Наталья Баранова - Игры с судьбой. Книга вторая Страница 40

Да-Деган покачал головой, щелчком стряхнул с плеча невидимую пыль.

— Незачем, — отозвался жестко. — Только вряд ли Хэлдар согласится сотрудничать, если я тебя в долю не возьму! С тем, что Хэлдар мне нужен, ты спорить не станешь….

— Хэлдар, — протянул Ордо насмешливо, — а ты денег ему предложи побольше, соловьем спой, как передо мной сейчас распинался. Глядишь, и пошлет он меня, а к тебе прицепится….

И что в лице — не понять, непроницаемо оно, смуглое от загара, обрамленное волосами цвета ночи, в которых запутались ниточки седины. И темные глаза свою тайну прячут. Поди, угадай, что на уме…. Непроницаемые глаза.

Только нет в душе злости, как и досады нет. Постукивают удлиненные красивые пальцы по дереву стола, выбивая странный ритм.

— Не за этим я пришел! — внезапно и вдруг, тяжким грузом, безмерной усталостью выдохнул Ордо, уронил голову в ладони, провел по лицу пальцами, словно желая смыть свинцовую усталость. — Не о том разговор у нас… все не так! Собирайся!

И вновь усмешка на губах. Смотрит, не зная, чего ожидать, только сердце колотится часто, а лицо — безмятежно. Как и всегда.

— Не бойся, не в форт! — а в голосе нервный смешок. Дрожит голос Ордо. И руки дрожат. И как это он раньше того не заметил? — Обещал я тебя привести. Клялся. Пойдем…

— Куда? — не скрывает насмешки. Да и что таить? Не к чему….

— Рэй хотел тебя видеть. Слышал, что жив ты… просил.

Рэй! А в сердце вьюга…. Холод безмерный, бриллиантовая пыль замерзающей влаги.

Давно погиб мальчишка, а мертвые не воскресают. Не отдаст огонь, и время не отдаст. Только слышали уши. И трудно не верить, глядя в лицо Ордо.

— Рэй? — упало имя, качнув стены дома…. — Рэй Арвисс?

Трудно устоять на ногах. Перехватывает дыхание от межзвездного холода, словно сама смерть схватила за горло. И нет сил сдержать слез. Текут по щекам. Ни соленые, ни горькие — никакие…. Просто мелкие колючие льдинки.

Стиснуть зубы, сжать пальцы в кулаки, не сдержавшись ахнуть по столу! Со всей силы, со всей дури ахнуть!!!! Упав в кресло, стиснуть пальцами голову…

Как торжествовал Энкеле, как скалил зубы! Смеясь говорил, как кричал мальчишка, от ласк огня, от пожирающей этой страсти…. Смаковал подробности, мучая….

Как тогда удержался на грани тьмы и света? Как не лишился рассудка. Так что ж выходит, и это — обман?

— Рэй жив? — произнес изменившимся, севшим голосом.

— Пойдем. Сам увидишь…

Вскочил, словно подбросило пружиной, хотел было позвать Иланта, понял, звать не придется, в одной из ниш, рядом с статуей мерцала тень….

Посмотрел на Ордо долгим тоскующим взглядом, кивнул…

— Что же, пойдем….

21

Не так и далеки два дома друг от друга. Если идти напрямую, через сады, едва ли наберется с полчаса ходьбы…. Только и эти полчаса ему — мукой. Мог бы — бежал. И неважно, что наутро будут гулять по Амалгире сплетни.

И сжимается от невыносимого страдания сердце, разрываемое меж страхом и надеждой.

Вот и дом — притихший, темный. Теплится в нескольких окнах слабый свет. Знакомый дом. Те же окна и те же стены. Так же доносится гул моря, как и сто лет назад. Или последний раз он был под этой крышей тысячелетия тому назад?

Не верилось, что минуло всего ничего…. Не верилось….

Шел осторожным шагом за Ордо. По пологим ступенькам как по хрупкому льду. По тускло освещенному коридору.

Остановился на пороге, не веря глазам.

Как же это было желанно, какой болью отозвалось! Как смотрел Рейнар! Распахнув огромные изумруды глаз, смотрел, словно не мог и сам поверить.

Рэй, Рейнар! Тонки черты лица, белая, бледная кожа, казавшаяся меловой в сравнении с угольной чернотой волос. Утомленным, изможденным было лицо, словно трепала мальчишку неведомая болезнь.

Встав, шагнул Рэй навстречу, как-то ломано, неровно шел, приволакивая ногу, ступая осторожно, словно боясь упасть.

Отлепившись от стены, с трудом и сам кинул себя навстречу, подлетел стремительно, подхватывая юношу на руки, поражался худобе его, легкости, словно куклу нес на руках.

— Дагги? — коснулась тонкая рука лица, задержавшись у щеки. — Хорошо, что ты пришел….

Опустить хрупкое тело на подушки дивана, опустившись подле. Смотреть, чувствуя, как разгорается в душе жаркое, опаляющее, звездное пламя.

Поймав, держать ладонь в своих руках, гладя пальцы, словно пытаясь залечить старые раны. Словно сквозь толщу воды видя, отмечая, и пряча в самый дальний карман сознания — что б не взорваться, не сгореть, не сойти с ума, — следы пыток, отсутствие где ноготков, а где и фаланг….

Хотелось, безумно хотелось ткнуться головой в подушки, завыть от безысходности, от тоски….

А вместо этого, слабая улыбка на губах, взгляд излучающий не мороз — весеннее тепло. Как мог иначе смотреть в лицо мальчишки? Разве право на это имел?

— Дагги, Дагги…. - а взгляд доверчивый, словно не было этих безумных лет, словно ничего не изменилось и он был таким, как и прежде — незлобивым, рассудительно — спокойным, светлым, — как я рад, что ты жив….

— И я тоже….

Дрожит голос, срывается, подводя его. И в горле огонь, ну что тут поделаешь?

Распустилась улыбка на губах мальчишки свежей, нежной весенней розой, чуть, только чуть порозовели щеки. А взгляд в противовес хрупкому, изможденному телу — тверд. Отгорела в нем радость, но не сменилась болью. Не мальчика взгляд, слишком для того зрелый. Взгляд взрослого мужчины. Только нет-нет, да и мелькнет на самом дне нечто светлое, нежное, озорное и детское. Вспыхнет искрой и погаснет тут же.

Осторожно высвободил ладонь из его рук Рейнар, обернувшись, посмотрел на Ордо.

— Позволь нам поговорить одним, Аторис.

Спиной, кожей лопаток чувствуется неласковый взгляд, ироничная усмешка. Что-то царапающее и жесткое. Неприятное.

— Позволь, — мягок голос Рейнара. Научился просить. Нет нажима в голосе, а во взгляде, как в бокале под края налитым абсента плещется зеленая тина страданий. Умоляют глаза, без слов говорят. — Я прошу! Я все смогу объяснить сам.

Только шорох удаляющейся поступи в ответ, да грохот где-то захлопнутой двери.

— Я убью Ордо!

Чей это голос, чьи слова? Неужели его собственные? Как же, как это?

Прислонил палец к его губам Рейнар.

— Тсс! Вот это — напрасно….

Поймала рука руку. Нежно сжал ладонь в своих руках.

— Рэй, Рэй, как же это?….

Отогреть холодную ладонь своим дыханием. Давно забыто, что не родной мальчишка ему по крови. Одинаково дороги — все четверо! Одинаково болит сердце за каждого…. И почему сохранить не сумел? Уберечь, защитить от боли?