Александр Шалимов - Охотники за динозаврами Страница 43

Шарк нахмурился еще сильнее, но ничего не сказал.

Стив поклонился, и Шарк ответил ему молчаливым поклоном. Они расстались, так и не подав друг другу руки.

Экономка в розовом свитере и клетчатом переднике молча проводила Стива до калитки сада. В ее взгляде по–прежнему таился испуг. Садясь в шикарный директорский “кадиллак”, Стив успел заметить, что женщина не ушла и наблюдает за ним в приоткрытую калитку.

Только вернувшись вечером к себе в “Савой” после несколько затянувшейся встречи с директором–распорядителем лондонского банка — сначала в его кабинете, потом в ресторане отеля “Амбассадор”, — Стив вспомнил про сверток, оставленный в сейфе банка, странный ночной разговор в тунисском аэропорту и “дядю Хоакина”, который должен был разыскать его в Лондоне. Пока “дядя Хоакин” не отзывался. Стив на всякий случай позвонил вниз портье. Нет, никакой корреспонденции для него не было, и никто его не спрашивал. Это было странно…

Стив не допускал мысли, чтобы мафия, избравшая его своим посредником, могла потерять след… Может, кому‑то пришло в голову подарить ему драгоценности? Стив опять подумал о Цезаре… Впрочем, и это казалось почти невероятным. Что же теперь предпринять?.. Дела в Лондоне закончены. Дальнейшая задержка не входила в план.

Можно, конечно, бросив в очередной раз вызов судьбе, побродить в эти вечерние часы по извилистым уличкам Сохо, где притоны развлечений служили излюбленным местом встреч для всякого сброда.

Стив покосился на уже приготовленную кровать, манившую белизной накрахмаленных простынь. За последние двое суток спал он всего несколько часов в самолете. Нет, определенно, ночная прогулка по Сохо сейчас не для него. Испытывая некую долю вины перед неведомым “дядей Хоакином”, Стив решил все отложить до завтра. Он быстро разделся, нырнул в постель и через минуту уже спал крепким сном хорошо потрудившегося человека с чистой душой и спокойной совестью.

Утро не принесло ничего нового. Позавтракав у себя в номере, Стив позвонил в лондонское агентство “Панам”. Приятный женский голос сообщил ему, что ближайший рейс на Рио вечером. Самолет “Панам” летит через Рабат и прибудет в Рио‑де–Жанейро завтра в восемь утра по местному времени.

“Если господину это неудобно, “Панам” может предложить…”

Нет, Стива это вполне устраивало. Он заказал билет на вечерний рейс. День предстоял свободный, и Стив решил провести время до ленча в Национальной галерее — не столько ради поклонения шедеврам живописи и скульптуры, хранящимся там, сколько для того, чтобы поразмышлять в тишине на досуге.

Путь от “Савоя” до Трафальгарской площади Стив прошел пешком с тайной мыслью о “дяде Хоакине”, который, может быть, ищет его. Однако ни на Странде, ни возле Национальной галереи никто его не зацепил.

Прежде чем пройти внутрь, Стив постоял немного на ступеньках у главного входа. Весеннее солнце приятно пригревало, просвечивая сквозь дымку утреннего тумана, дети резвились на площади у фонтанов, лазали по бронзовым львам, стерегущим колонну Нельсона. Тоненькая девушка в джинсах — этот пройдоха Бен Джонс не ошибся, его новоковбойские штаны сделали бешеную карьеру — продавала фиалки. Стив купил маленький букетик фиалок и вложил в верхний карман пиджака. От фиалок исходили едва ощутимый тонкий аромат и какая‑то удивительная свежесть, напомнившие Стиву Мэй и их утренние часы в Сиди–Бу–Саид. Мэй очень любила фиалки и по утрам в Сиди–Бу–Саид прикалывала букетик фиалок к волосам, еще влажным после морского купания. Сегодня она уже должна быть в Москве…

Стив вдруг ощутил на себе чей‑то взгляд и обернулся. Длинноволосый молодой парень с бледным угреватым лицом покуривал возле одной из колонн, наблюдая за ним. Взгляды их встретились, и парень подмигнул Стиву. Может быть, весть от “дяди Хоакина”? Но оказалось, что парень всего–навсего торгует наркотиками. Услышав отказ Стива, он потерял к нему всякий интерес и удалился.

Стив неторопливо прошел под высокие своды Национальной галереи. В торжественной тишине просторных залов посетителей было еще мало. Он медленно направился через анфиладу западного крыла, иногда задерживаясь перед знакомыми полотнами. У него не было никакого определенного плана. Заложив руки за спину, он просто двигался вперед, куда указывали стрелки, отдавшись течению своих мыслей. Даже встречи с хорошо известными ему картинами не прерывали хода размышлений. Он останавливался, глядел на знакомое полотно великого мастера, снова впитывая и как бы закрепляя зрительной памятью краски и образы, и… продолжал думать. Он словно плыл в двух параллельных измерениях. В одном были Тинторетто, Рафаэль, Тициан, Гойя, Эль Греко, Тернер, в другом — Мэй, Цезарь, замыслы ОТРАГа, профессор Шарк с его кимберлитами, “дядя Хоакин”, верный Тео, который решился, наконец, связать свою судьбу с судьбой Стива и сейчас дожидается его в Рио‑де–Жанейро…

Рембрандтовский “Пир Валтасара” заставил Стива задержаться дольше. Здесь оба измерения как бы сомкнулись. Глядя на эту картину–предостережение, Стив вспомнил, как они с Цезарем впервые появились в “змеиной норе” — на африканском полигоне ОТРАГа. Это было лет пять тому назад. Позиция Цезаря в качестве нового главы “империи” уже была тогда достаточно упрочена. Тем не менее, оба они сходили с самолета на базе “Z” — в святая святых “змеиной норы” — не без внутреннего трепета. Встретил их новый административный директор полигона немец Фридрих Вайст — высокий, спортивного вида мужчина, с красивым надменным лицом и холодными голубыми глазами. На вид ему было лет пятьдесят, но, вероятно, он был значительно старше. Отличная выправка выдавала кадрового военного. Кандидатура Вайста на весьма ответственный пост административного директора была предложена Пэнки, который усиленно добивался ее утверждения. Вайст работал на африканском полигоне ОТРАГа с момента его возникновения сначала инженером, потом начальником конструкторского отдела. По словам Пэнки, он был крупным специалистом в области ракетостроения. Фридрих Вайст встретил Цезаря очень вежливо, с соблюдением ритуала, полагающегося верховному боссу и главе “империи”, но без подобострастия, которое отличало немцев, работающих на полигоне.

Несколько недель они втроем объезжали африканские владения ОТРАГа. Это было действительно целое государство — более ста тысяч километров саванны и джунглей. Границы охранялись специальными военизированными подразделениями. Большинство аборигенов было выселено. Оставлены лишь те, кто мог работать на заводах или в сфере обслуживания. Всюду царили образцовый порядок и железная дисциплина. Европейцы — среди них преобладали немцы — жили в коттеджах, сгруппированных в небольшие поселки. Африканцы — отдельно, в барачных городках–общежитиях, входы и выходы из которых контролировались. Бетонные дороги и целая сеть небольших аэродромов обеспечивали надежную связь между “секциями” и “отделами” полигона.