Адам Холланек - Лазарь, воскресни ! Страница 4

Она так и не приблизилась к моей койке, смотрела на меня, будто я перестал существовать вместе с Робертом. С той разницей, что его смерть была для нее струной необыкновенной чувствительности, а моя струна просто лопнувшей. В том, что Роберт погиб, а я остался жить, Эльжбета видела свое величайшее и полное поражение, обвал чувств, справедливости, возможностей, рождаемых жизнью.

Я, впрочем, подозревал и потерю веры, возможно, ко всем, но больше всего ко мне. Я чувствовал, что она не верит ни одному моему слову, все, что я ей говорю, оборачивается против меня, является в ее глазах обманом и подлостью.

А может, это только мои фантазии? Может быть, потеря любимого человека привела ее просто-напросто в состояние отчаяния?

Мне захотелось еще раз переговорить с Робертом, снова расспросить его о деталях катастрофы. Он должен их лучше моего помнить. Я отдавал себе отчет, что вызываю его на своего рода допрос и что не имею на это ни малейшего права. Особенно я не имею на это права.

Но фотография уже была вставлена, аппарат включен, раздалось его мерное тиканье. На фотографии мы были втроем, снимок был сделан в самом начале ралли, и я хорошо помню обращенные тогда ко мне слова Эльжбеты, в которых были и укор, и претензия, и, возможно, предчувствие.

- И чего тебе далось это ралли, - говорила она. - Так уперся, я бы предпочла видеть штурманом в машине Роберта Кожыньского. Они вместе чаще стартовали.

- Это для меня отдохновение.

- Брось ты, - вмешался Роберт, - люблю с ним ездить, он дьявольски аккуратен. Быстрее и точнее Кожыньского. Ну, - добавил он, встретив ее вопросительный взгляд, - он просто быстрее выдает программу, чем кто-либо другой. А это важно.

Изображение на фотографии исчезло. Роберт оказался на поручне моего кресла.

- Замучил ты меня, старик, - начал он, - ведь знаешь уже все. Ничего нового я тебе сообщить не могу.

- Давай прокрутим каждую деталь по порядку, - ответил я ему, - надо все проверить.

- Что еще проверять? Говорил же тебе, что это была моя ошибка, скорее всего именно моя ошибка. И хватит об этом. Заладил одно...

- Знаю, - выпалил я со злостью, - думаешь об Эльжбете, но я тоже о ней думаю.

Я не услышал, как она вошла, почувствовал только чей-то взгляд, и в тот же момент Роберт сорвался со своего места. Они долго обнимались, так долго, что я уже хотел выключить аппаратуру, вывести из строя этот проклятый механизм.

- Пришла сюда только для того, чтобы ты, наконец, сказал всю правду в его присутствии, - показала она на меня. Голос ее был очень спокойный, сдержанный. - Только ради этого я решила прийти на это чудовищное испытание. Роберт, скажи нам, как было на самом деле.

- Ты имеешь в виду эту катастрофу?

- Да. Кто из вас допустил ошибку?

- Откровенно говоря, думаю, что это он.

Я придвинулся к нему вплотную, как бы готовясь к удару. Эльжбета встала между нами.

- Но ведь, - вырвался у меня крик, - ты только что говорил, и уже второй раз, ты говорил мне, что это была твоя вина! Твоя ошибка!

- Неправда, - спокойно ответил он, - ничего подобного я не говорил. Напротив, всегда считал и считаю, что это была твоя ошибка.

- Ты думаешь, случайная? - напирала Эльжбета.

- А ты как думаешь?

- Меня с вами не было. Не знаю...

- Он был слишком аккуратным и точным, чтобы допустить подобную ошибку.

Мы стояли все рядом, соприкасаясь телами. Эльжбета резко отскочила к аппарату и стала его разбивать. Роберт исчез. Вновь высветилась цветная фотография нас троих. Эльжбета выхватила ее, разорвала на мелкие кусочки и выбежала из лаборатории. Я пробовал было ее догнать, споткнулся и упал, разбив лоб. На время даже потерял сознание. Придя в себя, выскочил на улицу, там никого не было.

У меня было огромное желание снова материализовать Роберта и просить подтвердить то, что он сказал при Эльжбете, но мне не хватило духу.

Только на следующий вечер, вынув другую фотографию, вставил ее в заново смонтированный экран. Это был мой с Робертом снимок, сделанный во время ралли, проходившего за три года перед последним. Тогда я тоже был у него штурманом. Он еще не был знаком с Эльжбетой, да и я только начал с нею встречаться.

Долго, очень долго пришлось ждать материализации Роберта.

- Старик, кончай с этим. Ничего путного не добьешься.

- Должен добиться.

- Я ведь тебе уже все сказал.

- Ну, и... чья была вина?

- Моя.

- Уверен?

- Абсолютно.

- Так уже абсолютно?

- Почти.

- Остаются какие-то маленькие "но"?

- Может, и так. Не помню. А ты помнишь все детали?

- Тоже не помню. Но почему ты врал при Эльжбете?

- Как это? Ничего подобного!

Теперь уже я чуть было не кинулся ломать аппарат. Поставил новую фотографию и повторил встречу. Роберт не появлялся еще дольше, но подтвердил полностью все, что говорил в предыдущем сеансе.

- Я позову Эльжбету, умолю ее придти. Подтверди ей, что не считаешь меня виновным, что не подозреваешь меня.

- Конечно.

Выключив аппарат, я помчался к Эльжбете. Она не хотела меня даже впустить.

- Хватит, - крикнула из-за закрытых дверей, - не хочу тебя видеть! И твоих гнусных экспериментов! Все! Конец! И не смей больше тут показываться!

Я умолял открыть дверь, кричал, убеждал, что хочу сказать что-то очень важное. Ответом было молчание. Долго стоял я на лестнице, пока соседи Эльжбеты не выпроводили меня на улицу. Один из них даже дошел до моего дома, сказав на прощание:

- Ты полечись, парень.

Вечером я еще несколько раз воскрешал Роберта и все шло как по маслу. А когда он упирался и не хотел больше отвечать на мои те же самые вопросы, то я задерживал его, у себя так долго и так просил, что он в конце концов сдавался и целиком отпускал мне грехи.

Эльжбета не подавала признаков жизни, возможно, выехала из города. Не помогало ни стояние часами около ее дома, ни попытки связаться по видеофону, ни стучание в дверь. Только неделю спустя, помню это точно, ровно неделю спустя после того, как меня вытурили из ее подъезда соседи, она неожиданно нагрянула ко мне в момент новой встречи с Робертом, а общался я с ним в то время по нескольку раз в день. Наконец-то!

В аппарате тогда был наш общий снимок, сделанный в ходе новогоднего бала. Мы с Робертом держим ее, веселую, смеющуюся, под руки с обеих сторон.

Она влетела в лабораторию вихрем, подошла к Роберту и дерзко спросила его, кто виноват. И тот ответил, что, конечно, я, что он всегда так считал. Эльжбету как ветром выдуло из лаборатории, только громко хлопнула дверь. Мы с Робертом остались вдвоем. Я так долго мечтал и так сильно хотел встречи с ней, так много о ней думал, что присутствие Роберта и его повторное обвинение совершенно вылетели из моей головы. И в этот момент Роберт исчез, испарился, фотография нашей тройки вновь заяснилась на экране. Аппарат продолжал тикать. Вот именно, тикать! И только тогда до меня дошла суть моего изобретения. То, что говорят материализовавшиеся мертвые, зависит от человека, с которым они общаются. Их позиция, взгляды, убеждения представляют собой почти зеркальное отражение убеждения, взглядов и позиции разговаривающего с ними человека, в том числе и его чувств. Пока я был с Робертом один на один, он был в плену моего понимания причин катастрофы. Эльжбета с ее сильным характером как бы порабощала материализованного Роберта и принуждала его говорить то, что она сама хотела бы сказать. По ее мнению, я привел к аварии, к тому же умышленно.