Леонид Пузин - Рассказы (сборник) Страница 6

А вот от соблазна ещё больше испугать разбежавшихся в страхе дикарей, молодой

Дракон удержаться не смог. На бреющем полёте пройдя над рекой, он мощными электрическими разрядами на протяжении нескольких десятков шагов вскипятил в ней воду — увы, совершенно не подумав о погубленной при этом рыбе. (Одно слово — троечник.) Затем, то взлетая к облакам, то стремительно пикируя, ослепительно яркими молниями в несколько приёмов буквально испепелил маленький пустынный — опять-таки, не считая мышей, леммингов, сусликов, не говоря уже о насекомых — островок и, опомнившись и устыдившись содеянного, полетел прочь, виновато махая могучими драконьими крыльями.

Только высоко в горах, на вершине окружённой ледяными торосами скалы Зурх окончательно пришёл в себя. И смог оценить первые семь дней своего пребывания на третьей планете звезды СХ 075 а 147 рх 4285. И поставить себе твёрдую единицу. Что вело к попаданию хоть и не в столь позорный, но всё равно — очень нежелательный для всякого Куратора список. И если бы Драконы могли краснеть…

…а так как краснеть они не могли, то Зурху волей-неволей пришлось крепко задуматься о своих последующих шагах. Да, дров он здесь наломал изрядно, но, слава Великому Дракону, последней черты не переступил — не спалил этих мерзких двуногих, которых, Антидракон его побери, так не хочется считать разумными существами. Увы — хочется или не хочется — но они разумны. Слишком разумны. Стоят на пороге Великой Технологической Революции. И, стало быть — самоубийства. Уж кто-кто, но аборигены этой планеты в бесконечных свирепых войнах истребят себя ещё до овладения атомной энергией. Химическими взрывчатыми веществами, ядовитыми газами, искусственно выведенными смертоносными бактериями и вирусами — да мало ли чем! Ведь они такие изобретательные… И?

Зурх понимал, что ему следует немедленно телепортироваться на родину — в конце концов ничего непоправимого он здесь не совершил и мог надеяться, что после пересдачи всех экзаменов ему доверят какую-нибудь третьеразрядную планету — но… услышанный сразу по прибытии зов этого мира вновь зазвучал в ушах Дракона! Да, именно он — троечник Зурх — призван спасти этих мерзких, жестоких, неуправляемых, но имеющих выдающийся разум аборигенов!

Спасти… да… а зеленокожая раса вышедших на седьмой уровень континуума разумных млекопитающих? За которыми Драконы закрепили эту область Галактики? И которые, очень возможно, занимаются на третье планете звезды СХ 075 а 147 рх 4285 строго-настрого запрещённой прогрессорской деятельностью? Ага… занимаются… или это — его фантазии?

Хорошенько продрогнув на ледяном ветру — уязвлённая совесть подтолкнула Дракона в качестве самонаказания отключить всю внешнюю энергетическую защиту — Зурх наконец-то вспомнил, что он хоть и троечник, но питомец одной из лучших Ферм и чего-то, стало быть, да умеет. И если, смирив гордыню, вернётся к тому, чему его обучали в школе…

…и Дракон, преодолев свою нелюбовь к газообразным образованьям, трансформировался в "пушистое" облако — уж если он самовольно назначил себя Куратором этой планеты, то в первую очередь надо было собрать о ней как можно более полные и точные сведения. А не вмешиваться с бухты-барахты в жизнь затерянного у кромки ледника племени аборигенов. Не торопиться с выводами, а уж тем более — с осуждениями. В конце концов сами Драконы происходили от хищных рептилий и вряд ли с неразумной фауной родной планеты обходились в древности лучше, чем бледнокожие двуногие с местным зверьём.

В виде серебристого облака несколько дней покружившись над планетой, Зурх получил столько разнородной и противоречивой информации о населяющей её расе разумных существ, что для осмысления своих открытий вернулся в естественный драконий образ — в трансформированном состоянии ему всегда думалось как-то не так, чужеродная структура мешала сосредоточиться. Конечно, осознав недопустимость своего вмешательства в жизнь аборигенов третьей планеты, Зурх стал вести себя не в пример осторожнее — перелёты отныне он совершал только ночью, а днём прятался на недоступных горных вершинах. И всё-таки… туземцы иногда его всё-таки видели! Ранним утром или поздним вечером — на фоне зари. А иногда и ночью — освещённого волшебным светом полной луны. И рассказывали невероятные истории об огромном летающем существе. Невообразимо страшном, и чарующе прекрасном одновременно. Извергающем пламя и необыкновенно мудром.

Об испепеляющем пламени — ладно. Хотя Зурх, находясь на этой планете, больше ни разу не метнул даже самой хиленькой молнии, но в памяти жителей приледниковой равнины могли сохраниться впечатления о первой и единственной демонстрации его ужасающей силы и, передаваясь из поколение в поколение, дойти до далёких потомков… Но вот откуда взялись легенды о его необыкновенной мудрости? Не могли же в самом деле живущие исключительно в четырёхмерном мире, почти лишённые телепатических способностей носители хоть и мощного, но совершенно ещё дикого разума прозреть мудрость существа принадлежащего к расе, вышедшей на девятый уровень континуума? С которым к тому же по-настоящему — в его истинном обличии — им довелось столкнуться один единственный раз? Разумеется — не могли, но… если бы Зурх не был хроническим троечником, он бы наверняка задался вопросом: а не являются ли его усилия, направленные на спасение аборигенов третьей планеты звезды СХ 075 а 147 рх 4285, той самой прогрессорской деятельностью, в которой он заподозрил зеленокожих семипалых Управляющих этого уголка Галактики? Деятельностью — строго-настрого запрещённой не только десятой заповедью Куратора, но и Высшим Советом расы Разумных Драконов.

Ибо после нечаянной телепортации Зурха на третью планету, населяющие её носители пусть и мощного, но совершенно ещё дикого разума атомной энергией овладели не через пятьсот тысяч обращений этой планеты вокруг материнской звезды и даже не через сто, а всего лишь — через восемнадцать. И при этом — не самоуничтожились. Хотя только Великий Дракон знает, сколько драгоценной психической энергии пришлось затратить Зурху, чтобы удержать лидеров противоборствующих ядерных держав от рокового шага.

Февраль 2006

Жди Меня

("Порог", N 11, 2007 г.)

Мужчины не возвращались. Женщины это знали, но продолжали ждать. Отчаянно надеясь: а вдруг мой всё-таки возвратится? Мой — единственный…

От советского информбюро…

…тяжёлые бои в районе города…

Надежда Васильевна вздрогнула и во всю ширину распахнула приоткрытые створки окна. Голос Левитана зазвучал отчётливее — замелькали названия городов, фронтов, армий, направлений… сведения о сбитых самолётах, уничтоженных танках и убитых солдатах врага… и, разумеется, ничего о старшем лейтенанте Иване Окладникове — лётчике-истребителе, не вернувшемся с задания в мае тысяча девятьсот сорок третьего года. И все десять лет, прошедшие с той поры, Надежда Васильевна вторую половину весны, лето и начало осени держала приоткрытым выходящее в палисадник окно. Хотя была уверена, что это, мучительно ожидаемое ею сообщение может прозвучать только в мае. Но ни в мае сорок четвёртого, ни в мае сорок пятого — вплоть до этого, уже заканчивающегося мая пятьдесят третьего — оно так и не прозвучало.