Генрих Альтов - Антология советской фантастики Страница 6

В основе рассказа Е. Войскунского и И. Лукодьянова «Прощание на берегу» тоже научно-фантастическая идея — идея победы над старостью. Но и здесь на первом плане подвиг ученого, описанный с большой лиричностью и теплотой.

Может показаться, что суть рассказа С. Гансовского «День гнева» — в идее создания человекоподобных роботов. Но сразу оке убеждаешься, что это не так, что главное здесь — проблема морали. Не человекообразное чудовище, а бесчеловечный интеллект — вот что страшно. Отсюда вопрос об ответственности ученого, вопрос о праве на существование общественного строя, который создает роботов в облике человека. Вопросы не новые. Но здесь они поставлены с такой остротой, напряженностью, полемичностью, что достигается полный «эффект присутствия»: да, такое возможно — мало того, такое уже есть. Бесчеловечная цивилизация! С таким будущим, уготованным человечеству отживающим строем, нужно бороться не на жизнь, а на смерть.

Небольшая повесть Г. Гора «Мальчик» — произведение скорее философское. Человек шагнул в мир новых представлений о времени и пространстве. Он очутился перед лицом космоса, вечные загадки природы, бытия приобретают новую окраску. Наступает конец старого, привычного мира. Обычная жизнь оказывается пронизанной веяниями новых далей, озаренной грядущим…

«Снежок» Е. Парнова и М. Емцева. Что это, очередная история с «машиной времени»? Нет, главное здесь — опять-таки человек сегодняшнего дня. Человек, размышляющий о закономерности своих поступков, своего поведения. Человек, оказавшийся как бы перед своей «овеществленной судьбой», которая явилась к нему в обличье двойника. И взгляд на себя со стороны, из будущего.

Каким станет человек будущего? Этот вопрос до сих пор служит предметом дискуссии среди ученых. И. Росоховатский в рассказе «Тор I» предлагает свой вариант ответа — языком фантастики. Необыкновенный человек, «человек из будущего» живет среди нас, наука дала ему способности на целый порядок выше способностей среднего человека сегодняшнего дня. И что оке? Да, он не имеет ничего общего с «суперменом» западной фантастики. Но никакой розовой идиллии не получается. Все оказывается много труднее, много сложнее, много трагичнее в самом высоком смысле этого слова.

Рассказ В. Сапарина «Суд над Танталусом» — это попытка заглянуть в будущее, в светлый мир, где нет ни болезней, ни даже болезнетворных микробов, но где остаются и неожиданные опасности, подстерегающие человечество, и необходимость самоотверженной героической борьбы с ними. Вечность стремления людей к новому, к самопожертвованию во имя человечества — вот пафос этой новеллы.

«Богатырская симфония» Г. Альтова — неожиданный поворот, казалось бы, традиционной «космической» темы в фантастике. Не происходит ничего удивительного: обычные будни космодрома, все идет «нормально», как и ожидалось. И все же… Все же будни оказываются много романтичнее наших представлений. И старость оказывается иной, если за плечами большая творческая жизнь.

Это одновременно и философское и лирическое произведение о человеке-творце, о радости познания, о смысле жизни.

Миниатюра И. Варшавского «В атолле» напоминает нам, что и в далеком светлом будущем возможны катастрофы. И человек будущего, видимо, будет встречать их с таким же величием души, как и настоящий человек сегодняшнего дня. Особенно подкупает читателя, если можно так выразиться, светлая атмосфера рассказа.

Публикуемая здесь «Функция Шорина» Г. Гуревича является рассказом о вдохновенной одержимости людей, отдающих себя служению человечеству, о мечте, победе дающей все преграды, о жизни-подвиге.

Рассказы В. Журавлевой «Астронавт» и «Летящие по вселенной» — своеобразный гимн мужеству мысли и мужеству решения. Второй из рассказов — блестящее научно-фантастическое решение проблемы межзвездных связей. Настолько убедительное, что в него веришь, как в реальность.

«Взрыв» А. Казанцева — это рассказ-гипотеза, опубликованный в 1946 году. В нем выдвинуто совершенно новое (для того времени) объяснение тунгусской катастрофы. Рассказ способствовал возбуждению общественного интереса к этой загадке природы. Любопытно, что одна из посылок научно-фантастической гипотезы: метеорит не долетел до Земли, взрыв произошел в воздухе — впоследствии подтвердилась. Что же касается второй посылки (не метеорит, а космический корабль, движимый атомной энергией), то большинство ученых отвергают это предположение. Они считают, что имело место падение кометы. Но есть и ученые, которые полагают, что взрыв имел ядерную природу: например, мог быть вызван вторжением в земную атмосферу какого-то тела из антивещества. Фактические данные экспедиций, побывавших на месте катастрофы, и вообще данные научных исследований пока еще не дают абсолютно точного ответа на вопрос о природе тунгусского взрыва.

Том завершает серия небольших повестей и рассказов, показывающих, что современная советская фантастика не менее уверенно чувствует себя также в мире юмора и сатиры. Остроумная миниатюра «Маскарад» И. Варшавского соседствует здесь с ироническим рассказом о традиционном недоверии людей к необыкновенному, об атмосфере «духовных будней», опасной для творчества («Когда задают вопросы» А. Днепрова). За юмореской, скрывающей, между прочим, весьма серьезную мысль («Нахалка» В. Журавлевой), следует сатирический памфлет на одну из. уродливых — и реально существующих! — тенденций буржуазной цивилизации («Непрочный, непрочный, непрочный мир» Е. Зубкова и В. Муслина). Еще один памфлет, направленный против ограниченности, неприятия «невероятного», сменяется юмористическим размышлением насчет того, что и в будущем, видимо, останется в ходу тезис «Прошлое было лучше» («Мореплавание невозможно» и «Потомки делают выводы» Р. Подольного).

На страницах очень смешной повести Н. Разговорова «Четыре четырки» вновь оживает конфликт между физиками и лириками — на этот раз доведенный до полного абсурда. Физики изгнали лирику… Это оказывается не только смешным, это наводит на некоторые раздумья. Подкупает тесное содружество в этой повести юмора и лирики, объединяющихся, если можно так выразиться, под знаменем воинствующего гуманизма.

Мертвый хватает живого — это древнее изречение вполне подошло бы в качестве эпиграфа к повести Д. Биленкина «Космический бог», — это уже в следующем, пятнадцатом томе. Новые времена, новая техника, новый театр действий, но где-то на Земле сохранился еще старый общественный строй, и в канун победы новых социальных отношений повторяется попытка повернуть историю вспять — с помощью новых средств. Какие диверсии старого мира могут оказаться возможными в недалеком будущем? Вопрос далеко не праздный — ведь они будут и похожи и непохожи на современные. И очень хорошо, что наша фантастика проникает в эту сторону будущего. Но повесть Д. Биленкина не просто повесть-предупреждение, она еще и утверждение обреченности отживающего строя, утверждение, сделанное языком фантастики.