концов, Карман показал фантастическое время, а с этим в спорте считаются.

И хотя никто в этот результат не верил, победа его была неоспорима. Оч получил награду, и его вместе с Хмелинским направили нашими единственными представителями на соревнования в Стокгольме.

- И как он к этому отнесся? Вы его уже хорошо знали?

- Ну, не совсем хорошо.

- Вы почуяли сенсацию.

- Да, - согласился я. - Этот его результат показался мне чересчур подозрительным. Я чувствовал здесь - впрочем, все чувствовали - какое-то жульничество.

- Какое же жульничество? Это ему столько стоило. Почему жульничество?

- Но это не спорт.

- Знаете что, большие соревнования вообще не спорт. С помощью тренировок, техники, тактики, иногда массажа и других приемов из человека делают машину для победы. А если она не оправдывает своего назначения, ее выбрасывают. И это спорт?

- Не знаю. Во всяком случае, собственные усилия, упорство, труд...

- А разве здесь не было упорства, труда, нечеловеческих усилий?

- И посторонняя помощь, если можно так выразиться.

- Неплохое изобретение, правда?

- Изумительное, -сказал я. - В Стокгольме, куда, кстати, Хмелинский наотрез отказался лететь, Карман одержал столь же впечатляющую победу. Загнав при этом английских, американских, чехословацких и шведских бегунов, С дорожки вынесли троих. Они никогда уже не вернулись в спорт.

- Именно после этого он отказался со мной встречаться. Да, после этих соревнований,

- Тренер говорил Карману: "Побойся бога, перестань побеждать так быстро. Возьми себя в руки, ведь у тебя появилась такая сила. Не знаю, откуда ты ее взял, но она появилась. Так используй ее умело".

Карман обещал. "И ему, и себе", - вспоминал он.

Но на дорожке, после первой же сотни метров, у него словно вырастали крылья. И он устремлялся вперед.

Без всякой жалости к остальным.

- И к себе.

- Он беспощадно разделывался со своими бывшими победителями. Вообще со всеми соперниками, И правильно, по-моему.

- Вот как?

- Да. Вам от этого легче? Но не знаю, что здесь сказалось больше ваше изобретение или слабый характер Кармана. А после очередного забега, ставшего мировой сенсацией (снова несколько человек в больнице), хотя обследования и не выявили допинговых средств, он был выведен из состава сборной. О нем очень плохо писали и говорили.

- А вы приклеивались к нему все сильнее.

- Не говорите так,

- Но это правда. Правда! - сказал он резко.

- Нет.

Я встал. Мелькнула мысль: "Одно движение, и этот человек очутится в воде. Здесь глубоко. Он останется там навсегда. Я сильный". Сильный? Возникло желание задать ему еще один вопрос.

- А что с этим вашим замечательным изобретением?

Он поднял лицо и минуту испытующе смотрел на меня из обрамленных проволочкой очков.

- Мне кажется, - добавил я торопливо, - что Карману не удалось им воспользоваться.

- Ах, не удалось?

- Сначала он впал в отчаяние. Жаловался властям и на тренера, и на Хмелинского, и на плохие отношения в спорте. Учинил форменный скандал. И редакция поручила мне разобраться в этом деле. Конечно, я обрадовался возможности: здесь пахло сенсацией. А Карману, со своей стороны, я был нужен как орудие. Орудие мести всем сразу и каждому в отдельности. Я же считал, что его дело послужит моей карьере. И мы стали друзьями. Любопытно, не правда ли? Даже из таких соображений можно подружиться и относиться к этому серьезно.

Он говорил мне: "Сегодня я был у такого-то мерзавца (речь шла об одном из спортивных боссов) и два часа ждал в приемной. Ждал! Я, который мог бы побить любого!" Когда ничего не получилось у нас, он попробовал сунуться за границу. Однако и там он был никому не нужен. Один британский деятель объяснил ему без обиняков: "Мне нужна касса, а не больница".

Он попытался войти в контакт с кино. Это я ему посоветовал. Состоялась проба. Режиссер, просмотрев пробные кадры, насмешливо спросил сидящего рядом Кармана: "Вы бы это пустили?" На экране был смешной человечек, который делал только одно: очень быстро бегал. Только это. Так, что его изображение размазывалось, как бы переставая существовать.