Антон Первушин - Дорога к Марсу Страница 47

Прежде чем Карташов понял, что происходит, течение успело отнести лодку в сторону. Опомнившись, Андрей схватился за весло и принялся судорожно грести. Острый нос лодки уткнулся в заросли тростника. Чертыхаясь на все лады, Карташов бросил весло и спрыгнул в ледяную воду.

На мгновение дыхание сбилось. Андрей громко охнул, но тут же взял себя в руки. Что такое холодная вода по сравнению с тем, что случилось с ним на «Аресе»? К тому же протока оказалась совсем не глубокой – всего-то по пояс. Одной рукой удерживая лодку, он пошел назад, все еще не в силах поверить в реальность того, что увидел. Так не бывает… Просто потому, что так не должно быть. Но то ли это место, где стоит чему-либо удивляться?

Дно реки оказалось вязким, ноги по щиколотку утопали в иле. Идти по нему да еще тащить за собой лодку оказалось не просто. Но, в конце концов, Карташов смог вернуться.

Она лежала там, где он ее и заметил. Статуя… Вернее, голова женщины, вытесанная из камня, похожего на темно-розовый мрамор. Тонкое лицо с острыми скулами, раскосые глаза… На высоком лбу, прямо над переносицей, устроился мелкий ракомоллюск. Когда Карташов нагнулся, чтобы вытащить каменную голову из воды, тот даже не попытался уплыть или отползти в сторону.

Аккуратно Андрей устроил каменную голову на носу лодки и забрался следом, внимательно глядя в пустые глаза. Тонкие губы женщины изгибались в странной улыбке, полной невыразимой печали. Так мог бы улыбаться человек, смирившийся с неизбежностью скорой смерти. Карташов поежился, и вовсе не оттого, что промок и замерз. Женщина показалась ему знакомой, хотя Андрей не сразу вспомнил, где ее видел. Карташов потянул себя за бороду – дурацкая привычка, он и сам не заметил, когда успел ею обзавестись. Ни на одну из знакомых эта дама точно не была похожа. Кто же тогда?

Осознание пришло внезапно, будто в голове взорвалась петарда. Карташов дернулся… Конечно же! Как он сразу не догадался?! Он ведь видел эту особу, и не раз, – на картинке не то в школьном учебнике по истории, не то в какой-то энциклопедии. Это же Нефертити!

Андрей выругался. Проклятье! Значит, все страньше и страньше? Но должен же быть предел! Откуда здесь, на древнем Марсе, могла появиться эта статуя? Нефертити! Кажется, это имя значит «Прекрасная Пришелица»? Очень мило… Каменной голове осталось только заговорить – пожалуй, случись такое, Андрей бы ничуть не удивился.

– Ну, здравствуй. – Карташов усмехнулся. – Аэлита-Дея-Торис…

В тот же момент лодку сотряс удар такой силы, что Карташова вышвырнуло за борт и он с головой погрузился в ледяную воду.

24

Дорога в один конец

Антон Первушин

Эдварда Гивенса-младшего охватил слепящий ужас.

Наверное, повстречай он на Земле самого омерзительного паука, сумел бы справиться с арахнофобией, удержать себя в руках. Но здесь, в космосе, где в принципе не может быть этих тварей, вид огромного паучищи, сидящего на талисмане и пережевывающего перо, вытеснил остатки здравомыслия. Предохранители перегорели. Гивенс закричал – неистово, как только однажды кричал в детстве, когда чуть не утонул в лесном озере. И в тот же миг пространство рядом с ним взорвалось мириадами брызг – вода разлетелась по отсеку, сливаясь в огромные блестящие шары. Окатило и Эдварда. Холодный душ отрезвил. Гивенс помотал головой, приходя в себя и пытаясь понять, откуда взялось столько воды. И тут же снова едва не зашелся криком из-за того, что его плечо сжала сильная рука.

– Тихо ты, – услышал Гивенс знакомый голос. – А то и я закричу.

Все еще не веря, Эдвард обернулся. Рядом парил Андрей Карташов – живой-здоровый. Но как выглядел штатный астробиолог и летописец экспедиции! Исхудавший, с густой бородой, длинные мокрые волосы облепили виски и лоб. Сменный комбинезон сильно поношен, а местами порван. Впечатление было такое, будто Карташов только что вернулся из тренировочной экспедиции по выживанию, которые Центр подготовки космонавтов регулярно устраивал для набранных экипажей. Но больше всего Эдварда потрясло, что в свободной руке Андрей держал… paddle… короткое весло-гребок для каноэ.

Всего этого просто не может быть! Все это похоже на… сон. На бредовый сон!

– Паук, – сказал Карташов, глядя мимо Гивенса. – Его нужно убить.

Эдвард спохватился и проследил за взглядом астробиолога. Мерзкое членистоногое не собиралось ждать, пока люди его настигнут и пришлепнут невесть откуда взявшимся веслом. Паук подобрал лапы, перепрыгнул с «ловца снов» на стену отсека и резво побежал прочь, уворачиваясь по пути от водяных шаров. Еще одно чудо: нормальное живое существо не смогло бы так бежать в невесомости.

– Что это было? – спросил совсем ошалевший Гивенс.

– Паука нужно убить, – повторил Карташов.

– Почему?

Астробиолог на секунду замешкался.

– Потому что так сказал… так сказал Огнев.

– Кто такой Огнев?

– Я не знаю. – Андрей, казалось, смутился. – Не знаю. Но он говорит, что паука нужно убить. Обязательно. Иначе…

Не закончив фразы, Карташов выпустил плечо Гивенса, оттолкнулся ногами в грязных кроссовках от стены и полетел по коридору.

– Эдварда немедленно в медблок, – приказал Аникеев. – Жан-Пьер, справишься?

– Да, командир!

– Действуй. Я направляюсь туда же. Джон, к пультам… Бруно, слушаешь?.. Немедленно протестируй все системы корабля. Установи причину взрыва. Выясни, что мы потеряли. Отчет мне нужен как можно скорее.

– Слушаюсь, команданте.

– И выруби наконец эту чертову сирену!

Раздражающий вой аварийной сигнализации немедленно прервался.

– Отлично. Я выхожу!

В тесном пространстве «Ареса» трудно разойтись. По пути из рубки в медблок Аникеев встретил Булла, который спешил занять его место.

– Джон, свяжись с Хьюстоном. Выдерни Андерсона. Пусть даст ясное объяснение, что находится в складском-два. Отговорок больше не потерплю!

– Попытаюсь, кэп.

– Не пытайся. Сделай!

В осевом коридоре корабля, связывающем отсеки, появился Жобан, тащивший обмякшего Гивенса. Аникеев добрался до свободного пенала медблока быстрее, сдвинул дверь-шторку, расправил госпитальный мешок, включил систему медицинской диагностики. Совершая эти отработанные до автоматизма манипуляции, Аникеев почему-то вспомнил, как участвовал в жаркой дискуссии в Институте медико-биологических проблем – обсуждали, сколько оборудованных пеналов поставить на корабле: два, три, шесть? И пришли к выводу, что хватит двух. «Легкие» больные перенесут свой недуг в личной каюте, а «тяжелые»… Если «тяжелых» будет трое, значит, экспедиция обречена, и этого нельзя допустить ни при каких обстоятельствах. Один пенал уже занимает Карташов, теперь потребовался второй… Можно сказать, мы на грани…