Федор Чешко - Витязь Железный Бивень Страница 46

— Кто это?! — Глаза адмиральского деда наконец-то нашарили источник звуков и мгновенно преисполнились брезгливости. Еще бы! Обвисшая заскорузлыми клочьями накидка; бессмысленные стекляшки глаз под нечистой сединой косматых бровей, вонючая борода, в дебрях которой, словно толстые черви, шевелятся вялые бескровные губы...

А ведь они не просто так шевелятся, они силятся выговорить какие-то упорно сопротивляющиеся слова. Гуфа торопливо придвинулась к самому лицу Вечного Старца, еще и Лефа потащила за собой (на случай, если трухлоголовый объедок шепчет все-таки на арси). Нет, ведунья была способна понять Старцево бормотание без посторонней помощи. «Я — человек. Я — человек». Одно и то же. То громче, то тише. Монотонно. Без выражения. Без конца.

Морщась от дурного запаха, парень стряхнул с плеча Гуфины пальцы, отодвинулся. Ведунья тоже отступила на шаг и, пристально глядя в мутные зрачки полоумного, сказала — тихо, но очень властно:

— Замолчи!

Никакого проку. Гуфа задумчиво потрогала людоедскую дубину (чтобы удобней было носить новое ведовское орудие, она стала перетягивать свою пятнистую меховую накидку выисканным в Обители мягким ремнем). Потрогала, однако пользоваться чудодейственной вещью пока не стала, а просто резко отвернулась от Старца и буркнула:

— Силен...

Леф понял, что Вечный объедок не вполне поддался заклятию послушания. Его ли колдовская сила была этому причиной, или Прорва (до прохода сквозь нее вроде бы поведение Старца подозрений не вызывало) — это уж пускай Гуфа разбирается. Придумала тащить полоумного через Мглу, отказалась связывать, понадеялась на ведовство — вот пусть и думает теперь, что к чему.

А Фурст и господин Тантарр, естественно, не поняли ничего. Впрочем, вопросов они не задавали. Выждав миг-другой и догадавшись, что на объяснения покуда надежды нет, адмиральский дед вздохнул и сказал:

— Что ж, пожалуйте к костерку.

Леф с сомнением глянул на Огнеухого, черной тенью нависшего над костром; спросил осторожно:

— Может, лучше здесь посидим? И поторопился объяснить:

— А то дрова у вас больно чадные, дым все глаза повыест.

— Похоже, что почтеннейшая чародейка кругом права. — Фурст, до этого сидевший неестественно прямо, вдруг обмяк, ссутулился. — Если запрорвные люди настолько несхожи с нами, то и живут они в осколке не нашего Мира. Остается уповать, что через Серую можно попасть не только к ним.

Едва он умолк, Гуфа принялась нетерпеливо дергать Лефа за локоть, требуя перевода.

Парень уже с трудом сдерживал раздражение. Он устал от множества слов, которым приходилось выдумывать длинные и странные толкования; арси и язык Гуфиных братьев-людей норовили перепутаться в какую-то дикую мешанину, одинаково непонятную для Фурста и Гуфы. В уставший от бесконечной говорильни рот будто опилок понатолкали, горло пересохло, очень хотелось пить, но увлеченные мудрыми беседами эрц-капитан и ведунья не давали своему переводчику ни малейшей возможности сказать наконец что-нибудь от себя самого. Спасибо, хоть господин Тантарр помалкивал. Леф то и дело ловил на себе сочувственные взгляды Учителя, однако тот и не думал вступиться за бывшего ученика. Виртуоз стали не вмешивался в разговор, но явно боялся упустить хоть слово из обстоятельных речей Гуфы и Фурста.

Высокоученый дед орденского первосвященства и ведунья с Лесистого Склона пытались найти в своих мирах хоть что-нибудь одинаковое, но находили только различия. И теперь, когда Гуфа рассказала про цветные сияния вокруг людей и о том, что Незнающие поначалу любую хворь переносят куда тяжелее, чем обычные братья-общинники, эрц-капитан окончательно простился со своими надеждами. Он ни на миг не усомнился в Гуфиных рассказах — даже пытался толковать о привычках к болезням и о древних мудрецах, которые глазами никаких сияний не видели, но почему-то написали в книгах, что сияния эти обязательно должны быть. Ведунья объяснений не поняла, поскольку их не понял Леф; и еще парень не понял, для чего Фурст вздумал доказывать старухе правдивость ее же собственных слов. Но так или иначе, а к единому мнению Гуфа и эрц-капитан пришли, хоть мнение это мало радовало обоих.

Переводя старухе Фурстовы упования на еще хотя бы один выход из Прорвы, ведущий куда-нибудь в иные места, Леф надеялся, что высокоученая беседа на этом и окончится. Зря надеялся.

— Ты вроде говорил, будто он считал Незнающих... — задумчиво сказала Гуфа. — Ну, что из его мира их выгнали куда больше, чем объявилось в нашем. Так? Он на это надеется, когда говорит про еще один выход? Ты ему скажи: пускай не надеется. Не всякого, который из Мглы, Истовые определяли в Незнающие; только тех, которые на вид совсем без изъяна.

Да и то... Чтоб ртов не оказалось больше, чем могут прокормить общинные земли; чтоб в Мире не набралось слишком много порождений Мглы... В иной год одного-двоих решались отдать в какую-нибудь общину для восполнения людской убыли, а чаще всех, сколько их ни являлось, прямым ходом в колодец. Так что повезло тебе, Леф. Очень тебе повезло, что к Рахе в сыновья, а не на Вечную Дорогу — или куда там в вашем Мире положено после гибели? Ну, чего молчишь? Ты не молчи, ты объясни своему мудрецу, что к чему. Чтоб не тешил себя пустыми надеждами.

Парень объяснил, Фурст выслушал, не дрогнув лицом, и только вздохнул протяжно. А господин Тантарр внезапно сказал:

— Все равно это милосерднее, чем то, как у нас поступают с ними.

Леф не сразу понял сказанное Учителем, а когда понял, закивал, соглашаясь. Вообще же парню стало как-то не до раздумий над чужими словами. Получается, что действительно лишь чудом каким-то он остался в живых. Усомнились бы Истовые в том, что он «без изъяна», или просто сочли бы лишним — и все. И даже не понял бы, что гибель — это гибель; и даже пальцем бы шевельнуть не смог для защиты, даже не смог бы хоть одного из убийц с собой прихватить. Как скотина, которую на мясо.

А Фурст горько вздыхал. Он еще сильней сгорбился, плечи его буквально обмякли, и тонкое полотно изысканной рубахи заморщило на них, будто на портняжных распялках.

— Стало быть, ни единой лазейки? — тихонько выговорил адмиральский предок. — Всего лишь коридор из одной западни в другую?

Гуфа наверняка догадалась, что это не вопросы и даже не мысли вслух, а те же вздохи, только членораздельные. Догадалась, но все-таки стала требовать перевод, и лицо парня мгновенно сделалось куда горестнее эрц-капитанского. Впрочем, Лефово душевное состояние мало беспокоило ведунью.

— Ты ему скажи: нужно догадаться, отчего случились Ненаступившие Дни и откуда взялась Мгла. Скажи так: «Нынче тебе да пришлой старухе надобно крепко подумать; а ты что же? А ты, скажи, вместо чтоб думать, плачешь!»