Одержизнь - Анна Семироль Страница 49

– Э, подруга, тебе не плохо? – взволнованно окликает её Сорси, помогая Амелии расстегнуть комбинезон.

– Нет, – доносится короткое, как вздох, и Сорси снова переключает всё внимание на девочку:

– Рыжик, кто ж тебя так упаковал? Одних шнуровок штуки три, поясов два…

– Я сейчас описаюсь, – мрачно обещает Амелия.

– Так помоги развязать свои же штаны! – рявкает Сорси. – Тоже мне! Стирать сама будешь, если обдуешься!

Девочка гневно шлёпает её по рукам, отворачивается и молча возится с комбинезоном сама. Сорси усмехается и отходит на пару метров в сторону, присаживается.

– Юбка лучше, – назидательно говорит она. – Описаться в ней точно не успеешь.

Амелия что-то невнятно бурчит в ответ, спускает штаны, садится в траве. Через пару минут она идёт обратно, подтянув штаны и придерживая их руками. Лямки комбинезона двумя хвостами волочатся за ней, вид у девочки обиженный.

– Я тут самая маленькая, и никто помочь не хочет! – отчаянно вопит она, остановившись около лежащей в траве Акеми.

Японка поднимает голову, щурится, глядя на Амелию против солнца. Хочет что-то сказать, но её опережает Сорси:

– Мадемуазель Каро! – кричит она с насыпи. – Идите сюда, я поправлю ваши чудовищные штаны!

Девочка, просияв, карабкается вверх. К Акеми спускается Жиль, склоняется над ней.

– Сэмпай, ты в порядке? – обеспокоенно спрашивает он.

– Ляг рядом, – шёпотом просит она и, когда Жиль повинуется, гладит его по руке и говорит: – Смотри, какое небо… Я за год привыкла к тому, что оно маленькое, с две ладони. И в серую полоску. А оно…

– …бескрайнее, – подхватывает мальчишка. – И когда лежишь, страшно упасть вверх. Да?

– Да. Когда ты взял меня с собой показать море трав, я боялась смотреть в небо. Оно затягивает.

Акеми обеими руками берётся за пучки травы. Закрывает глаза.

– Это как в море прыгнуть. Когда под тобой глубина, – шепчет она.

Жиль поворачивается на бок, приподнимается на локте. Смотрит в расслабленное, безмятежное лицо Акеми, на чуть приоткрытые губы, нежную шею, подчёркнутую худобой ямочку между ключицами. Непреодолимо тянет прикоснуться поцелуем к тонкой коже там, где бьётся пульс, скользнуть ладонью под потрёпанную рубашку, но с насыпи на них наверняка смотрят, нельзя, нельзя… Мальчишка вздыхает и просто накрывает руку Акеми своей.

– Я тебя так ждал. Первое время думал, что просто умру возле тюремных ворот. Сяду под стеной – и всё остановится.

– А потом? – спрашивает девушка, не открывая глаз.

– Потом подумал, что надо жить. Что ты там – живая. И однажды вернёшься. И это значит, что я буду делать всё, чтобы тебе там стало легче.

– Абрикосы.

– Что?

– Мне приносили абрикосы. И яблоки. Так ведь не кормят заключённых…

– Угу. Но ты же особенная.

– Не я. Ты. Я догадалась, хоть и не сразу.

«Ну и пусть смотрят», – решает Жиль. Обнимает девушку, дует на тонкую прядь, что выбилась из её причёски, и долго, с удовольствием целует в губы.

– Эй, вы там спать улеглись, что ли?

Голосом Сорси можно рыбу глушить. Жиль пытается подняться, но Акеми его не отпускает, смеётся тихонько, ерошит светлые волосы.

– Вы оглохли? Жиль! Акеми!

– Да-да, плохо слышно, – шепчет Акеми, тиская млеющего от удовольствия мальчишку.

– Мы поехали дальше! Ясно? – не унимается Сорси.

– А мы остаёмся, – мурлычет Жиль.

Шелестит под ногами трава, предвещая появление кого-то из путешественников.

– Ну вы хоть ночи дождитесь, – басит Гайтан. – Поднимайтесь, привал окончен.

Не дожидаясь, когда парочка выберется из помятой травы, он нагибается, подхватывает под мышку сперва Жиля, потом Акеми и, сопя, тащит на насыпь под хохот Сорси.

– Отец Ланглу, принимайте. – Гайтан опускает мальчишку с японкой на шпалы. – Жрали траву. Сказали, что, пока не доедят, никуда не поедут.

Теперь уже смеются все, даже Жак Фортен отвлекается от изучения лежащей у него на коленях книги. Сорси глухо хмыкает, держа во рту пару булавок и ловко подшивая лямки на штанах Амелии. Девочка же стоит смирно, внимательно изучая содержимое лежащей на сиденье сумки. Принадлежность сумки легко определить по обилию дурацких чёрно-белых кружев и связанных из акриловых ниток талисманов, висящих на ней. Ксавье поглядывает на заворожённую Амелию и укладывает в ящик под сиденьем второй дрезины контейнеры и мешки, громоздящиеся между рельсами.

– Мы с Гайтаном посмотрели, где у нас что лежит, – поясняет он, поймав заинтересованный взгляд Жиля.

– Это называется «инвентаризация», – комментирует Фортен.

– Спасибо, месье Фортен, – кивает Ксавье. – Не подскажете, где мы сейчас и сколько нам до ближайшего водоёма?

Фортен близоруко щурится, задумчиво ведёт по странице пальцем и спустя минуту изрекает:

– Если я верно подсчитал, мы где-то под Монпелье. Через город протекает Лез, мимо не проедем. Дальше нам около двух часов до Нима через Гро-дю-Руа.

– Ночуем в Ниме, – подводит итог Ксавье. – Жиль, Гайтан, помогите погрузить вещи обратно, и поедем. Время дорого.

Сорси обкусывает нитку, закрепляющую шов, спускает Амелию с дрезины:

– Давай, маленькая, иди на своё место.

Амелия выглядит расстроенной. Поднявшись на цыпочки и вытянув шею, она всё смотрит на сумку Сорси, полную ярких моточков акриловой пряжи, спиц, крючков, стеклянных пуговиц и бусин, плетёных шнурков и ярких лоскутков ткани. Перед девочкой будто открылся новый мир, удивительный, непонятный и манящий. И вот тебе – «иди на своё место»…

– Мадам Сорси…

– Мадемуазель, – поправляет рыжая. – Ну, чего?

– А можно мне потом ещё посмотреть?

– Чего посмотреть-то?

– Сумку…

Сорси улыбается, встряхивает дредами:

– Как до места доберёмся – разрешу поковыряться в моих богатствах. Всё, беги, быстрее доедем.

Амелия возвращается на вторую дрезину, Ксавье и Жиль подхватывают её под руки, поднимают. Погрустневшая малышка забивается под бок к отцу Ланглу, подбирает ноги на сиденье.

– Ну что, поехали? – кричит с передней дрезины Гайтан.

– Давай! Месье Фортен, не забывайте предупреждать нас о стрелках заранее! – машет рукой Ксавье. – Иначе мы рискуем затормозить в вас!

– Больно будет? – спрашивает Амелия.

– Ага, – делает страшное лицо Жиль. – Как дверью по лбу.

Девочка ёжится, с тревогой поглядывает на прозрачный пластиковый навес над головой. Ей представляется, как в нём вдруг появляется дверь, которая со скрипом распахивается, и… Дрезина вздрагивает, приходя в движение. Амелия ойкает, хватается за куртку Ксавье. Тот одной рукой продолжает качать скобу, другой поглаживает рыжие волосы малышки.

«Надо сделать какой-нибудь ремень, – думает священник. – Перекинуть через плечо и через девочку. Как бы она не вывалилась ненароком, когда задремлет в дороге. А так будет хоть какая-то гарантия безопасности».

Постукивая колёсами и поскрипывая, дрезины