Гарри Веда - Инверсия Страница 6

А вот растения не учли. Когда все офисные цветочки-листочки начали травить отраву в воздух — так сразу и не понятно. Астма, удушье через вздох… И этот блядский привкус во рту. Два дня и половина стали трупами. Кто догадался маски сделать и стирать их в туалетах — с трудом, но держались на ногах.

Короче, про цветуечки поняли поздно, и когда, в панике, сгребли их все в кучу возле броневой двери и пытались сжечь, обливая ромом из бара в приемной — почти все кони и двинули. Пока Володька чего горючего искал по служебным подсобкам — трое удержались на ногах.

Володька потерял сознание, только притащил эмалированную двухлитровую канистру авиационного бензина, которую нашел у системщика.

Когда очнулся — понял, что остался один. Дверная краска полопалась от жара, но сталь выдержала. На прогоревшем полу лежал ровный слой пепла, перемешанного с керамикой. Еще через день — начался смрад от мертвых людей. Володьке пришлось перетаскивать тела в дальний кабинет и заклеивать скотчем все щели. Измотал рулоны, что нашел по офису, оставшиеся после уплотнения вентиляции. Вроде не воняет…

Всего за две недели человечества не стало. Иначе — почему по спутнику ни единой трансляции. Зверье повсюду, а растения добили тех, кто умудрился избежать новых хозяев земли.

Володьке вдруг показалось, что он вообще остался один, на всем белом свете. Запасы еды из буфета заканчивались — чипсов больше нет, хлопьев — пачки три. Да чай… Вода еще есть в пластиковых емкостях, в водопроводе уже нет. Электричество, тьфу-тьфу, пока блымает.

Все, конец…

Бывший охранник делового центра столицы медленно поднялся на ноги. Неимоверным усилием поднял бесполезный резинострел, в котором оставалось четыре патрона.

Просто так не сдамся. Еще посмотрим кто кого…

Вперед, нужно искать кактус.

На совещании было тихо. От стен веяло холодом — криогенные установки безостановочно нагнетали сжиженный воздух на стенки бункера. Только так можно было гарантировать полную стерильность периметра.

Сейчас, когда в атаку перешли бактерии, микробы и прочие одноклеточные — счет пошел на дни. А может быть — уже и на часы.

В надежном убежище, расположенном в теле скалистого утеса над шотландским равнинным озером, собрался, пожалуй, наивлиятельнейший совет в истории человечества.

Впрочем, каждый из собравшихся прекрасно осознавал, что статус совета и практическая способность влиять на ситуацию перестали быть тождественными. Тоже — едва ли не впервые с древних времен.

— Не может быть… — Нарушил тишину сгорбленный худой человек неопределенно старинного возраста, проявлявшегося исключительно сухостью кожи и осторожностью в сидячем положении. Черты его лица были столь породистыми, что отвергали эпитет «старик».

— Более того, тепловое сканирование со спутника подтверждает аналитические данные… Наибольшее количество выживших — в районах крайнего севера, в пустыне… а также, как бы парадоксально это ни звучало — на островах Океании. Там активность животных практически не изменилась. Зафиксирована крайне высокая агрессивность пресмыкающихся и птиц. Растения функционируют, как и прежде — никаких токсинов. Население справилось, хотя потери очень велики… — Седой бородатый дядька, смахивающий на известного экономического философа девятнадцатого века, тяжело вздохнул.

Прозрачная стена бункера, обращенная к океану была мутной от намерзшей корки низкотемпературного льда, генерируемого защитной установкой. Лица заседающих казались мягкими и добрыми в струящемся голубоватом свете, а печаль на харизматичных челах выглядела глубокой и отеческой. Впрочем, отеческих эмоций у самоназванных царей не было и в помине. Основную часть их сознания занимал животный страх.

— В центральной Европе, вплоть до Уральских гор — выживших не более пяти миллионов, в совокупности… — Бородатый глотнул спазм и продолжил, стоически борясь с першащими голосовыми связками. — В Африке выживших нет. Азия — порядка трех миллионов. Основная часть — в больших пустынях и катастрофически уменьшается от нехватки воды. Южная Америка — выживших не более полумиллиона, в основном на побережье. Это… сейчас уже очевидно — ненадолго… Океания — три миллиона, я уже говорил. Северная Америка — только Аляска уцелела… два миллиона…

— Шотландия?.. — тихо проскрипел лысый старик с орлиным носом. Его услышали мгновенно, согласно незримому ранжированию.

— Присутствующие, ваше преосвященство… и персонал базы… — Борода боялся встретиться взглядом с вопрошавшим.

Худой старец поставил трость вертикально и долго с ней боролся, прежде, чем сумел опереться и встал на ощутимо дрожавшие ноги.

Он переживал новые для себя чувства. Никогда прежде его избалованная величием душа не испытывала первобытного ужаса, связанного с борьбой за собственное выживание. Бессилие, невозможность влиять на ситуацию — никогда в течение не только его жизни, но и в жизни отцов, на пару поколений вглубь. А может — значительно больше.

— Это как же так… Зверей там всяких — их же на Земле меньше, чем людей… было… в смысле… — Дедуган отвернулся к окну, прижался к нему вплотную и не мог разглядеть ничего в переливающейся кристальной прозрачности. — Не могли же они за две недели сожрать восемь миллиардов тел… Да и просто убить… В конце-концов, у людей есть оружие… Это не инопланетное вторжение — простые земные твари… Не может быть…

Марксоподобный бородач покосился на главу собрания. Старик шел, своими доводами, по давно пройденному, но оттого не менее болезненному пути. Сколько раз придется снова и снова переживать ужас осознания… Наверное, до самой смерти. И, сдается, не такой уж и далекой.

Борода вздрогнул и, как-то совсем по-детски, шмыгнул носом.

— Нет, ваше преосвященство, не простые земные твари… — Он выдержал паузу, что заставило подняться и устремиться к нему все опущенные лица в зале.

Маркс опустил косматую седую голову на руки, упертые локтями в прозрачную столешню кольцевого стола. Сгреб пальцами жидкие волосы и проговорил медленно-медленно, нечеловечески отрешенным, потусторонним голосом:

— Земля… Пошла на нас войной. Вся планета. Твари, живущие на поверхности, над ней… или в глубине… Все, что растет… все, что имеет в своей структуре углеродную органику… Кроме человека. Даже одноклеточные выделяют токсины, поражающие гомосапиенс. Нас убивает собственная планета. И в этом наша вина, только наша…

— Вы утрируете, милейший… О настоящем виновнике совет догадывается без вашей подсказки… гораздо более конкретно… Давайте без драматических этюдов. — Худой не оборачивался. Его смокинг топорщился на плечах, что было нехарактерно для привычно идеального главы совета ордена.