Вероника Кузнецова - Дневник штурмана Страница 51

Я уже устала от бестолковых «может», лишь запутывающих дело, и тут заметила, что на меня смотрит командир (серыми глазами).

— Можно спросить у мистера Георгадзе и мисс Фелисити, не входил ли кто в столовую, — сказала я наугад.

— Чтобы спросить, где чашка мистера Форстера, в которую они намерены всыпать порошок, — подхватил бортинженер.

— Или жидкость, — сказала я, влекомая вдохновением от спокойного взгляда убийцы. — Несколько капель жидкости на дне чашки или тарелки легко не заметить.

А ведь мистер Уэнрайт мог это сделать, потому что обеденные приборы мистера Гюнтера и мистера Форстера уже стояли на месте. Я отвернулась, а он…

— Почему же такой чести удостоился только мистер Форстер? — спросил немец. — Чем я хуже?

— Вас и так после обеда в рубке не бывает.

— Откуда это знать пассажирам? — спросил немец.

— Кто захочет, тот сумеет выяснить наше расписание. Путём наблюдения.

Командир слушал нас молча.

— Какой-то бред, — свысока бросил первый штурман и повернулся к экранам.

— Мистер Гюнтер, сходите в столовую и расспросите о том, что хочет узнать мисс Павлова, — холодно сказал мистер Уэнрайт.

Я сама знала, что несла страшнейшую чепуху, лишь бы не показывать командиру, что знаю личность напавшего, но не могла предположить, что, во-первых, мистер Уэнрайт за эту чепуху уцепится (тоже, должно быть, для того, чтобы я не заподозрила его, раз уж не узнала сразу), а во-вторых, что моя чепуха обернётся ещё большей чушью.

Мистер Гюнтер вернулся не один, а привёл с собой повара, или, точнее, это разъярённый повар притащил ошеломлённого мистера Гюнтера.

— Что это значит, мисс?! — взорвался мистер Георгадзе. — Сначала вы указываете мне на беспорядок в столовой, а теперь дошло до того, что вы обвиняете меня в отравительстве! Я тридцать шесть лет работаю поваром! Вас ещё на свете не было, а я уже кормил людей, и ни разу за тридцать шесть лет никто не обращался ко мне с жалобой. Не вам меня учить, мисс! Я не знаю, какой работник вы, а я в своём деле толк знаю!

Я ждала, когда же командир выставит постороннего вон из рубки, но он сидел к нам спиной и смотрел на экраны. Зато мистер Форстер, вставший при виде повара, слушал его с величайшим изумлением.

Я так устала от безумного дня, что новое безумство не оказало на меня никакого действия.

— Да, сэр, — только и сказала я.

Бортинженер, этот безупречный служака делал уморительные рожи, чтобы не засмеяться, а мистер Георгадзе, излив на меня своё возмущение, повернулся и с достоинством удалился.

— На какой беспорядок в столовой вы ему указали, мисс? — не понял мистер Форстер.

— Я не стала ему говорить, что мисс Сергеева увидела в столовой кровь, а сказала, что беспорядок, — пояснила я.

Бортинженер хрюкнул и закусил губу. Командир безмолвствовал и не реагировал на происходящее, и мне стало страшно. Может, как раз в эту минуту его глаза теряют свой цвет и он уже готов к убийству. Судя по тому, что его испугал сигнал тревоги, он осторожен и не будет убивать при всех. Но вдруг благоразумие когда-нибудь его покинет?

Да, день сегодня был тяжёлым и страшным, а насколько он был страшен и какой большой опасности я подвергалась, я поняла лишь в своей каюте, когда успокоилась и ничто не мешало мне сосредоточиться.

Во-первых, сбывается пророчество Серафимы Андреевны: командир приоткрыл маску и под ней оказалось чудовище.

Во-вторых, Серафима Андреевна перед смертью хотела взглянуть в лицо своему убийце, а чуть позже она сказала первому штурману, что хочет видеть командира. Это ли не разгадка?! Сергеева могла что-то узнать про командира и сказать ему, из-за чего он её и убил.

Кроме того, даже мисс Хаббард мог убить опять-таки командир, потому что у него имелись ключи от всех кают. Что ему стоило войти к спящей женщине и её убить? Но из-за того, что она убита, опять-таки по словам мистера Уэнрайта, не длинным ножом, а как-то иначе, то её мог убить и кто-то другой. Однако тревожно сознавать, что убийца владеет всеми ключами.

Не знаю, что мне делать. Мне известно имя убийцы, а я его скрываю. Если произойдёт ещё одно убийство, то оно будет на моей совести. Я знаю это, сознаю ответственность, которую не имею права на себя брать, но указать на преступника не могу.

12 февраля

С какой же мукой в сердце я шла в рубку! Я боялась взглянуть в лицо командиру, боялась встретить его взгляд, а больше всего боялась услышать об очередном преступлении, о чьей-то смерти, виной которой была бы прежде всего я.

Мистер Уэнрайт поздоровался с нами (мной и бортинженером) как всегда спокойно. От вчерашнего недомогания не осталось и следа. Мистер Форстер, немного бледный, но здоровый, пожелал нам доброго утра с обычным достоинством и, не забыв посмотреть на часы. День начинался обыденно, словно и не было вчерашнего нападения.

До завтрака новостей не было. Нас с мистером Гюнтером отпустили в столовую, и я решила воспользоваться первой же возможностью, чтобы заронить в душу немца сомнение.

— Мисс Павлова, вы вспомнили, какого цвета был костюм на вашем убийце? — спросил бортинженер.

— Нет, мистер Гюнтер, если уж я не заметила этого сразу, то вряд ли мне удастся вспомнить. А какой, по вашему, цвет должен быть у костюма моего убийцы?

— Думаю, что вишнёвый, мисс, но мне странно, как можно не заметить такой броский цвет.

— Мне самой странно, сэр, — согласилась я. — Наверное, мне было на что смотреть помимо одежды.

— На что?

— Например, на нож.

Бортинженер сменил гнев на милость.

— Конечно, вы правы, мисс. Когда видишь нож, то ни на что другое не остаётся времени. Жаль, что он напал на вас, а не на меня. Уж от меня бы он не ушёл.

Хотелось бы мне посмотреть на немца, когда он узнает, кто на меня напал.

— Кстати, мистер Гюнтер, вы натолкнули меня на одну мысль.

Мы остановились за поворотом к столовой.

— Какую мысль, мисс?

— Вы так усердно пытались выяснить цвет костюма убийцы, что я поневоле подумала: а вдруг когда-нибудь, по невероятной случайности, заболеет кто-нибудь из нас, а может, повар или мисс Фелисити.

— Чем заболеет? — не понял бортинженер, потому что это был мой термин.

— Желанием убивать, — пояснила я.

— Мы не выходим из корабля, — возразил немец.

— Всего лишь предполагается, что мы в безопасности, но никто этого не доказал.

— Если мы не будем доверять друг другу, то… как же тогда работать?

— У командира хранятся запасные ключи от всех кают. А вдруг он тоже заболеет и решит ими воспользоваться? Мисс Хаббард ведь была убита в своей каюте. Она открыла кому-то дверь. А имея ключ, можно входить без желания и ведома живущего там человека.