Сергей Палий - Финальная загадка Страница 4

Мы остановились, и один из военных подошел к окну машины со стороны водителя. Они с Бобом о чем-то тихо поговорили, даже, кажется, поспорили, после чего ученый повернулся ко мне и, виновато улыбаясь, сказал:

— We have to go out. It seems that ya must pass some kind of control. Sorry… Hope, they'll be quick.[2]

Этого только не хватало. Начнут сейчас в задницу заглядывать в надежде обнаружить пару кило гексогена. Но монастырь чужой, а уставы у него строгие — ничего не поделаешь.

Я перехватил вспотевшей ладонью ручку кейса и толкнул дверцу машины. Армия плюс бюрократия — вот настоящий щит любого государства. Ядерные потенциалы перед ним падают ниц…

Проверка продолжалась около получаса. Сначала офицер изучил мои документы: он, лишь мельком царапнув взглядом по загранпаспорту и визе, буквально обнюхал мое разрешение, выданное Правительством США на пребывание на территории и сбор необходимых научных данных. Скрупулезно прочитал бумагу из Университета штата Джорджия, подтверждающую, что именно я должен был приехать из Российской Федерации, а не какой-нибудь uncle Vasya. После этого офицер кивнул солдату, и тот проводил меня в соседнее помещение, где я с удивлением обнаружил врачебное кресло — помесь стоматологического и гинекологического вариантов. Неужели и впрямь полезут в…

Не полезли. Но, закрепив меня в неустойчиво-наклонном положении относительно пола, улыбчивый врач направил прямо в глаза яркий свет. Я недовольно зажмурился. Он долго и пристально таращился на меня, после чего, сняв очки и закусив тонкую дужку, вкрадчиво поинтересовался:

— Drugs?[3]

Я прошептал несколько очень некрасивых русских выражений и уже приготовился вежливо отрицать, как он буквально просветлел:

— Ё-моё! Земляк, что ль?!

— Из Москвы! — обрадовался я, привставая в кресле.

— Лежи. — Он с силой вдавил меня обратно. — Тут у них камеры везде. А я все ждал, ждал… Думаю, пришлют наши кого-нибудь или, как обычно, сошлются на недостаточное финансирование.

— Так тут же вроде принимающая сторона за все платит, — недоуменно сказал я. — Сутки в номере около 350 баксов стоят. Полагаешь, наши бы на столько раскошелились?

— Хе… Может быть, и правда янки платят, я даже как-то и не интересовался. Вообще, если подумать, это похоже на американцев. Всё у них с помпой. Только часто вместо взрывов пшики получаются… Ну как там у нас-то? Такое же дерьмо?

— Наверное. Мне привычно, — искренне рассмеялся я.

— Ну да. — Он надел очки и горько улыбнулся. — Я-то уже успел отвыкнуть от русской помойки. Теперь привык к американской. У них душа, как часы работает: маятник тик-так, тик-так, а не успеешь завести — остановится… Я уже десять лет как эмигрировал — завербовали, можно сказать.

— Скучно, небось? — предположил я, видя, что сейчас мужика может пробить на пол-литровую ностальгию и какую-нибудь песню.

— А то! Я как услышал твой матерный шепоток, чуть слезу не пустил… Слушай, ты надолго сюда?

— Не знаю пока, на неделю точно.

— Я в отпуск с завтрашнего дня ухожу. Давай встретимся, пропустим по рюмочке, что ли!

— У меня работы полно, — попытался отвильнуть я.

— Да брось ты! Знаю я вас, ученых! Пьете, как сапожники!

Я внимательно посмотрел на него. Ну почему слава всегда избирает самые слабые стороны человека?..

— Ну?

— В Атланте живешь? — спросил я после паузы.

— В пригороде.

— Пиши телефон.

— Руку дай… Да не афишируй ты! Вот так, чтобы мой халат прикрывал… — Он начеркал мне на ладони номер. — Звони сегодня вечерком.

— А как же врачебный осмотр? — ехидно ощерился я, вылезая из кресла.

— Пошел ты! — Он начеркал что-то в протоколе, который ему всучил солдат и отдал его мне. — Давай-давай, Мичурин! Изучай инопланетяшек! До вечера…

Я накинул ветровку и, уже подойдя к двери, спросил:

— Тебя как зовут-то, Пирогов?

— Алекс… тьфу ты! Саша.

— Миша, — поворачивая ручку, откликнулся я. — Звякну сегодня.

— Да, еще… — Он снова повертел очки в руках и вгрызся в дужку. — Ты там не особо мудри с вашими научными штучками. Территория этого не любит — мигом серое вещество наизнанку вывернет. Я видел некоторых…

— Спасибо за совет.

Когда я вошел в комнату, Боб взглянул на меня с оттенком подозрительности.

— Is it all right?[4] — Он приподнял брови.

— Yeah, everythin's well.[5]

Он объяснил, что мне придется оставить свой кейс здесь, в сейфе. Равно как и все остальные электронные и механические устройства, которые я имею при себе.

Я нахмурился: вот это в планы не входило ни коим образом. После нескольких неудачных попыток переубедить его и офицера, мне все-таки пришлось отстегнуть наручник и расстаться с чемоданчиком. Я предварительно извлек из него нужные записи, увеличительное стекло, боксы для образцов почвы и перьевую ручку вкупе с тщательно закупоренной чернильницей. На их место я положил свой мобильник и кварцевые часы «Christian Dior» — больше у меня никаких приборов-то и не было. Мозги, к счастью, оставить в камере хранения не попросили.

Я закрыл кейс на оба замка, выставил код. Ту же процедуру я проделал и с сейфом — благо здесь без вопросов предоставляли индивидуальные ячейки. Оба ключа я положил в застегивающийся нагрудный карман рубашки и, подхватив толстую папку с записями двинулся дальше.

Миновав небольшой коридор, мы с Бобом прошли через металлоискатель и рентген-установку, за монитором которой сидела девушка в форме сержанта.

— Ну как мои тазобедренные кости? Без патологии? — не удержался я, выйдя из сканируемого объема аппарата.

Она непонимающе уставилась на меня и попросила Боба перевести. Но таких слов не знал даже сопровождающий меня ученый, поэтому он лишь виновато пожал плечами. А я, выходя на улицу, показал симпатичному сержанту язык, чем, кажется, еще больше озадачил ее.

Было слышно, как Боб, перед тем как покинуть здание, сказал ей только одно слово:

— Russian.[6]

Дальше мы пошли пешком.

Шоссе тянулось вдоль каньона. А если говорить точнее — разлом каньона образовался, повторяя изгибы трассы. Пасмурная погода нагоняла тоску, тем более, что вокруг не было ни души, только коричневатая равнина, на которой даже трава росла неохотно, сбиваясь в небольшие зеленые островки.

Через десять минут молчаливого сопения, я не выдержал и поинтересовался у Боба, когда мы начнем спускаться в каньон? Он долго не мог понять, зачем нам вообще нужно туда лезть, а потом наконец до него дошло. И ученый растолковал. Территория «Парадокс», оказывается, находится не на дне каньона, а на его краю. Странно, я почему-то до этого времени был уверен, что загадочная аномальная зона именно в ущелье, а не рядом.