Тайные тропы Бездны - Валерий Шалдин Страница 49

— Работник, склонный к пьянству, не обогатится, вот это древняя истина, — сказал Никодим. — Вино отнимает славу и доброе имя человека; напротив, к бесславию, презрению и омерзению приводит, ибо никем так не гнушаются люди, как пьяницей. Домашним, родным, друзьям пьяный причиняет скорбь и печаль, а у врагов вызывает насмешку. Пьянство делает своего приверженца неспособным ни к какому делу. В каком бы звании ни был пьяница, он больше принесет бед и напастей, чем пользы обществу.

Всё это красивые слова, подумал Безпалько, а вслух спросил:

— И что же делать? Ведь недоделок к сентябрю обнаружится, как грязи в свинарнике.

— Да, как всегда, — мрачно произнёс Никодим. — Будем воспитывать народ через боль и страдания. Хороший пендель вполне заменяет народу крылья, Мао Цзедун это доказал на практике.

— Что? — переспросил Семён Митрофанович. — Бить будем, как Шурик бил на стройке Федю?

— Если бить, то пьяница легко отделается. Мы поступим суровее.

От этих слов у Безпалько поползли мурашки по спине. Правда, после того, что он потом услышал от Никодима, несколько поколебало уверенность Безпалько в разумности своего собеседника. А математик велел сделать Семёну Митрофановичу из дерева специальную рамку: типа, как в аэропортах, чтоб туда не проникли террористы. Рамку так и назовём — «Антиалкогольная рамка». Утром все поголовно работяги должны проходить на территорию школы через эту рамку, тем самым они официально предупреждаются о последствиях, то есть: выпил на рабочем месте — страдай и вини исключительно самого себя.

— И что, это поможет? — усомнился Безпалько, с беспокойством посматривая на Никодима.

— Конечно, поможет, — уверенно произнёс тот. — Это наукой доказано, самим Фрейдом. Воздействие на подсознание называется, а алкаши чрезвычайно внушаемые люди. Всё просто — алкашу через боль вдалбливается парадигма, что на работе надо работать, а не бухать.

— Ну, если на подсознаие, — протянул Семён Митрофанович, — тогда ладно. Никодиму оно конечно виднее, он мастер воздействовать на подсознание.

— Другая проблема может раскорячиться, — сообщил Семён. — Работяг и так мало, а станет ещё меньше. Страдальцы, я так понимаю, работать не смогут. А кем их заменить?

— Ничего, — отмахнулся Никодим. — Из местных помощников наберём, у нас народ всегда рад помочь школе. А страдальцам придётся являть из себя ходячее пугало для остальных.

— Да, кто же сейчас за просто так помогать пойдёт? — усомнился опять Безпалько.

— Да сами придут, — уверенно произнёс Никодим. — Я местный народ уже изучил: он завсегда помочь школе согласен. Вот сегодня ночью и начнут приходить.

Безпалько сделал вид, что поверил Никодиму: странно всё это, но он пошёл делать «рамку», чтобы к завтрашнему утру на входе стояла антиалкогольная рамка. Смешной разговор получился: с одной стороны непонятная рамка, с другой помощники, которые почему-то придут помогать ночью.

* * *

Для Никиты и Бориса проникнуть в школу не составило труда, что компаньонов чрезвычайно окрылило. Найти укромное место, где они собирались отсидеться до темноты, тоже оказалось плёвым делом. Борис стал уважительно посматривать на Никитоса: всё шло строго по его плану. Как стемнело, то разошлись последние работяги, возившиеся с электрикой, и школа погрузилась в тишину. Компанию воришкам скрашивал портрет астронома Кеплера, висящий на стене. Никита точно знал, что именно этот астроном придумал, зачем Земля вокруг Солнца крутится. Кеплер несколько высокомерно взирал на будущих богачей.

— Прикинь, скоро баба Серафима объестся своими блинчиками и захрапит, — прошептал Никитос Бориске, отводя свой взгляд от портрета астронома. — Всё очень просто, как конфетку у маленькой девчонки отнять. Скоро ты начнёшь рубиться на своём компе в самые крутые игрушки.

— А ты, куда свой комп денешь? — поинтересовался Бориска.

— А я свой задорого загоню, — поведал Никитос. — Это называется первоночальное накопление капитала. У любого олигарха можешь спросить: они все так начинали. Можно ещё дорогие шапки с прохожих срывать, и на этом подняться. Но сравни шапку с копьютером: это сколько надо шапок стырить.

— Ты голова, — искренне порадовался за друга Борис.

— А то, — самодовольно усмехнулся тот. — Со мной ты не пропадёшь. Ну, брат, кажется, пора приступать к нашей миссии по восстановлению справедливости. По-научному — это называется анабазис, то есть, приходим и берём у противника то, что нам надо.

И опять всё шло, как по маслу. Дверь в кабинет информатики оказалась не закрыта, и вскоре, три железных ящика с умной начинкой лихо освободились от проводов и обвязаны верёвками. Оставалось только спустить их на грешную землю через окно.

— Тишина, — усмехнулся Никитос. — Баба Серафима дрыхнет, — с этими словами он открыл широко окно и стал аккуратно спускать ящики на землю. Точно, как у ребёнка конфетку отобрать. Вот же молодцы эти олигархи, которые первыми просекли, что таким образом лучше всего выбиваться в люди. Даже в ГБДД не надо устраиваться, чтобы в деньгах купаться.

Вскоре все три ящика спокойно переместились на землю, а друзья пошли на первый этаж, чтобы через окно покинуть школу, которая сама, знамо дело, виновата в том, что когда-то недодала компаньонам знаний, вот они и явились за компенсацией. Всё по чесноку. Из окна на первом этаже друзья выбрались успешно: два метра высоты — это ерунда для таких суровых мужиков, как они. Дело оставалось за малым: дотащить компы до дома. И тут ветреная Фортуна опять повернулась к друзьям своим филейным местом, то есть задницей. Она, самка собаки, так и стояла рядом с друзьями под внезапно вспыхнувшими яркими фонарями, осветившими неприглядную картину. Друзья ошарашено щурились от яркого света, но видели, как к ним из кустов выходит трудовик Безпалько со здоровенной дубиной в руке и баба Серафима со шваброй. Но хуже всего оказалось то, что вдруг раздался голос учителя математики, который весело орал:

— Сделайте друзья ослепительную улыбочку, ведь вас снимает видеокамера, типа для истории, ага. Ну, и для компетентных органов, которых всегда интересует, кто это такие невоспитанные личности, которые тырят в школах государственное имущество. Героев надо знать в лицо.

— Ворюги, — фальцетом заорала баба Серафима и замахнулась на друзей шваброй, но её попридержал трудовик.

— Ба! Кого я вижу, — воскликнул он. — Это наши бывшие ученики: сам Боря Поленов и сам Никита Ручкин. Попались голубчики. Ручкин дошёл всё-таки до ручки. Вот и допрыгались чада неразумные, наконец, до статьи соответствующего Кодекса. Ну, что тётка Серафима, давай звони в полицию: с поличным расхитителей государственной собственности поймали. За украденные… восемь компьютеров им хороший срок светит. Тюрьма уже давно рыдает по ним.

— Да с чего это восемь, начальник, — возмутился такому беспределу Никитос. — Мы только три компа взяли.

— Браво ребятки, — восхитился Никодим. — Вот и словесное признание есть, техника она всё пишет, всё суду меньше