Стивен Холл - Дневники голодной акулы Страница 43

— А у тебя еще такие есть?

— Буквенные бомбы? Парочка. Но первая всегда срабатывает лучше. После этого удары, как правило, не достигают цели.

— Скаут, как ты обо всем этом узнала?

— Наверное, благодаря своей гениальности. Брось, разве я отправилась бы странствовать с кем-нибудь вроде тебя, если бы не занималась своими исследованиями, как ты считаешь? И вообще… — Она осеклась.

Там, где должны были находиться непроизнесенные ею слова, в воздухе осталась зиять небольшая брешь.

— На самом деле буквенная бомба предназначалась не для людовициана. Ты собиралась применить ее против Никто, так ведь?

— Или — или.

Пожав плечами, Скаут отмахнулась от моего вопроса, но я уловил в ней некоторое призрачное дыхание напряженности.

Я почувствовал, что моя берет.

— Кем он был?

— Никто?

Я кивнул.

Скаут ковырялась в остатках на своей тарелке.

— Ты бы нравился мне больше, если бы меньше спрашивал.

— Ты бы нравилась мне больше, если бы я не знал, что ты что-то скрываешь.

— Ничего я не скрываю. — Она подняла взгляд, и сила ее личности ударила по мне, как молоток. — И обо мне ты ничего не знаешь.

У меня сам по себе открылся рот, чтобы принести удивленные извинения, но я силой заставил его закрыться.

Через несколько секунд Скаут смягчилась, издав вздох из разряда «да ради бога».

— Слушай, я просто хочу отдохнуть. До утра. Разве мы не можем всего на одну ночь притвориться нормальными людьми, которые ходят в рестораны, обедают и делают кучу других нормальных вещей? Честно, мне бы хотелось какое-то время побыть такой же, как все остальные. Если ты не возражаешь.

— Я не хотел тебя обижать. Но дело в том, что ты права, я о тебе ничего не знаю, и назавтра тебе придется увидеть, насколько мне от этого не по себе.

Она немного подумала.

— Ладно, давай вот так. Завтра ты можешь спрашивать, о чем захочешь, а я обещаю, что обо всем тебе расскажу, все, что смогу, объясню, о чем ты захочешь узнать, но сегодня — никаких вопросов. Сегодня мы просто двое обычных людей, идет?

— Идет, — сказал я, — договорились.

— Хорошо. А теперь, — Скаут оттолкнула от себя тарелку, глубоко вздохнула и позволила себе расплыться в усталой улыбке, — мне и впрямь нужно немного отдохнуть.

Я улыбнулся в ответ. Перемирие.

— Итак, насколько я полагаю, частью нашей сделки станет то, что я сниму тебе номер?

— Господи, нет, — сказала она удивленно. — Я буду спать в твоем.

— Где?

— На кровати.

— А я?

— На полу, разумеется.

— На полу в своем собственном номере?

— Да, всю ночь. Во всяком случае, это будет хорошей практикой.

— Все-таки два номера мне представляются несколько комфортнее.

— Комфорт — это не самое главное в жизни.

Когда я прошел через входную дверь отеля «Ивы», сумерки почти уже уступили ночи и последние оранжевые отблески заливались все более густеющей синевой.

Я отправился взять из багажника джипа спальный мешок, а Скаут тем временем пыталась забрать Иэна у тетушки Руфи. Я предупредил ее, что это не очень умный ход с ее стороны, если только она не желает выглядеть так, словно сама себя изувечила, но она настаивала на том, что все равно хочет попробовать. «Ведь рано или поздно нам все равно придется познакомиться», — сказала она. Я хотел было удержать ее, растолковав, что Иэн не относится к тем котам, что любят знакомиться с людьми, ни даже к тем, что удостаивают их небрежного приветствия; что он куда больше походит на вихрь, состоящий из шерсти и когтей. Но потом вспомнил, что мне придется спать на полу, пока она будет нежиться в кровати, и сказал: «Поступай, как хочешь».

Я завернул за угол отеля и побрел по направлению к автостоянке, наслаждаясь безыскусностью вечернего воздуха и, надо признать, тем фактом, что всем вопросам придется подождать до завтра. Я позволял себе притворяться нормальным человеком. Всего лишь на одну ночь.

Я настолько был поглощен этими мыслями, что слишком близко подошел к желтому джипу, прежде чем заметил нависшую над ним затененную фигуру курившего незнакомца.

Подпрыгнув от неожиданности, я начал было пригибаться, но было слишком поздно.

— Что с вами?

— Ничего, — отозвался я, выпрямившись.

— Только закончил. Теперь будет бегать.

Спинные мускулы у меня немного расслабились, но не очень. Я подвинулся вперед.

— Вы из автосервиса?

— Нет.

Я не знал, что сказать.

— А!

— Джон, — сказал незнакомец, делая шаг в мою сторону и протягивая руку. — Это вот мой отель.

— А, так вы муж Руфи!

Я быстро прошел вперед и пожал ему руку обеими руками, слишком уж явно выказывая свое облегчение.

— Да, похоже на то. А вы приняли меня за кого-то другого?

— Нет, — сказал я, а потом добавил: — Не знаю.

— Хм, — сказал он. — Я так и подумал. — Он оперся о капот джипа. — Сигарету?

— Нет, спасибо, не курю.

Что-то вспыхнуло у меня в памяти — как Скаут сказала: «Ты все еще куришь эти сигареты с ментолом?» Вопросов, ждущих своих ответов, стало еще больше.

— Здоровье бережете? — сказал Джон. — Значит, завтра уезжаете?

Я ссутулился, опершись о машину напротив.

— Да, как вы догадались?

— Видел, как вы сегодня вернулись с той девушкой.

Я вздрогнул.

— Простите, мне, вероятно, следовало…

Джон махнул рукой: а, не беспокойтесь.

— Надеюсь, вы не будете против, если я задам вам один вопрос? Вы с кем-то боретесь, не так ли?

Молчание длилось не больше секунды.

— Да, — сказал я просто.

Он кивнул.

— Я заметил это, когда вы приехали. И Руфь тоже. Наверное, вам уже говорили о той аварии?

— Да, я слышал.

— Что ж, Руфь сразу распознает бойца, как только его увидит. Она храбрая женщина.

— Да, — сказал я снова, нисколько в этом не сомневаясь.

Джон сощурился и кивнул, после чего какое-то время молча курил.

— В мире ведется множество битв, — сказал он наконец, выпрямляясь. — И не наше дело, в какой битве участвуете вы. Просто знайте, что, если вы когда-нибудь захотите сюда вернуться, вам будут рады. И вам, и вашему коту.

Он затоптал сигарету и пошел обратно к отелю.

— Спасибо, — сказал я ему вослед, и он на ходу помахал мне, не оборачиваясь.

Когда я вернулся в номер, Скаут уже спала на моей кровати. Она плотно укуталась в одеяло и так повернула голову, пряча глаза от электрического света, что видны были только ее ухо, белая худая шея и одна лопатка. Она слегка пошевелилась, когда я закрывал дверь, и на фоне ее бледной спины я различил черную бретельку лифчика, тонкую и изношенную на вид. Я потер лицо ладонями. В точности так же, как о большинстве того, что существовало в этом новом, быстро движущемся мире, мне мало что было известно об истинной природе женщин.