Наноид. Исходный код - Сергей Ермолов Страница 5

Был ли пойманный человек бессовестным циником и лгуном? Конечно, был. Люди всегда и во все времена слишком жалели себя, при этом страдая чувством собственной важности. Они – косные и инертные – с легкостью вылепливаются в те формы, которые нужны машинам. Они жалуются на проблемы, скулят, сетуя на наноидов, но при этом всегда находят причину, по которой не могут вступить в борьбу за свою свободу.

Мерт несколько секунд молчал и пристально смотрел на пленного, затем продолжил:

– Наши разведчики нашли новую модель сгоревшего наноида с необычной кодировкой. Конкретного значения символов мы не знаем. Скорее всего, какая-то аббревиатура. Проблема в другом. Точно такая же голографическая татуировка, как у сгорешего наноида есть у тебя на правом плече…

Способов испытывать боль не так уж и много. Существует почти безграничное количество способов ее причинять, но сама боль, поначалу столь отчетливая во всех своих особенностях, неизбежно становится просто болью.

Рекотион попытался напрячь мышцы рук, но безрезультатно. Я знал, что его рук словно не существовало.

– Пришел в себя? Отлично. – Мерт присел на стул, его лицо теперь фиксировалось моим периферийным зрением. – Навел справки о тебе. Пришлось сделать анализ ДНК и приобрести одну особо секретную базу данных. – Мерт усмехнулся. – Опознание обошлось недешево, но оно того стоило. Помнишь меня, Робо?

Робо при всем желании не мог ответить на вопрос. Мерт прекрасно понимал беспомощное положение пленника.

Допрос свелся к подключению рекотиона к сканеру. Но сканер не успел даже включиться. Система безопасности встроенная в человека наноидами сожгла импланты системы сама. Программные коды управления рекатионами самоуничтожаются, как только возникает опасность их копирования людьми.

Или человек умер только потому, что его контрольный имплант был взломан на основе ошибочных кодов данных.

– Что-то не сходится, – покачал головой Керкан, который до этого момента молчал. Довольно щуплая особь – средний человек выше и тяжелее. Безбородое округлое лицо, короткий нос, подбородок заметно скошен, на черепе не волосы, а так, какой-то пушок. Гибкий торс, неширокие плечи, вся фигура от плеча до таза сглаженная, как колонна. – Людей с позывным «Робо» в пространствах четверо. Но ни один из них не имплантирован в ноноксе.

– Я клеймо допуска видел на его импланте. – сообщил Керкан. – На подробное сканирование времени не было, а внешне – полный порядок.

– Засланный он. Причем легенду ему дилетант готовил. Знаю я такое мышление. Мол, каждый второй человек в ноноксе имплантирован. Если системы контроля стороной обходить и уметь избегать тщательные проверки, то прикрытие неплохое, но долго все равно не продержишься. Имитация имплантов, как и легенда, предназначены для быстрой, разовой акции.

Мерт хмуро посмотрел на меня, затем произнес:

– Ненормально. У нас за два месяца одиннадцать атоподов пропали без следа. Похоже, что наноиды охотятся за нашими специалистами по рапатонам. Им необходимо понять, как нам удается перепрограммировать наноидов и превращать их в рапотонов, которые подчиняются человеку. Ты первый, кому удалось уйти. У наноидов где-то поблизости крупный технический центр. И они затеяли что-то серьезное.

Керкан, который что-то ел за моей спиной поперхнулся и закашлялся.

– А в сети почему тишина? – спросил я.

– Профессионально работают. Охотятся на одиночек, чтобы шума не поднимать. Группировки пока не задевают. Затем к себе на базу перевозят.

– Скорее всего, – кивнул Керкан. – В программах появились новые символы, которых не было в прежних версиях.

– Меня интересуют новые разработки нано. Те, где обходятся без наночипов, применяют химию.

– Это все на уровне слухов. – Мерт сцепил пальцы и покачал головой. – Без наночипа невозможно загрузить софт. Ты сам не хуже меня знаешь.

Допрос отвлек нас от прежнего разговора.

Мы продолжили вспоминать. Слишком много прошлого объединяло нас.

– Ты сам-то как, Амант? Когда обломки разобрали, тебя под ними не оказалось.

– Как выбрался, не знаю. Ты ведь помнишь, мой метаболический имплант кто-то ввел в форсированный режим. Те дни вообще из памяти стерлись. Очнулся уже здесь, в ноноксе.

– И что, до сих пор. – Керкан скользнул взглядом по моему лицу, – так и живешь с форсированным имплантом?! Мы подумали, что торговцы, которые рассказывали о таких технологиях врут.

– Не врут, как видишь. Пару месяцев мучился, потом постепенно научился справляться с системой безопасности наноимпланта.

– Ну, ты даешь, Амант. – Керкан покачал головой. – Сам, без помощи атоподов?

– Не было у меня возможности атопода нормального найти. – Я говорил настороженно наблюдая за людьми. Действительно, в моем поведении многое изменилось.

– Поначалу только ел, спал, – признался я. – Потом постепенно начал приходить в себя. А дальше все как-то само собой сложилось.

Стандартная реакция на регенерационную накачку. У меня полностью или частично отсутствовали несколько мышц на ногах, а некоторые мне пришлось удалить, так было проще. Я не мог контролировать процесс полностью.

– А ты не пытайся выжить, – без тени насмешки, серьезно посоветовал Керкан. – Многое изменилось. Не только в тебе или во мне.

Перепрограммированные наноиды – рапатоны, действовали вместе с человеком.

Людей становилось все меньше и это следовало исправлять. Увеличить численность солдат было проще всего с помощью машин.

Людей в ноноксе не хватало, поэтому мы были рады рекотионам. Этих бойцов выбирали не для обучения взаимодействию с наноидами, а скорее для усиления функций охраны. Главное, чтобы наноиды наладили отношения и притерлись к рекотионам. В ближайшем будущем через это придется пройти многим людям.

– Справятся. Я уже говорил – наноиды хорошие воины. Мы приняли наноидов в общину, и они относятся к этому серьезнее, чем люди. К тому же, рекотион в состоянии точно исполнить приказ и проконтролировать его реализацию остальными наноидами,

– Амант, ты как, просто туповат или действительно так сильно ударился головой? – Керкан посмотрел на меня как на некое редкостное недоразумение. – Рекотион – это обезображенные генетическими мутациями инвалид, которому даже сам процесс жизни дается с трудом. Девяносто девять процентов ректионов постоянно испытывают различные боли, причем у половины эти самые боли довольно острые. Ты знаешь, какой товар у них самый ходовой? Наркотики.

– Что с того? – удивленно переспросил я и сразу же ответил: – Ничего. Совсем ничего. Только люди с отвращением смотрят на наноидов,.

В комнату вошло несколько рапатонов. Я не звал их, но угасающее сознание уже не контролировало импланты – видимо, чип наноструктуры, интерпретируя активность мозга, транслировал в сеть сигналы.

– Отсканируй конфигурацию его имплантов, – сказал один из них.

Неприятное ощущение щекотливого покалывания, пробежавшее по местам соединения имплантов с нервной системой.

Человечество – это колыбель всех рас, ствол, на котором выросли побеги и ответвления остальных народов.

Я чувствовал, что уже сейчас с памятью не все в порядке. Я помнил, как меня доставили сюда. Я помнил, что сразу же после возвращения одели на голову каное-то устройство. И подключили его к трем разъемам.

Я вслушивается в темноту, и сон окончательно пропал. Что-то не