Виталий Овчаров - Жестокие истины (Часть 1) Страница 43

  Вдруг Элиот замер, словно его иголкой к месту пришпилили. Во дворик, звеня подковами сапог вошли двое. Один из них ревел песню:

  Кормщик, крепче руль держи,

  Правь корабль под ветер!

  Ночь, звезду мою зажги,

  Чтобы путь был светел!

  -Чтобы путь был светел! - подвыл первый, и пожаловался со слезой в голосе, - Забыл дальше! Забыл, друг!

  -Это ничего! Н-ничего! У тебя есть еще?

  -Это у меня? Смешно... Мне теперь нич-чего не жалко, потому как последние деньки спокойно живем!

  -Обидно мне, Лотти, что мы им не всыпали по помидоринам, верно? Надо было этому послу морду наглую расквасить!

  Элиот едва не подпрыгнул от удивления. Лотти! Ну да, этот голос с самого начала показался ему знакомым.

  -Эх, жизнь моя! - крикнул Лотти, - О, ты погляди: еще один черепок с крыши свалился! Надо переложить... Где тут у меня приступка? Ага, вот...

  Концы деревянной лестницы глухо стукнулись о крышу, и Лотти стал, сопя, взбираться по ступенькам.

  -Э, да куда ты, пьянь: ночь на дворе, - отговаривал Лотти его собутыльник, - Пойдем лучше, пива перехватим!

  -У меня пор-рядок должен быть! - рычал Лотти, - Не до-пу-щу бес-пор-рядка... Кормщик, крепче руль держи!

  Но, видимо, кормщик слишком слабо держал свой руль: в следующую секунду внизу загремело и раздался дикий рев поверженного наземь Лотти.

  -А, говорил я тебе! - захохотал второй.

  Лотти меж тем, изрыгал ужасные проклятия. Наоравшись вдоволь, он неожиданно чистым и трезвым голосом сказал:

  -Пойдем, друг! Пойдем, угощу тебя...

  Хлопнула дверь, и Элиот с трудом перевел дух. Но зато теперь можно было не бояться, по крайней мере, хозяев.

  Поскольску в Кравене строения из-за стесненности, почти везде примыкали друг к другу вплотную, Элиоту не составляло большого труда перебраться на крышу соседнего дома. Она, в отличие от дома, в котором жил Лотти, была односкатной, с пологим наклоном от фасада. Так строили в Терцении, и вообще, на юге. Значит, внутри, по периметру второго этажа будет идти балкон. И спальни тоже должны быть на втором этаже, а гостинная внизу. Обязательно внизу, иначе всё дело сорвется, и тогда Элиота, а вовсе не Луами выволокут из дома ногами вперед.

  Чтобы не шуметь, Элиот разулся, очень осторожно спустился на балконные перила и нырнул в первую же попавшуюся дверь. Как он и предполагал, это была спальня. Широкая кровать темной глыбой чернела в сумраке, от окна по полу пролегла призрачная лунная дорожка. Он подкрался к окну и выглянул наружу. Гвардейцы и кони всё еще стояли внизу. Значит, этот путь отступления ему отрезан. И если Луами поднимет тревогу, Элиота можно будет смело записывать в покойники. В том, что это именно посольская спальня, он ничуть не сомневался: иногда лучше полагаться на чутье, чем на здравый рассудок. Элиот сел на пол, обхватив тощие колени руками, положил рядом сапоги, и стал ждать.

  Напряжение последних часов покидало его. Гвардейцы балагурили под окном. Склонив голову, Элиот слушал этот невнятный говор, приглушенный расстоянием. Бу-бу-бу... Иногда плавное течение разговора прерывалось ржанием коня, или взрывами ядреного солдатского хохота. Тогда Элиот поднимал голову и прислушивался - не едет ли тот, кого он ждет? Но снова в ночь и темноту вплеталась нить чужой грубой речи, и Элиот сонно прикрывал глаза веками. Ему казалось, что он - ночь, накинувшая свой саван на спящий город. Он плыл над улицами и площадьми и заглядывал в окна, струящие мягкий свет. Не было никаких мыслей; только чувство свободы и отрешенности от всего земного. Но вот потянулась к нему тоненькая струйка тревоги, и в одно мгновение заполнила его до краев. Он был огромен, но и одинок в этом городе. Альгеда! - с усилием вспомнил он. Где ты? Ах, да: со своим отцом, в двадцати километрах отсюда, в усадьбе... Миг - и он был там, в ее спальне. В ночной рубашке, до пят, она сидела на своей кровати и расчесывала костяным гребнем длинные волосы. В изголовье кровати мерцала свеча. Он провел ладонью по ее щеке, но она ничего не заметила. Спи... - сказал он ей. И - опять он был в Кравене, и мчался над его мостовыми, огибая припозднившихся прохожих. Вот он, "Добрый Кравен". Мастер Годар сидел в своей комнате за столом, и на столе лежала Книга. Учитель хмурился и что-то быстро писал в тетради, обтянутой воловьей кожей. Элиот через его плечо заглянул в Книгу, но ничего прочитать не смог: буквы громоздились друг на друга, прыгали в глаза. Ну и черт с вами, - лениво подумал он. И тут же оказался в своей комнате. Он уже не был ночью, он снова стал самим собой. Он лежал в кровати, натянув одеяло до подбородка, а над ним склонилась мама, гладила его по плечу и пела песню своим чудесным грудным голосом...Ты не уйдешь? - спросил он. Ответом ему был пушистый смех, и в горле сделалось щекотно...

  И всё закончилось. Элиот привстал, прислушиваясь к звукам, доносившимся с улицы. Громкий властный голос: его голос! Резкие слова команд. Хлопнула входная дверь, и шаги... Шаги двух человек: одни размашистые, тяжелые, другие шаркающие, неуверенные.

  -Да, любезный Ерми, всё сошло, как нельзя лучше! - говорил Луами, Общинное собрание отмело наши требования!

  Какие же здесь тонкие стены: слышно так, будто посол находится рядом, в этой самой комнате!

  -Но что же тут хорошего? - спросил Ерми неуверенно - Ведь это, кажется, означает войну?

  -Именно войну! Теперь у нас есть законное основание двинуть полки на Кравен! Будь моя воля - я бы наплевал на всё это посольство! Но Ангел странный человек, для него так важны условности... Кстати, тот щенок, которого вы мне вчера подарили, очень хорош! Грудные мышцы исключительно развиты!

  -Всё что угодно для вас, ваша милость! - проблеял Ерми.

  Послышалось журчание, словно кто-то наливал в стакан жидкость.

  -Ваше здоровье! - сказал Луами и сделал глоток, - Через пару часов я отбываю, но перед этим надо встретиться с одним человеком. А вы, Ерми, должны оставаться в Кравене! Такова воля Ангела! Я вас познакомлю с одним господином, он будет иногда к вам заходить...

  -Но позвольте! Я не могу находиться в осажденном городе!

  Почему так грохочет сердце? Словно молот... А если они услышат?

  -Вы только что сказали, что сделаете всё, что будет мне угодно? вкрадчиво спросил Луами, - Или я ослышался?

  -Но...

  -К черту! Все мы служим Империи, и каждый выполняет свои обязанности там, где ему назначил их Ангел! Вас он оставляет в Кравене, и извольте слушаться, любезный!

  Там, внизу, Ерми судорожно вздохнул: он смирился со своей участью.

  -Капитан! - что было сил заорал Луами.

  Дробный топоток ботфорт, позвякивание шпор... Этот капитан, должно быть, ростом не вышел; ишь, как железом гремит: самоутверждается.