Роберт Силверберг - Железная звезда Страница 5

Два дня спустя Кэл Бьернсен сказал:

— Мы получили от них сообщение. Звуковое. По-английски.

Мы ждали этого, мы даже надеялись на это. Тем не менее я испытал шок.

— Давай прослушаем.

— Канал семь радиорелейной связи.

Я настроил канал. Зазвучал явно синтетический голос — никаких полутонов или обертонов, очень ровные интонации. Ритмически они пытались подражать нашей речи — на основе того, что мы им послали — и, по-моему, проделали прекрасную работу, но все же звучание было безусловно механического происхождения.

«Может, на борту их корабля вообще нет никого, кроме компьютера или роботов», — подумал я.

Хорошо, если бы они оказались роботами.

Это походило на сон. На немного неуклюжем, несовершенном, но фантастически узнаваемом английском языке звучало первое приветствие чужеземной расы людям планеты Земля.

— Говорит Первый с Девятого Спаджа, — сказал голос.

Девятый Спадж, как мы вскоре поняли из контекста, — это название их планеты. Первый — возможно, имя говорящего или его — ее? — звание; этого мы так и не поняли. На неуклюжем пиджин-английском[2], который тем не менее мы понимали без особого труда, Первый выразил благодарность за наши радиопередачи и попросил послать новые тексты. Фактически он просил послать словарь: теперь, когда у них был алгоритм нашей речи, требовался новый материал, чтобы наполнить его содержанием. Это позволит нам обмениваться более сложными предложениями, чем «привет» и «как поживаете».

— У нас есть курс обучения английскому, можно скормить его им, — сказал Бьернсен. — Тридцать тысяч слов, это существенная помощь. Отослать?

— Не так быстро, — ответил я. — Сначала его нужно отредактировать.

— На предмет чего?

— Нужно убрать все, что может подсказать им, где находится Земля. Об этом сказано в нашей инструкции, в разделе «Возможный контакт с инопланетянами». Ты знаешь, что Накамура и Наги-Сабо дышат мне в затылок. Они постоянно твердят, что у нас тут целый корабль черт знает каких чудищ и мы не должны иметь с ними никаких дел. Лично я такие считаю. Однако пока мы не знаем, насколько дружествен этот Спадж. Одно несомненно: мы ни в коем случае не должны притащить их за собой на Землю.

— Но как словарь может…

— Допустим, Солнце — наше Солнце — определено там как желтая звезда класса G-два, — ответил я. — От этого уже можно отталкиваться. Или описание созвездий, как они видны с Земли. Не знаю, Кэл. Просто хочу удостовериться, что мы не отдадим этим существам дорожную карту к нашей родной планете — до того, как вьисним, что они собой представляют.

Втроем, подключив Главный мозг, мы полдня тщательно изучали словарь. В итоге удалили семь слов — вы будете смеяться, узнав, каких именно; но мы хотели полностью застраховать себя. Остальное послали спаджанам. Они молчали часов девять-десять. Когда наконец они возникли вновь, то уже несравненно увереннее объяснялись по-английски. Это пугало. Вчера Первый говорил как турист, использующий программу «Пятьдесят полезных фраз». Спустя день он изъяснялся по-английски как образованный японец, проживший в Соединенных Штатах лет десять — пятнадцать.

Это был напряженный, осторожный разговор. Почему-то у меня возникло ощущение, что Первый — мужчина; во всяком случае, его манера говорить казалась по-мужски резкой и прямой. Может быть, я ошибался.

Первый хотел знать, кто мы такие и что здесь делаем. Прямо с этого и начал. Я невольно почувствовал себя коллекционером бабочек, которого допрашивает охранник, застукавший его в запретной зоне. Однако я постарался по возможности сохранить нейтральный тон и соответственно строил фразы. Сказал Первому, что наша планета называется Земля и что мы здесь с исследовательской миссией.

И они тоже, сообщил мой собеседник. Где находится Земля?

Тоже очень прямолинейно, без обиняков. Я ответил, что затрудняюсь объяснить ему галактические позиции нашей планеты в терминах, доступных его пониманию. И добавил, что могу сказать одно: Земля отсюда далеко.

Он не настаивал и задал следующий сам собой напрашивающийся вопрос: какими именно исследованиями мы занимаемся?

— Изучаем свойства сжатых звезд, — после короткого мгновения колебания ответил я.

Какие свойства?

— Это тоже трудно объяснить, не владея специальными терминами, — ответил я.

Капитана с Девятого Спаджа как будто устроили мои уклончивые объяснения. Он помолчал, давая понять, что теперь моя очередь спрашивать. Что же, справедливо.

Я спросил его, что он делает здесь. Он ответил без тени уклончивости — по крайней мере, на первый взгляд: их цель — исторические исследования. Я попросил уточнить детали.

— Исследования имеют отношения к нашим предкам, — ответил он. — Когда-то мы жили в этой части галактики, еще до великого взрыва.

Он сообщил это без малейшего колебания. Возникло ощущение, что Первый менее осторожен, отвечая на мои вопросы, чем я — отвечая ему. Хотя как понять, говорит ли он правду?

— Хотелось бы узнать об этом больше, — сказал я, скорее для проверки. — Как давно ваши люди сбежали от великого взрыва? И как далеко отсюда ваш теперешний мир?

Долгое молчание — несколько минут. Может, я перегнул палку? Если они тоже не хотят, чтобы мы обнаружили их планету, мне не следовало на него давить, чтобы не выжать слишком бурную реакцию. Вдруг они решат, что безопаснее всего разнести нас на клочки, выкачав всю возможную информацию.

Однако Первый задал лишь один вопрос:

— Хотите установить визуальный контакт?

— А это возможно?

— Мы полагаем, да, — ответил он.

Я задумался. Не даст ли наш вид намек на то, где расположена Земля? Такое опасение казалось надуманным. Пускай они узнают, что мы существа на углеродной основе, дышащие кислородом. И что? Мы тоже узнаем, как они выглядят. Честный обмен.

Вообще-то я сомневался, что их система передачи изображения будет совместима с нашей системой получения изображений. Тем не менее я ответил Первому, что согласен, и предоставил решать проблему связистам. Они сражались с ней полтора дня. Послать сигнал туда и обратно труда не составляло, другое дело — проанализировать его и превратить в информацию, которая позволит получить картинку на электронно-лучевой трубке. Связисты с обеих сторон вели бесконечные переговоры, а я терзался, не слишком ли много технических сведений мы открываем спаджанам. Работа продолжалась, но на экране не появлялось ничего, кроме горизонтальных линий. Мы послали дополнительные данные о том, как работает наша телевизионная система. Спаджане учли это и переделали свои передатчики. Результат: точки вместо линий. Мы отправили новую информацию. Может, они морочат нам голову? Чтобы вытянуть из нас побольше. В конце концов я пришел к выводу, что попытка наладить видеосвязь — плохая идея. И только собрался выложить это связистам, как экран вдруг очистился от мелькающих точек, и я оказался лицом к лицу с пришельцем.