Сергей Герасимов - Власть подвала Страница 5

И вас она любить не станет. Вы видели когда-нибудь собаку, которая никого не любит? И никого не ненавидит? Вам для охраны?

– В некотором роде.

– Ну смотрите сами. Договоримся дешево. Ну чтоб потом без претензий.

Обратно не возьму.

– А она меня послушается?

– А вы попробуйте.

Я попробовал скомандовать, но собака меня не слышала.

– Вот то же самое было и у меня, – сказал продавец. – Но как только она поняла, что хозяин я, стала слушаться беспрекословно. Это я гарантирую. С послушанием проблем не будет.

– А если будет?

– Если будет, вот вам мой телефон. Это семерка, а не единица. Звоните в любое время, но лучше вечером. Конечно, никаких документов на нее нет.

Формально, это просто дворняжка. Поняла, млекопитающая?

Млекопитающая встала и позволила прицепить поводок. Все это время она была в наморднике. Я подумал, что с таким зверем нужно быть осторожным. Хотя глаза умные, слишком умные. Такая не станет бросаться на людей.

6

Это случилось еще до начала моей карьеры, очень давно, двенадцать лет назад.

Однажды я играл в карты. Был обычный душный вечер при свете ламп, ничто не предвещало события, которое изменит мою жизнь. Вдруг мне начало везти.

Вначале я удивлялся тому, что так невероятно идет карта. Потом все удивились – этого просто не могло быть. Через некоторое время, когда я выиграл достаточно, я стал бросать карту вообще не думая, случайно, и всегда это была нужная карта.

Мне стало настолько интересно, что сам выигрыш стал не обязателен. Я поспешил и вытащил пальцами короля вместо дамы, но это оказалось не ошибкой, а тонкой комбинацией. Я начал специально бросать не ту карту – карту, которая не могла выиграть, и оказывалось, что мои комбинации были самыми правильными, как будто я видел все карты своих противников и в добавок рассчитывал ходы как мощнейший компьютер. Это продолжалось примерно полтора часа. Примерно – потому что я не заметил точно, когда начался этот процесс. Но уже спустя несколько минут я был уверен, что такие вещи стоит изучать и можно изучать.

С этого момента я начал превращаться в то, что я есть сейчас. Я начал превращаться если не в мастера, то хотя бы в профессионала. В того, кто умеет творить чудеса.

Человечество подчинило себе громадные силы природы: от силы пара до силы атомного ядра, но одна мощнейшая сила, которая всегда была рядом с нами, оставалась невостребованной, невидимой, вездесущей. Когда-то люди не знали о существовании воздуха только потому что воздух невидим – так обстоит дело до сих пор и с этой силой. Я имею в виду силу удачи.

Я записал точное время случившегося и стал ждать повторения. Мне нужно было контролировать свое везение круглосуточно и ежедневно, а для этого карты не подходили. Поэтому я сделал талончики с цифрами от одного до десяти и около сотни таких талончиков бросил в коробку. Каждый час, и днем и ночью, я опускал пальцы в коробку и вынимал три талончика; я считал полученные очки и старался вытянуть как можно больше. Следующий, второй, всплеск удачи я получил через сто девяноста часов. Третий – еще через 189. Затем через 192.

Оказалось, что секрет очень прост. Полосы удачи случаются с нами примерно каждые 190 часов. Вначале идет очень бурный всплеск везения, всего минут на двадцать, затем начинается постепенный спад и он длится около часа, иногда больше или меньше. К сожалению, невозможно точно предсказать начало удачной полосы: удача всегда смещается на час или два вперед или назад. Я так и не узнал, от чего это зависит. Это как погода на завтра – никогда не угадаешь.

Между двумя светлыми полосами обязательно есть одна черная. Она может случиться в любое время, но чаще происходит на семидесятом или восьмидесятом часу. Она длительна, она как будто размазана во времени. Иногда она расплывается как туман, иногда проходит сквозь дни черным пунктиром. Вы представляете, какую силу я вам даю?

Все описанное здесь, не выдумано. Это не просто небылица, изобретенная для вашего развлечения. Это реальный факт. Это закон природы. Вы можете повторить мои эксперименты – и получите те же результаты, что получил и я, какими бы фантастическими результаты ни казались. Пусть это кажется чудом, но это возможно. И это совсем не сложно. Подобные вещи всегда лежали у нас прямо под носом, но мы их не замечали. Я даю эти чудеса вам, пользуйтесь, если сумеете.

В принципе, я даю вам громадную силу. Если вы не слишком ленивы и не слишком недоверчивы, то вам эта сила пригодится.

Когда я узнал все о полосах удачи, когда я смог их предсказывать и контролировать, мне показалось, что я знаю все. Правильно планируя свое время, можно поймать удачу и не отпускать ее. Чего еще можно желать? Но потом я добился гораздо большего. И узнал о том, что силы, с которыми я начал игру, могут быть не менее опасны, чем сила пара или сила атомного ядра.

7

В то время она была очень молодой, пятнадцатилетней. Рыжеволосой, плотной, улыбчивой, хорошей, совсем непохожей на единственную фотографию, сохранившуюся у меня. С русским лицом и нерусской фамилией. Всегда, когда я вспоминаю ее, в моей памяти солнце: солнечное утро начала мая; солнечный осенний день, такой желтый, что хочется стать совсем маленьким и вшуршаться в кучу пересыпчивых листьев; или просто больное, мутно-красное солнце за окном автобуса, висящее над плоским и пустым, будто тундровым горизонтом, и никак не желающее зайти за него.

Все устали, автобус возвращает нас домой, над полем летит голодная птица, вскрикивает на лету, конец сентября. Да, ее звали Наташей.

Мы расстались, оставив друг другу адреса (я специально меняю кое-что в этой истории – извинение для тех, кто помнит правду) и больше не встречались.

Последний раз я видел ее в конце мая, числа двадцатого, на пышной, но простецкой выставке серых в крапинку ПТУ, которые зазывали к себе школьных неудачников.

Выставка занимала центральную аллею центрального парка и не была интересна ничем, кроме, пожалуй, самого факта превращения широкой аллеи в узкую. Выставка была воскресной и строго предписанной к посещению, но из двадцати предполагаемых школьников ее посетил едва ли один: самый прилежный, самый бестолковый, самый близкоживущий, самый скучающий, или тот, кто имел здесь некоторые, отличные от предписанных, ориентиры. Такие ориентиры у нас имелись.

Мы постояли у входа в парк, ожидая, затем прошлись по аллеям – я помню сухой цветной бумажный шелест, вкус леденца и клейкий запах широколистой весны, к которому еще не привык и которому рад, – потом зашли на стадион, поздоровались с кем-то многочисленным и отправились гулять. Гуляли мы долго, потому что солнце в моих воспоминаниях поднялось над домами, стало светить сверху и сзади, потом припекло, устало от стараний и начало пыльно оседать. Мы гуляли просто так и держась за руки, и одно время под ручку (с ней была подруга, умная девочка в темной форме, форму тогда еще носили, высокая, с лица необщим выраженьем, умеющая быть злой и умеющая постоять за себя; сейчас подруга превратилась в озабоченную женщину, которую проза жизни изменила настолько, что нужно хорошо всмотреться, чтобы увидеть остатки поэзии). Мы покатались на канатной дороге; проехались вперед и назад в двух соседних кабинках, синей и желтой, с белыми аршинными номерами, занялись еще кое-чем, например, мороженым, а потом расстались, как я теперь понимаю, навсегда.