Геннадий Хазанов - Para Bellum Страница 51

Служебный автомобиль Заковский оставил дожидаться на 6-й Парковой, а сам побрёл бок о бок с Ашем по засыпанным чуть подтаявшим снегом аллеям Измайловского парка в сторону прудика. Чёрные стволы деревьев обнимали серые сугробы, с веток с шорохом осыпались льдинки, образовавшиеся после недавней оттепели. При каждом шаге поскрипывали сапоги Леонида Михайловича, хрустел кожаный реглан. Зяма шагал, зябко поёживаясь и кутая нос в ворот серого пальтишка из драпа «в ёлочку». Не останавливаясь, Лёва достал из кармана коробку «Три богатыря», протянул спутнику. Тот вынул папиросу, постучал мундштуком по крышке, чиркнул спичкой и вопросительно посмотрел на Заковского. Леонид отрицательно помотал головой:

– Я и правда стал много курить. Подышу. Давайте, Зяма, выкладывайте, что там стряслось.

Аш огляделся. Деревья росли не густо, если бы в парке кто-то появился, он был бы заметен издалека.

– Вы были правы, Лева, когда говорили, что наш подопечный ещё доставит хлопот. Я имею в виду Джабу.

– А что, искусствовед сбежал из Соловков? И мне не доложили?

– Давайте я расскажу по порядку.

Не спеша попыхивая дымком, Аш пересказал всё, что часом раньше изложил ему Игорь Саввич.

– У Джабы потрясающее чутьё на всякие пакости, которые его совершенно не касаются, – заметил Заковский. – Но умён, подлец. Скажите, Зяма, если бы вы были начальником тюрьмы, в каком случае решились бы на прямое и грубое нарушение правил внутреннего распорядка?

– Я никогда не был начальником вообще, а уж вертухаями командовать тем более не приходилось.

– Бросьте, Зяма. С вашим огромным жизненным опытом… Так всё-таки, а?

– Вообще это задача про три случая, когда можно сесть голой жопой на ежа. Если ёж бритый, если жопа чужая. И если есть прямой приказ начальства.

– Кто-то из троицы был очень-очень нужен. Вопрос первый: кто?

– Лёва, я понимаю, что вам хочется соблюсти все правила науки. Но не надо делать мозги себе и окружающим. И Маркова, и Лося освобождали срочно, но в плановом, так сказать, порядке. Чего-то там нарушать ради того, чтобы командиры вышли на пару часов раньше и с целыми шкурами? Помилуйте. Весь цимес в третьем. Им потребен этот интеллигент, причём живым и здоровым, – это раз. Загибайте пальцы, Лёва. Два – он попал не туда, куда должен был попасть. Кто-то очень сильно прокололся, направляя этого персонажа в СТОН без должной сопроводиловки. И когда где-то кто-то спохватился, экземпляру уже чуть было не нанесли непоправимый урон. Я бы сказал так – прозвучало нечто вроде этого – «Головы недосчитаешься – своей головой заменишь». Выходит, в «Железной маске» – назовём пока так – в ней заинтересован очень большой начальник, иначе эти жевжики так не забегали бы. Кого может сильно испугаться начальник тюрьмы? Того, кто может не только поменять шпалы на треугольники, но и пообещать оторвать бейцы. И очень быстро своё слово сдержать. И я не думаю, что это какой-нибудь чин из ГУЛага.

– Зяма, вы хотите сказать…

– Лёва, это вы хотите. А я знаю: очкастый зэк Икс позарез необходим либо вашему шефу, либо кому-то из его заместителей. Но интерес кого бы то ни было из руководства нашего учреждения к математикам отмечен не был. Никогда, я знаю. Вывод?

– Наш нарком любит называть себя интеллигентом и инженэром… И Ивакин просчитал это влёт. Кстати, Зяма, вам не кажется странным несколько двойственное положение нашего друга-искусствоведа? С одной стороны, он как бы сидит. С другой – собственный кабинет в Соловецкой крытке и междугородный телефон. Это как? Я секретно-политический отдел не курирую, и интересоваться мне чужими вопросами нежелательно. Я не забыл, что по краешку прошёл, если б мы тогда Ежа не урыли, у меня на могиле и цветочки бы не росли, хотя теперь я и первый зам.

– Лёва, лучше бы вы это не спрашивали, а я это не говорил. Я даже не стану интересоваться, читали ли вы эпохальный труд по истории большевистских организаций в Закавказье, изваянный Лаврентием Павловичем. Конечно, да, и даже выписывали отдельные, наиболее глубокие мысли и самые примечательные факты в отдельную, но ужасно общую тетрадь.

Заковский криво усмехнулся и, невзирая на своё намерение «воздерживаться», сунул в рот папиросу.

– Так абзацы о том, как героически вел себя молодой Берия, будучи арестован меньшевистской контрразведкой, помните? Джаба знал, что на самом деле произошло в двадцатом году. Искусствовед тогда состоял в приятельских отношениях с неким Меки Кедией. Этот достойный человек служил начальником особого отряда меньшевистского правительства. Именно Кедия арестовывал и допрашивал Лаврентия. Тот плакал, каялся, сдавал всех и даже подписал обязательство сотрудничать с контрразведкой.

– И почему Ивакин до сих пор жив?

– Надо думать, он сумел спрятать компромат там, откуда даже народный комиссар госбезопасности достать его не может. Всё-таки под Джабой – мощная организация, хоть и уголовная. Тайник может быть в Тифлисе, а может, и в Магадане. А то и в Берлине, вот какая штука…

– Устроить знающего лишнее на нары, чтобы показать, кто в доме хозяин, для Берии раз плюнуть. И убить каким угодно хитрым способом. Но… С живым можно договориться, а с мёртвым – никак. Пока Джаба жив или пока не даст команду – некто просто хранит, скажем, протоколы допросов, подписку о сотрудничестве и ещё чёрт знает какие пакости, – по-волчьи оскалил зубы Заковский. – А, не дай бог… Материал предаётся гласности, и наркому кранты. Потому зэк Ивакин и имеет отдельный кабинет, и диетический стол, и телефонную связь со всей страной.

– Добавьте – в этом положении Джаба может выполнять некие функции, и не только консультативные. Его «аппарат» в состоянии решать многие деликатные проблемы…

– Подождите, подождите, а Михаил Кедия, который сейчас в Германии…

– В яблочко, Леонид Михайлович. Это сын Меки…

– Тогда понятно, – протянул Заковский. – И что у нас получается?

– Лев застрял в пасти у крокодила. И оба ничего не могут сделать с врагом, – сказал Зиновий Ефимович.

– Тут Ивакину сам Господь Бог подбрасывает случай перехватить ещё какой-то секрет Лаврентия Павловича, – продолжал размышлять вслух комиссар госбезопасности, – и, может быть, он вообразил, что это шанс освободиться от строгого ошейника, который надел на него наш любимый «цветок душистых прерий».

– Да, Лёва, – подхватил Аш. – У обоих патовая ситуация. А искусствовед – игрок, он шанса не упустит.

– И тут вмешиваемся мы. Вы понимаете, Зяма, что с нами обоими будет, если Берия узнает о нашей самодеятельности?