Евгений Нестеренко - Тень ведьмы Страница 60

Колдун распахнул ее и оказался на вершине башни. Факел зафыркал и сделал попытку угаснуть. Тогда Колдун вернулся в башню, поместил его в железную скобу, вбитую в стену, а затем снова вышел на открытую башенную площадку. Здесь тоже было темно. Ночь разжижали лишь многочисленные звезды и надорванный лунный диск. Колдун посмотрел на небо и удовлетворенно вздохнул - звезды были яркие, хорошо различимые. Колдун принялся изучать расположение светил, сверяясь иногда с едва различимой в темноте картой.

Ночной воздух был теплым и мягким. Отсюда, с башни, можно было различить силуэты гор. Где-то далеко внизу темнел густой массой лес. Ничего более рассмотреть было нельзя - ночь закутала природу своей черной бархатной пеленой. И тишиной. Невидимыми волнами накатывались усталость и сон.

И только Колдун не поддавался ночным чарам. Он сосредоточенно высматривал одному ему известные знаки на ночном небосклоне. Что это были за знаки? Быть может, он видел нечто, скрытое от обычных человеческих глаз? Быть может, он говорил со звездами? Или звезды говорили с ним. Для этого нужно было, по крайней мере, понимать звезды. А может быть, он и понимал их...

Вспыхнул и сгорел метеорит. Колдун вздрогнул. Но не от страха, потому что губы его улыбались. Он просто не ожидал увидеть "падающую звезду". Это был знак удачи. Знамение.

Колдун бросил последний взгляд на небо и похромал к лестнице. Факел ждал его. Колдун плотно прикрыл дверь и начал спускаться скользкими ступенями. Спуск прошел быстрее подъема.

В чаше все так же пылал огонь. Ворон покосился на Колдуна одним глазом и отрывисто проскрежетал что-то. В его стеклянном взоре отражался огонь. "Погоди, дойдет и до тебя очередь..." - пообещал Колдун ворону, идя к столу. Здесь он снова зажег свечи, бросил карту на стол и взял книгу в черном кожаном переплете. Держа книгу под мышкой, он подошел к широкой полке и принялся шарить там в поисках необходимой вещи. Этой вещью оказалась большая свеча из черного воска. Заодно Колдун прихватил небольшую глиняную миску, кривой нож и кожаный мешочек. Все эти предметы он выложил на пол, возле пылающей чаши. Затем он подошел к клетке с вороном. Ворон беспокойно зашевелился. Колдун приоткрыл дверцу клетки, просунул руку и вытянул птицу, крепко охватив пальцами ее туловище. Ворон попытался высвободиться. Бесполезно. Колдун подошел к огненной чаше, поднял с пола нож и отхватил ворону голову. Быстро подставил глиняную миску и принялся сцеживать в нее кровь. Обезглавленное туловище безмолвно затрепыхалось, разбрызгивая веер красных капель.

Вскоре конвульсии стихли. Колдун дождался, пока кровотечение прекратилось и бросил птичий труп в чашу с огнем. Пламя слегка заикнулось, но быстро оправилось. Теперь по комнате начал распространяться запах горелой плоти.

Колдун фыркнул и, макнув пальцы в кровь, стал чертить на мраморном полу большую окружность. Завершив круг, он начертил внутри перевернутую пятиконечную звезду - пентакль. В центре пентакля он укрепил черную свечу. Поднялся с колен, вытер пальцы вытянутой из кармана тряпкой. Потом взял книгу, открыл ее и принялся читать вслух, изредка поглядывая на магический круг.

- Ечто шан, ежи исе ан исебен! Ад яститявс ями Еовт, ад тедиирп еивтсрац Еовт, ад тедуб ялов Яовт, окя ан исебен и ан илмез. Белх шан йынщусан джад ман сенд; и иватсо ман иглод ашан ежокя и ым меялватсо макинжлод мишан; и ен идевв сан ов еинешукси, он ивабзи сан то огавакул. Нима.

Закончив читать, Колдун закрыл книгу, отложил ее и зажег черную свечу. Развязал кожаный мешочек, зачерпнул оттуда горсть зеленоватого порошка и бросил в чашу с огнем. Густой, темно-зеленый дым повалил из чаши...

Клубы дыма сгущались, тяжело ворочаясь и шипя. Они стали приобретать странные, фантастические очертания. Злобная, оскаленная пасть уставилась на Колдуна и беззвучно захохотала, постепенно расплываясь и теряя очертания. Вслед за ней появилась неподвижная фигура в саване. Фигура сделала непонятный знак и за спиной у нее выросли горы. Они все ширились и приближались, как вдруг сверкнула молния, и горы раскололись. Но не раскаленная лава хлынула из них. Из расщелины медленно поднимался человек в темном плаще. Он шел, оглядываясь по сторонам, как будто видел этот мир впервые. Подойдя к Колдуну, человек в плаще посмотрел ему в глаза, и Колдун увидел, что лицо у человека очень бледное, с зеленоватым оттенком, а глаза холодные и бездушные. И усталый, безразличный взгляд.

- Ты звал меня, - таким же бесцветным голосом произнес человек в плаще.

Глаза Колдуна сверкнули.

- Настал час Крови, - сказал он, внимательно глядя на своего страшного собеседника. - Ты благословляешь меня?

- Сердце Зла ни пред кем не склоняет главы... - изрек человек. - Ничто не изменит его путь.

Колдун задумался.

- Ты хочешь сказать мне, что время выбрано неудачно? Да?

- То, чему суждено сбыться - сбудется. Я не в силах задержать поступь Судьбы. Я просто иду впереди нее.

- Скажи мне, что будет?

Человек ответил не сразу.

- Лик Грядущего ужасен для смертного, - сказал он холодно. - Ибо каждый узреет в нем свою смерть, и свою боль. Не найдет исцеления и не найдет ответа.

- Открой мне будущее! - жадно потребовал Колдун.

- Я не в силах задержать поступь Судьбы, - повторил человек в плаще. - А ты - тем более. Ничто не изменит путь Зла.

- И все же я хочу знать! - настаивал Колдун, дрожа от нетерпения и возбуждения. - Заклинаю тебя!

Человек в плаще безразлично кивнул.

Дым запульсировал сильнее, образы человека и фигуры в саване стали прозрачными и за спиной у них проявилась другая картина.

Широкая дорога разветвляется на три пути. По дороге идут три монаха. Вот они доходят до развилки. Первый, не задумываясь, идет прямо. Его путь поднимается к вершинам гор, прямо под облака. Монах торопливо идет, не оглядываясь назад и упорно приближаясь к невидимой цели. Он восходит на самый пик горы и скрывается в облаках.

Второй монах сворачивает налево. Дорога, по которой он идет, тоже ведет как будто к облакам, но вскоре становится видно, что заканчивается она той самой расселиной, из которой вышел человек в плаще. Монах подходит к краю расселины и, в нерешительности, оборачивается. И видит, что дорога исчезла ее просто нет, только горы вокруг, да пропасть. Монах смотрит вниз, делает шаг и исчезает в расселине.

Третий монах после небольших колебаний выбирает правую дорогу. Она, извиваясь, уходит куда-то вдаль, в неизвестность. Дорога эта укутана густым белым туманом. Но как только черная монашеская ряса растворяется в нем, туманная пелена темнеет и наливается кроваво-красным светом. И вот уже вся дорога затянута багрянцем. Он расплывается, заполняя все вокруг. На небе луна. Свет ее серебристый и легкий, но развеять красную мглу ему не удается.