Наталья Баранова - Игры с судьбой. Книга вторая Страница 51

Хотелось спросить: "Кого ты ждешь, Рейнар? Кого высматриваешь там, под струями проливного дождя, в тьме и холоде? Отчего трепещет твое сердце так, словно рвется навстречу? Неужели ты думаешь, что в эту непогодь кто-то рискнет покинуть дом и кров и прийти…. Сюда в этот дом, прийти."

Хотелось…. Но не посмел. Отпустив, сам отошел к камину, тронул тонкий фарфор статуэток, украшавших каминную полку, провел пальцем по камню, стирая невидимую пыль. Усмехнувшись невесело, опустился в кресло, заглянув в сполохи, лижущие сухое благовонное дерево. Пальцы нащупали нить жемчужных четок, забытую на столике подле.

Перебирали пальцы жемчужины, гладили перламутровые бока, впитавшие в себя холодную безмятежность пучины. Так когда-то перебирали серебряные струны аволы, воплощая и радость, и задумчивость в пронзительной мелодии — то удалой, то нежной.

И было жаль, безумно жаль, что былое никогда не вернется. Что и надеяться и мечтать не о чем, что избавление — даже не греза, ведь оно не для него, оно там, за гранью реальности. За той гранью, куда не дотянуться человеческим рукам. Что оно сродни дарам Аюми — невозможным, нечеловеческой красоты творениям, словно наполненным теплом и светом.

Дрогнули губы. И снова в душе оборвалось, горячим соленым потоком подступило к глазам, не смея выплеснуться наружу. "Я вытащу эту занозу, слышишь! Вытащу! Только доверься мне, Дагги! Поверь!"

Разбередил мальчишка душу, заставил грезить о несбыточном…. Ни его слов не забыть, ни своего ответа! А как забудешь? Слишком хорошо знал Локиту, помня ее предупреждение все истекшие годы. Словно каленым железом выжгли ее слова в памяти: "Попытаешься избавиться от кода — умрешь. Долго будешь умирать, Аретт. Так что, даже не рыпайся".

И вновь душа как на лезвии. Меж отвесной скалой и глубокой пропастью. А как хочется довериться, поверить и получить свободу! Обрести самого себя….

А вместо того — отбросить четки, гордо выставить подбородок, пряча тень слез, залегших в глубине глаз. Вновь натянув на лицо маску, заставить себя забыть о том, что есть душа, не только разум. Забыть, что когда-то, в момент иного бытия, в юности и думать бы не стал, поставь его кто перед подобным выбором. Ведь крылатому только и жизнь, что в небе! Да только давно потеряны крылья…. Верни кто, сумел бы взлететь?

Коснулась грустная улыбка губ. Подняв взгляд, посмотрел на Рейнара. Знал бы мальчишка, что сотворил с ним одним своим обещанием. Ну да что с того, если б и знал?

Почувствовал Рэй взгляд, отступил от окна, пожал плечами.

— Кого ты ждешь? — тих голос, сух и безразличен тон.

— Никого, — слишком быстр ответ, что б поверить в его искренность, довериться прямому честному взгляду зеленых глаз.

Слишком хорошо знал все повадки Рейнара. И пусть время меняет…. Меняет, но не настолько ж.

— Думаешь, твоя зазноба придет в такую непогодь? С ума не сходи….

А в ответ — короткий кивок и усмешка на четко очерченных, чуть полноватых губах.

26.

Тихий звук, почти неслышный, но отчего так встрепенулась и встревожилась душа? Готов был подхватиться и бежать, лететь навстречу пронзительной ноте, которую не уши услышали — сердце. Словно бритвой полоснули по венам.

Этот растаявший отзвук, как память о солнечных днях, о юности, о свете. Мнилось, снилось, грезилось….

Так когда-то пела авола в его руках. Пела, обжигая души, послушная тонким проворным перстам.

Здесь в этом доме, в стенах этих….

Может, и пригрезилось оно, может просто примечталось. Может, вспомнили своды звук, возвратив его ему рикошетом….

Как билось сердце!

Повернувшись резко, так, что взметнулись шелка белоснежных одежд; готов был бежать, жадно вслушивался, пытаясь понять откуда ветер донес, откуда пришел отзвук песни.

Повернулся, наткнулся взглядом на холодное лицо Иланта, стоявшего в дверях. Вода текла с темных волос, собираясь в лужицу у ног.

Скинув насквозь мокрый плащ, бросив тут же на пол, подошел юноша к камину, протянул руки к огню, отогревая замерзшие пальцы.

— Где ты был? — спросить, нарушив молчание, забыв о порыве, о желании бежать, обо всем позабыв, увидев потемневшее усталое лицо.

— Где всегда, — отозвался Илант хмуро. — И не будем об этом. Я нотациями сыт по горло! Учи жизни Рэя, от меня же отстань!

Отсветы огня рождали блуждающие тени, может быть, от них лицо Иланта казалось то растерянным, то злым.

" Мальчик. Какой же все-таки мальчик"…

Дерзость — от неуверенности в себе?

— Что-то пошло не так?

— Он еще спрашивает! — вскинулся юноша, блеснули глаза злостью, как у дикой кошки.

В каждом движении, в каждом шаге — грация охотящегося хищника, агрессия, топорщащая шерсть дыбом.

— Ты зол, — не вопрос, констатация факта. Трудно ошибиться, глядя в искаженное от бешенства лицо.

— Я зол? Я не зол! Я в бешенстве! Я убью этого ублюдка, что б ты не говорил, убью! Слышишь? Я с него живого шкуру спущу, слышишь ты, Дагги? Слышишь? Я его живьем закопаю! Я его! Эх, я его!!!!

Усмехнуться бы, да только лед в глазах Иланта пугает. Лед, сделавший юношу похожим на Локиту.

Притянуть бы к себе. Успокоить бы, только боязно. Как кормить с ладоней хищника, способного оттяпать полруки? Только покачать головой, спросить.

— Вы наткнулись на войска?

— Нет, — холодный ответ, сухой, как треснувшая под ногой в тихой чащобе ветка. — С этим, как раз, порядок.

— Что же тогда? Недостаточно провианта? Денег? С этим проблем не будет.

Положив руку на плечо, заглянуть в глаза. Илант сбросил руку, ответил долгим взглядом. Усмешка раздвинула губы.

— У нас, — проговорил юноша с нажимом, — все в порядке. А вот ты, видимо, не знаешь, что творится в этом доме!

— Что творится в этом доме? — спросить, опешивши, устало, словно во сне отмечая детали — огонь, бьющийся в камине, тихий перестук древних часов, тени бродящие под потолком…. — Кто-то кого-то убил? Успокойся, Илант… и крыша цела и стены не рухнут нам на голову…. Все остальное поправимо.

— Издеваешься, да?

Вздохнув, отойти, обхватив озябшие плечи. Снова резанул по обнаженным нервам звук. Словно призрак гулял по дому, царапая нервы, тревожа.

— Я не понимаю тебя, Илант…. Ты устал. Отдохни. Какие сутки без сна? Вот и Рэй заметил, что ты куда — то таскаешься. Покуда я могу списать все на визиты к вдовушками и свободным девицам. Но лучше б ты и правда завел зазнобу, чем якшаться с повстанцами. Я боюсь за тебя….

Резанул по натянутым нервам смех. Опустившись в кресло, Илант рассмеялся, запрокинув голову. Вытянув ноги к огню, барабанил по столу пальцами. Попали в руки мальчишке четки, поймал, мял бесцельно, словно испытывал крепость шелковых нитей.