Аластер Рейнольдс - Звездный лед Страница 57

Выглядел он не так уж плохо. Крэйг переоделся из пижамы в нормальную одежду, пусть и всего лишь серую тенниску и белое трико. Волосы отросли, никто, разумеется, их ему не подстригал.

Глаза его были живыми, внимательными.

– Простите, – выговорил он и умолк, забыв то, что намеревался сказать.

– Крэйг, ты не волнуйся так, – посоветовала она негромко.

– Простите за все то… беспокойство, какое я причинил, – проговорил он смущенно.

– Да ничего.

– Нет. – Он явно не знал, куда девать руки. – Мне следовало… – Он покачал головой, изнуренный усилием высказать нужное. – Извините, мне трудно…

– Не торопись. У нас много времени.

– Я подвел вас. Мне следовало собраться, взять себя в руки.

Светлана ощутила себя великодушной и щедрой. Давняя вражда – что она теперь?

– Крэйг, ты никогда не подводил меня. Хорошо, что ты опять с нами!

– Я очень рад вернуться, – сказал он искренне, затем опустился на стул и кивнул на аккуратно заправленную кровать. – Садись. Пожалуйста.

– Крэйг, а ты выглядишь лучше, чем даже расписывал Райан, – заметила Света, усаживаясь.

– Райан добрый.

– Он никогда не терял надежды, что ты вернешься.

– И ты тоже.

Она отвернулась, надеясь, что Шроуп не заметил виноватого выражения на ее лице. Честно говоря, Света перестала надеяться на его возвращение уже давно. Она годами не навещала его, игнорировала менее чем оптимистические доклады Эксфорда. Во время последнего визита просто посмотрела на Крэйга сквозь окошко в двери.

– Я так рада, что ты смог.

Постепенно уверенность возвращалась к Шроупу.

– Твои слова многое значили для меня, – произнес он. – Знаю, вы все думали, что я ничего не слышал, но я слышал. И они в самом деле много значили.

– Это хорошо, – сказала она, зная, что за все визиты ни разу не вымолвила и слова.

Эксфорд всегда говорил, что общаться со Шроупом бесполезно, и Света не видела причин не верить доктору.

– Когда ты сказала, что я все-таки хороший человек… что я должен вернуться…

– Да? – произнесла Светлана, думая о том, что же еще могло прийти в голову Шроупа за долгие годы изгнания из реальности.

– Это помогло. Я услышал. Твои слова дали мне зацепку, показали дорогу.

– Я рада.

– Но я еще не готов для мира за стенами медицинского отсека. Наверное, ты и сама видишь это.

Она поспешно улыбнулась:

– Райан говорит, все еще только началось.

– Но я справлюсь. Я знаю: у меня получится. Я сумел дойти… и назад уже не поверну.

Решимость и сила, прозвучавшие в его словах, изумили Светлану.

– На этот раз я все сделаю как надо. Однажды – не сегодня и, может, не в этом году. Я хочу сделать полезное. Хочу отдать долг Крэбтри.

– Ты ничего не должен нам.

– Я знаю, как тяжело было выживать и строить. И слышал о смертях, самоубийствах. Вы могли позволить мне умереть. Всем от этого было бы легче. Одним лишним ртом меньше. Одними бесполезными легкими. Одним телом, которое нужно согревать.

– Крэйг, мы не обрекаем на смерть беспомощных, – сказала она и вдруг заметила, как дрожат его руки.

– Компания забрала мою жизнь. Мою честь. Я вложил всю мою душу в «Глубокую шахту». А та сожрала ее. Мне никогда не вернуть отобранного, но с твоей помощью могу начать сначала.

– И чего же ты хочешь?

– Служить. И заслужить прощение.

Закончив прилеплять флекси к стене, Светлана отошла, наблюдая, как веселятся дети. Они резвились в отгороженной части гимнастического зала, когда-то самого большого помещения на корабле. Гирлянды из цветной бумаги висели от стены до стены, натянутые центробежной силой, имитирующей гравитацию. Гроздьями плыли воздушные шары, колыхались, застревая у вентиляционных отдушин. Часть шариков – изогнутых, деформированных – напоминала животных. Какие-то уже лопнули, к восторгу одних детей и недоумению других. Вана, сделавшего шары и гирлянды, убедили остаться немного дольше и судить конкурс рисунков. Но теперь Ван уже ушел работать к своему наноплавильному котлу. Светлана надеялась, что он вернется, – ведь она приготовила детворе сюрприз. Дети любили китайца. Они как-то чувствовали, что он единственный взрослый на Янусе, непричастный ни к чему злому, произошедшему на корабле. Единственный взрослый, которого любили все.

Праздник устроили в честь Эмили. На девятый год человеческой колонии на спутнике-корабле Светланиной дочери исполнилось пять лет. В комнате была еще дюжина малышей, большинство – младше Эмили. Старшей из родившихся на Янусе, Ханне Офрия-Гомберг, уже исполнилось восемь лет, и она взялась ухаживать за малышами с большим рвением. Теперь она помогала взрослой – Реке Беттендорф – раскрашивать лица детворы. Это были безвредные маркеры, когда-то ими делали пометки на льду для шахтеров. Группа трехлеток превращалась в обезьянок, тигров и зеленокожих космических монстров. Восторг был всеобщий. Света подумал, что, наверное, они были бы счастливы не меньше, просто размазывая по себе краску, безо всяких рисунков. В конце концов, никто из детей не видел настоящего кота, не то что тигра.

– Она такая красивая малышка, – сказала Кристина Офрия-Гомберг, кивая в сторону Эмили. – Твои – волосы и подбородок, глаза и нос – Перри. А выражение на лице, когда что-то не по ней…

– Вылитая я, – согласилась с улыбкой Света. – Да, я заметила.

– Поверить не могу – целых пять лет!

– И не говори. Глянь только на Ханну – она будто взрослая среди малышей.

– Когда прилетим к Спике, Ханне исполнится уже одиннадцать, – вполголоса сказала Кристина, а Ханна, заслышав свое имя, посмотрела в их сторону. – Помню, когда мне было одиннадцать. У нас будто два разных ящика для воспоминаний, собранных от рождения до смерти: детский и взрослый. Взрослый еще может открыть детский ящик, посмотреть воспоминания, покопаться в них, но ощутить их полноценно своими уже не способен. Все детское будто случилось не с тобой, ты смотришь как сквозь толстое стекло, изображение чуть не в фокусе, расплывчатое. А ко времени, когда одиннадцать, воспоминания идут уже во взрослый ящик. Ханна будет помнить Спику лишь как взрослая.

– Надеюсь, это будут хорошие воспоминания, – сказала Света и пожалела, что ее слова прозвучали так мрачно.

Ее опасения насчет будущего были столь же уместны на дне рождения, как смех на похоронах.

Бессмысленно гадать о том, что случится после прилета к Спике. Это все равно что думать о неизбежности смерти. Многие годы Свету так занимали повседневные хлопоты, что она не позволяла себе роскоши бояться далекой угрозы. Столько всего потребовалось сделать перед тем, как появилась возможность помечтать о встрече с инопланетянами.

Но сейчас, похоже, дела наладились. Впервые за много лет Светлана посчитала, что колония справилась с задачей успешного выживания – и все шансы теперь за не менее успешное окончание перелета. Пасть обеспечивала поселения энергией, а лавовые потоки – сырьем. Последнее получилось далеко не сразу, но в конце концов люди наловчились эксплуатировать лавовые потоки. Вскоре после самой первой добычи груза с разбитого транспорта проделанный Ваном анализ показал, что там содержится много элементов и соединений, а их остро не хватает Крэбтри и другим поселкам. Плюс к тому материал поддавался обработке при помощи обычных химических и нанотехнологических методов, какими располагал Ван. Может, спиканские машины и неприступны, когда смонтированы, но сырой материал, из какого они делались, вполне поддавался человеческому воздействию. Его можно было резать, плавить, испарять, ионизировать, разделять вплоть до атомов и даже их изотопов. Это не значило, что рационирование еды и всего прочего отменялось вообще, и системы замкнутого цикла поддерживались с прежней тщательностью. Но теперь народ Светланы получил возможность продолжать строительство и даже пытаться претворить мечты в жизнь.

Ван тоже значительно продвинулся. Многие годы его старания оставались почти бесплодными, потому что наноплавильня была повреждена, а понимание Ваном принципов ее работы – поверхностным. Но неустанный напряженный труд позволил исправить поврежденные детали и многие файлы из библиотеки котла. Только крайняя нехватка сырья мешала восстановить и полноценно изучить наноплавильню. Теперь же Ван мог экспериментировать, сколько душе угодно, и наконец делать полезные вещи: базовые лекарства, работающие запчасти машин и многое другое. Однако китаец планировал добиться гораздо большего. Единственный котел всегда ограничен в своих возможностях, и ограниченность эта станет сказываться все сильнее по мере роста населения. Ван захотел сделать новый котел, вырастив его детали в первом. Как он сам говорил, это трудно, но вполне реально. Котел можно задействовать толикой нанорепликаторов из старого, так что не придется разрабатывать нанотехнологическую систему с нуля. Если все получится, второй котел станет лишь копией первого, но успешность работы над ним даст уверенность в возможности построить нечто большее. Третья наноплавильня объемом в восемь раз превзойдет первую, и это позволит, например, вырастить за один процесс целый двигатель посадочного модуля. Ван утверждал, что в конце концов сможет произвести котел настолько же большой, как величайшие промышленные образцы в Китае: монстры величиною в квартал, способные создать целый космический корабль в одном процессе, зародить и вырастить его, будто цыпленка из яйца. Светлана удивлялась тому, насколько далеко он заглядывает в будущее. Вряд ли у кого-то еще были столь же далеко идущие планы.