Алексей Корепанов - Грустная Снегурочка Страница 4

Очень мне хотелось убежать, со мной уже было такое, когда пристали в парке пятеро и отняли всю мелочь. Очень хотелось убежать - но я остался на своем ведре. Аоза насмотрелась на Снегурочку и вернула на место. Взглядом, конечно. Чем же еще? И пошла через пустырь к дому. Хоме Бруту, наверное, не было так жутко, когда гроб с ведьмой летал по церкви, как мне, когда Аоза прошла мимо сарая.

А потом мне от злости даже жарко стало. Это я-то, Санька Котов, девчонки испугался?! Пусть и необычной девчонки - но испугался? Вскочил я с ведра, сдернул с ветки Снегурочку - и ходу домой. Завтра, думаю, ты у меня все расскажешь как миленькая! Знаем мы эти штучки-дрючки! К директору пойду, в милицию, куда угодно, такой прессинг по всему полю устрою, что никакой телекинез не поможет!

Так распсиховался, что даже ужинать не стал. Сказал, что опять "бэшникам" продули, ушел на свой диван и провертелся на нем чуть ли не

до утра. А потом мне приснилась Аоза в наряде моей Снегурочки. Сдергивала взглядом звезды с неба и выкладывала ими тропинку через пустырь.

Тропинка получалась красивая, как золотой ручеек.

Утро было хорошее, солнечное, злость моя за ночь куда-то пропала, и я

даже уроки сразу сделал, потом подстрогал клюшку и сходил за

молоком. Делать-то я все делал, а думал только о предстоящем вечере, о

том, как буду разбираться с Аозой. Строил разные предположения, но уж

больно все они смахивали на фантастику. И мутанткой я Аозу

представлял, и гостьей из будущего, и посланницей инопланетной

цивилизации, и биороботом, и шпионкой, в конце концов. Фантастики-то перечитал тьму-тьмущую, так что было из чего выбирать.

Нефедыч, конечно, меня в школе поддел:

- Так-то вот, Саня. Плохо, когда ручки начинают болеть, только мы и без твоих больных ручек эту бригаду обыграли.

Отмахнулся я от него и пошел. Крыть-то было нечем. Не расскажешь ведь Нефедычу про Аозу. Да и кому расскажешь? Вот ведь стоит с учебником, девчонка как девчонка, только красивая, смотрит с недоумением, как рядом Шурупчик с Кириллом возятся, друг друга ломают, а ведь может так взглянуть, что и Шурупчик и долговязый Кирилл улетят по коридору аж до самой учительской. Дела-а...

И чем меньше времени оставалось до последнего звонка, тем больше

меня трясло. Честное слово, никогда не думал, что я такой псих. Аозу

на последнем уроке просто продырявил глазами, словно в телекинезе

надумал упражняться, а в результате прослушал вопрос и схлопотал

замечание от Кефиры.

У нас после уроков в классе не засиживаются. Тем более, по телевизору намечалась третья или четвертая серия какой-то муры про любовь. Остались дежурные, Аоза вышла и остановилась у окна в коридоре,

а я для конспирации зашел за угол - там у нас на стене всякие стенды развешаны - и принялся читать стенгазеты. Минут через десять дежурные протопали к лестнице и помчались в раздевалку. Потом негромко стукнула дверь нашего класса. Я выглянул из-за угла - Аозы в коридоре не было. Собрался с духом, портфель зачем-то под мышку засунул и пошел к классу. Шел чуть ли не на цыпочках, злился на себя, а поделать ничего не мог. Словом, волновался. Сделал три глубоких вдоха-выдоха и открыл дверь.

Аоза стояла у окна. Обернулась, увидела меня и опять отвернулась. Видно, думала, я что-то забыл в классе.

- Иванова, - смело сказал я, остановился у первого стола, а портфель так и не выпустил из под мышки. - Ты чего домой не идешь?

Она пожала плечами и, кажется, удивилась. Тьфу, не терплю всех этих тонкостей! Проще всего - вбросить шайбу в зону, а там уже побороться, прижать соперника к воротам.

- В общем так, Иванова. - Я поставил портфель на стол и вынул Снегурочку. - Вот.

Аоза узнала Снегурочку и улыбнулась, и перевела взгляд на меня.

Меня пот прошиб, когда я подумал, что могу от этого взгляда улететь дальше, чем шайба.

- Ой, Саша, зачем ты ее с ветки снял? Я же ее на пустыре видела.

- Дело в том, - медленно и почему-то полушепотом произнес я, - что

это моя Снегурочка. Это я ее вчера на ветке устроил и сидел в сарае,

знаешь, там рядом есть сарай? - и видел, к а к ты ее разглядывала.

Аоза почему-то обернулась к окну, потом испуганно посмотрела на

меня. Я почувствовал холод в животе и слабость в ногах, и вцепился

в стол, стараясь удержаться во что бы то ни стало. Аоза казалась растерянной. Так мы и стояли молча в пустом классе, а великие ученые с интересом и удивлением разглядывали нас со стен. Наконец я отпустил стол.

- Ты никому не говорил? - спросила Аоза.

Я помотал головой. Мы опять помолчали.

- Пойдем, - коротко сказала она.

- Куда?

- К нам. Познакомишься с папой.

И мы пошли. Мы молча спустились в раздевалку, молча вышли из школы, молча пересекли пустырь - она впереди, а я сзади - и я даже не догадался понести ее портфель. Молча приблизились к нашему дому, зашли в третий подъезд, поднялись по лестнице и остановились на площадке между третьим и четвертым этажами.

- Входи, - сказала Аоза.

Я хотел разозлиться, потому что перед нами была обыкновенная

сине-белая стена, и на белом кто-то криво нацарапал: "Спартак" чемпион! ЦСКА - конюшня". Я хотел разозлиться, но не успел.

- Ты что, не видишь?

Я вытаращился на корявую надпись - и увидел. Вместо надписи в стене открылся уходящий в розовый туман коридор. Аоза слегка подтолкнула меня в спину и я шагнул вперед.

- Вот мы и дома.

Я обернулся. Аоза стояла посреди коридора, который растворялся в розовом тумане, и было непонятно, где же все-таки дверь и откуда мы вошли.

- Саша, снимай пальто.

И вот тут я, наконец, сел. То есть, действительно сел. Уронил портфель и решил отдохнуть. Пол был упругим, как батут, и едва заметно подрагивал. Из розового тумана раздался мужской голос. Из всего сказанного я понял только слово "Аоза". Самое интересное, я не потерял способность соображать и видеть, что происходит вокруг. Аоза сняла шубку и шапку, бросила их вместе с портфелем в розовый туман и что-то ответила с виноватым видом. Что именно ответила - судить не берусь. В школе мы проходим английский, а на других языках я знаю только "дотого" и "хейя-хейя". Из розового тумана вышел, как я понял, Аозин папа. Иванов. Сначала я не сообразил, кого он мне напоминает - дело в том, что он был в просторном длинном синем халате, как у боксеров, когда они идут из раздевалки к рингу - а потом догадался: отец Аозы напоминал канадского защитника с венского чемпионата, забыл вот фамилию, канадцы ведь каждый год новую команду привозят. Такой же высокий и плечистый, с крупным носом и здоровенным подбородком. Еще бы клюшку в руки, шлем на голову и хоккейный свитер - и получится один к одному.