Владимир Владко - Аргонавты вселенной (редакция 1939 года) Страница 53

— Николай Петрович, — произнес он наконец, — нельзя ли будет, скажем, подкопать почву под ракетой… чтобы ракета стала ровнее. Хотите, я посмотрю?

Рындин спокойно улыбнулся:

— А не рано ли, Вадим? Повторяю, нам спешить некуда. Еще успеем. Или вас уже назад, на Землю тянет?

Сокол покраснел:

— Нет, не то… не то, Николай Петрович…

— А что же?

— Я скажу вам откровенно. Меня всегда нервировала неизвестность. Я могу недурно работать, Николай Петрович (и вы это хорошо знаете), но я должен знать, что будет дальше. Вот сейчас, когда…

Сокол заметно волновался. Он поднялся, выпил воды, сел на место и опять встал:

— Ну вот, меня нервирует сознание того, что путь к возвращению домой как будто отрезан. Нет, Николай Петрович, нет, уверяю вас, я не думаю о возвращении — по крайней мере до того времени, пока найдем Василия и разыщем наши элементы. Но — с какой радостью я делал бы все, если бы знал, что эта возможность возвращения не отрезана… Ну, вот, такой я глупый, такая у меня особенность. Не могу я таиться перед вами, Николай Петрович…

Рындин слушал Сокола, не сводя с него глаз. Он помолчал с минутку.

— Садитесь, Вадим, — ответил он. — Я понимаю вас. Поймите и вы меня. Возможность возвратиться назад не отрезана.

— Как?

— У меня есть свои мысли. Позже я познакомлю вас с ними. Нужно еще все обдумать, взвесить. Во всяком случае, в своем докладе, который мы должны отослать на Землю, я не говорю, что наше положение безнадежно. Наоборот, я уверен, что мы счастливо возвратимся назад. Только бы найти Василия! Кстати — после того, как Борис сообщил, что спускается вниз, вы ничего больше не слышали от него?

— Нет.

— Вот это и беспокоит меня больше всего. Что ж, будем надеяться, что Борис найдет нашего юношу. Теперь слушайте, Вадим. Пойдите на минутку в навигаторскую рубку и напишите там письмо. Мы с вами сейчас отправим вторую ракету-письмоносца. Идите, пишите, только не слишком долго, я хочу сделать это, пока возвратятся Борис и Василий!

— Какое письмо? — Сокол очень неуклюже делал вид, что он не понимает.

— Ну, Вадим, разве мне нужно вам пояснять? Поищите в вашей памяти, может быть и найдется какая-нибудь особа на Земле, которой приятно будет получить от вас известие. Да довольно, я вам говорю, — добавил Рындин с деланною суровостью, видя, что Сокол медлит. — Разве не вы сами рассказывали мне в свое время и про вашу невесту, и про все иное? Идите, я вам говорю. А то отправлю ракету без вашего письма.

— Я, Николай Петрович, того… я уже…

— Неужели написали?

Сокол сконфуженно достал из кармана письмо. Рындин засмеялся:

— Ну, вот, а то скрывали! Надевайте скафандр, выносите ракету. Я сейчас выйду вслед за вами. Только попробую отыскать солнце. Надеюсь, что хоть на этот раз наш инфракрасный экран не откажется служить.

Уже выходя, Сокол, вспомнив что-то, спросил:

— Вы сказали, что выйдете вслед за мной? А как же вы пойдете? Ведь у нас нет четвертого скафандра. Или вы хотите без него?

— Ну, да, я пойду без скафандра, — ответил Рындин, не обращая внимания на удивление Сокола. — Не волнуйтесь, надевайте ваш. Жаль только, что я не смогу услышать вас. Вы-то будете слышать меня, а я вас — нет. Ну ничего, как-нибудь поймем друг друга. Надевайте.

— А если нападут летучие насекомые?

— Они, как мы уже установили, нападают лишь в глубокой тени. А сейчас солнце стоит высоко. Одевайтесь!

Сокол не пытался спорить дальше. Если Рындин сказал — нужно было подчиняться. К тому же, и время пройдет быстрее. Это гнетущее ожидание, пока возвратится Гуро… и какие известия он принесет? Ах, Василий, Василий, неужели же Гуро вернется без тебя?

Николай Петрович довел Сокола до дверей в коридор, который шел к наружному люку:

— Прошу, выходите. Немножко подождите меня. Да не забывайте прислушиваться тогда к моим словам.

Сокол прекрасно слышал все, что говорил Рындин. Он закрыл за собою двери, прошел в камеру, где лежали ракеты-письмоносцы, взял одну из них и с большими усилиями потащил ее к выходу. Теперь это была работа значительно более тяжелая, чем тогда, когда они выпускали письмоносца в межпланетном пространстве. Через несколько минут люк опять открылся, и из корабля вышел старый академик. Он остановился на пороге люка, протянул вперед руки, — вперед к зеленым зарослям, к скалам и папоротникам:

— Какой чудесный воздух! Какой изумительный вид, какие разнообразные краски, какие живописные растения! И сколько тайн прячется под красотою этого пейзажа!..

Он умолк. Воспоминание о Василии, о судьбе несчастного юноши возникло в его голове, как только вырвались у него слова о тайнах Венеры. Что с ним? Где он?

Свежий прохладный ветер развевал его седые волосы, откидывал полы пиджака. Прямо перед ним раскинулись буйные заросли, поднимавшиеся по склонам вверх, все густевшие и превращавшиеся в девственный первобытный лес удивительной планеты. Далекое стрекотание, какое-то мелодичное чирикание долетало до слуха Николая Петровича. Он повернул голову к Соколу:

— Слышите, Вадим? Это — звуки здешней жизни. Ах, если бы наш Василий был с нами!

Он сошел на почву и, сверяясь с записями на листке бумаги, установил на прочном треножнике ракету-письмоносца в нужном направлении. Проверил, плотно ли закрыты дверцы ракеты. Сигарка смотрела в какую-то одну точку неба, выбранную Рындиным.

— Отойдите, Вадим… Я выпускаю!

Он нажал маленький рычаг на боку ракеты и отпрыгнул в сторону. Из дюзы ракеты вылетели пламя и синий газ. Металлическая сигара с рокотом взлетела в воздух и, обвитая дымом, исчезла в тучах. Только густое синее облачко осталось от нее.

— Полетел наш второй вестник, — задумчиво произнес Рындин. — Скоро ли придется отправлять третьего? Ведь его очередь наступит перед нашим обратным стартом… Однако, у меня мало времени. Пойдемте, Вадим, осмотрим ракету.

Они шли рядом. Сокол в непроницаемом скафандре, круглом шлеме с большими стеклянными окнами — точь-в-точь водолаз, которому не хватало лишь тяжелых свинцовых подошв и грузила на шее. И Рындин в обычном сером пиджаке, длинных брюках, без шапки, с серебряными своими волосами, развевавшимися под порывами ветра, с взволнованным лицом: он был первым человеком, который вдыхал полной грудью воздух Венеры!

Они обходили вокруг ракеты. Выводы Николая Петровича были вполне правильны. Ракета зарылась в почву носом, подняв вверх хвост. Дюзы смотрели в небо. Нельзя было и думать о том, чтобы выравнять ее при помощи взрывов. Это только ухудшило бы положение.

Сокол внимательно следил за Николаем Петровичем, который не пропускал ни одной мелочи. Вот Рындин подошел ближе к ракете и ощупал рукою царапины, сделанные чудовищем, которое пыталось опрокинуть корабль.