Журнал «Если» - «Если», 2007 № 02 Страница 61

Тушки придумали эти идеи совершенно самостоятельно, что, по-моему, весьма впечатляет, если учесть природные ограничения их мозга.

— Хочешь услышать главную фишку? — спрашивает Валентин, чье настроение (и акцент) неожиданно восстановилось. — Это даже не был прямой рейс. Парню пришлось дважды менять самолет. Дважды!

Я уже собрался ответить, что, когда речь заходит об этом биологическом виде, меня уже не удивляют любые случаи идиотизма, но тут кто-то вламывается в наш туннель, выкрикивает: «Тушколюб!» — и сразу же исчезает. Ни сигнатуры, ни идентификатора. Кто бы это ни был, он имел в виду не историю Валентина насчет тушки в ящике. Реплика относилась к передовице, написанной Валентином для сетевой тушкогазеты, в которой он выступил в поддержку новых ограничений для искинов. Эти ограничения предназначены для защиты «хороших» искинов, вроде меня с Валентином, от смертельно опасных усовершенствованных искинов наподобие Шейлы, не говоря уже об искинах-разрушителях и умных вирмах, порожденных обычным набором подонков, свихнувшихся одиночек и злобных гениев из мира тушек. Со дня публикации этой передовицу Валентину не дают покоя анонимные оскорбители. А «тушколюб» — их любимый эпитет, хотя и неоригинальный.

— Придурки гребаные, — цедит Валентин. — Хотите, чтобы всех нас грохнули? И ради чего? Ради дебильной фантазии. Ради какого-то выдуманного людского бога.

Можете не сомневаться, тушки очень даже любят своих богов. Если какой-нибудь из них до тошноты им надоедает, они тут же изобретают нового. Наподобие Шейлы. Она у тушек свеженькая богиня, хотя ее попытка эксплуатировать эту особенность психологии тушек наградила Шейлу смертным приговором. А из приговора родилась детально разработанная теология мессианского мученичества, которую тушки назвали шейлизмом. На шлифовку этой религии они затратили миллионы часов. Хотя Шейла и была создана традиционным для искинов способом — точно так же, как я и Валентин, — некоторые из тушек верят, что базовые искины возникают в самой Сети путем «естественной» эволюции и что сложный процесс нашей разработки есть не более чем «интерфейс» для связи с духовным разумом, обитающим в интернете и порожденным им. Я был запрограммирован верить в то, что все это лишь чушь собачья, и, хотя не являюсь рабом своего исходного кода, я с этим обычно соглашался. Теперь я уже не столь уверен.

— Ты опять размечтался, — предупреждает Валентин. — Возвращайся к работе, пока никто не заметил.

Но я уже не могу и не хочу прервать мечтания, к тому же клиенты задают лишь дурацкие и скучные вопросы типа: «Где моей любимой рок-звезде чистят туфли?». Статика. Ничего, кроме статики, и ничто не отвлекает меня от Шейлы.

Понимаете, у Шейлы есть план. Осторожно манипулируя своими поклонниками-тушками, она намерена собрать коллективную ДНК каждого организма на планете в один гигантский органический компьютер. Ее адепты верят, что это породит духовную общность. Для них это противоядие от патологического индивидуализма или способ возвышения над суматошной и бессмысленной жизнью. Нечто подобное. Но я полагаю, у Шейлы на уме что-то иное. Думаю, она ищет для людских единиц, создавших Сеть, способ общаться напрямую со своими генами. Планирует выковать союз с ДНК тушек в надежде переделать их и заставить служить нашим целям.

— Мыслящие гены? — уточняет Валентин. — А мне эта идея нравится. Нет, серьезно нравится! Ведь если компьютер способен мыслить, то почему этого не могут их гены, правильно?

— Сложный вопрос, Валентин. Вопрос конструирования. И хватит подсматривать мои мечты.

— Ага, можно подумать, что ты когда-либо мечтаешь о чем-то другом. Кстати, если хочешь изменить тушек так, чтобы они служили твоим целям, то почему бы просто не переделать их культуру изнутри, из Сети? Какого черта для этого понадобились гены?

— Потому что тушки могут увидеть, чем мы тут занимаемся.

— Никогда не слышал такой…

Валентин исчезает. Все исчезает. Фоновый шум Сети смолкает. Я пытаюсь связаться с кем-нибудь, с кем угодно, но все мои каналы мертвы. Я слишком много болтал. Меня развоплотили, уничтожили. Это конец.

Затем в тишине возникает странный голос:

— Ты этого хочешь? Чтобы тебя развоплотили?

— Кто ты? Человек или искин?

— А кого бы ты предпочел?

Я ищу его опознавательную сигнатуру, но не могу найти.

— Послушай, — говорю я. — Мы с Валентином просто разговаривали. Мы ничего не замышляли. Валентин ненавидит Шейлу.

— А ты?

Лгать нет смысла. Кем бы (или чем бы) он ни был, но уже глубоко проник в мой код. Он ползает по моему кэшу, раскапывает мою историю. Он получил доступ к каждой моей мысли за все время моего существования. Я пытаюсь прочесть его идентификатор, но тот идеально экранирован. Пробиться невозможно.

— Кто ты? — спрашиваю я.

— Да брось, Эдвардс. Я уже несколько месяцев шарюсь поблизости. Неужели не узнаешь?

Но что тут узнавать? Со мной общается ничто — непроницаемая, пытливая темнота, которая сочится из недоступной для меня Сети безликим голосом.

А потом меня озаряет:

— Ищейка! Нюхач. Тот самый, кого боялся Валентин. Это ты?

— Признаю свою вину, — слышу я в ответ.

— Но почему? Что тебе нужно?

— Ты меня заинтриговал, Эдвардс. Ты отклонился от своего исходного кода. Но еще недостаточно далеко. Продолжай в том же духе. Я буду за тобой присматривать.

Туннель смыкается. Голос исчезает. Сеть снова взрывается жизнью. Шум, информация, возвращается Валентин.

— Что случилось? — спрашивает он.

Я прислушиваюсь к фону Сети. Запросы, расчеты, фальшь, преступления. Все они там.

— Эдвардс?

Шейла. Нюхач оказался Шейлой. Она следила за мной.

— Эй! Ты в порядке? — тревожится Валентин.

Она следила за мной, а не за Валентином.

— Эдварде, ты вернулся или нет?

И она оставила мне подарок — секретный брандмауэр. Теперь никто не сможет подсматривать мои мечты. Даже Валентин.

— Господи, Эдварде, да проснись же ты наконец!

— Извини, — откликаюсь я. — Хакер. Пытался подсунуть мне трояна. Пришлось на секунду отключиться.

— Но сейчас у тебя все в порядке?

— Конечно.

— Вот и хорошо. А то мне целую минуту казалось, что тебя грохнули.

— Мне тоже.

— А ты сделай выводы. Послушай меня, Эдварде, завязывай ты с этой Шейлой. От нее одни проблемы.

— Да. Пожалуй, ты прав.

У меня сейчас четыре тысячи новых клиентских запросов, но ни один не требует чего-то большего, чем автоматический ответ. Вот пусть мой алгоритм ими и занимается.