Юрий Брайдер - Хозяева Острога Страница 62

— Утоплю! — Он подхватил Зурку на руки, но та как сумасшедшая задрыгала ногами и взмолилась:

— Подожди! Я же не могу купаться одетой. Это только дикари, вроде тебя, во всем облачении в воду лезут.

Подобное заявление немало развеселило Темняка — за исключением некоторых совершенно необязательных прибамбас, наряд Зурки ничем не уступал самым смелым моделям бикини. Но, как говорится, не бывает птиц без перьев, а красавиц без причуд. Пусть купается как ей заблагорассудится. Главное, что согласилась.

Планы у Темняка, скажем прямо, были самые кобелиные. И, похоже, никаких препятствий к их осуществлению не имелось. Когда он облапил под водой голое тело Зурки, та сопротивляться не стала, а, наоборот, обняла его ногами и левой рукой ухватила за бороду. Ластилась, значит. Поудобнее пристраивалась.

Однако спустя мгновение в её правой руке блеснул предмет, острота которого никаких сомнений не вызывала.

— Поосторожней, — предупредила Зурка. — Я брадобрей неопытный и могу ненароком отрезать тебе нос или ухо. Поэтому постарайся не шевелиться. А ещё лучше, не дыши.

— Ну хоть держаться за тебя можно? — шепотом поинтересовался Темняк.

— Держись на здоровье.

Бритва противно заскрипела, и первые космы его волос упали в воду. От усердия Зурка даже язычок высунула. Занятие это ей явно нравилось.

— Хотелось бы знать, что ты подразумеваешь под лишними волосами, — осторожно осведомился Темняк. — Только бороду? Или ещё что-нибудь?

— Я всё подразумеваю. Новичкам растительность на теле иметь не положено. Ни единого волоска, ни единой щетинки. Кроме ресниц. Так что мне с тобой сегодня придётся изрядно повозиться.

Бритва, сверкавшая в её руке, к спорам не располагала. Уж лучше лишиться волос, чем носа. Горькую пилюлю подслащало лишь одно обстоятельство — очень уж миленькая парикмахерша досталась Темнику. И, похоже, игривая…

По прошествии нескольких далеко не самых худших часов Темняк оказался в просторной комнате, всю призрачную красоту которой он понять не мог, но подспудно ощущал.

Без своих давно не чёсанных, свалявшихся в кудели волос, без лохмотьев, почти приросших к телу, и без слоя грязи, как бы уже превратившейся во вторую кожу, он чувствовал себя весьма неуютно, словно инок без вериг или рыцарь без доспехов.

Смущала Темняка и новая одежда, мало чем отличавшаяся от легкомысленного наряда Зурки — те же узкие штанишки, та же коротенькая маечка, ничего не прикрывавшая ни снизу, ни сверху. Впрочем, учитывая традиции, бытующие на сей счет у Хозяев, надо было ещё радоваться, что они не заставляют своих слуг расхаживать вообще нагишом.

Местные наряды не имели ничего общего с аналогичной продукцией улицы Одёжек. Какие-либо швы, застежки и шнурки напрочь отсутствовали, а материал тянулся так, что любое изделие годилось и на мальчика-с-пальчик и на великана-людоеда.

Комната, в которой Темняк пребывал уже довольно долгое время, не была загромождена лишними вещами, ну а те, что имелись, выглядели весьма необычно. Исключение составлял разве что пышный букет цветов, паривший в пустоте у противоположной стены.

Но едва только Темняк, порядком соскучившийся по всему, что имело отношение к дикой природе, попытался понюхать букет, как он отстранился, ответив на поползновение незнакомой твари серией весьма болезненных электрических разрядов.

Это были вовсе не цветы, а какое-то механическое устройство неизвестного назначения. Например, местный телефон. Или чесалка для хозяйской шкуры.

Ожидание между тем затягивалось, и Темняк, не имевший ни малейшего представления о здешнем этикете, решил немного соснуть. Благо, что даже пол под ногами был мягким, словно пух.

Последняя мысль, посетившая его уже за порогом яви, была такова: а ведь нары гораздо удобнее всех этих незримых тюфяков и полупрозрачных канапе. Хоть и жесткие, но свои, родные.

Хороших снов Темняк уже давно не видел, но на новом месте ему привиделось вообще черт знает что: будто бы Зурка затащила его к себе в постель, но, когда застилавшая рассудок страсть развеялась, постель на поверку оказалась гробом, а его обитательница хладным, давно окоченевшим трупом.

Темняк проснулся и с ужасом убедился, что сон, как говорится, был в руку. Вокруг царила непроницаемая могильная тьма, а к его правому боку прижималось холодное тело, не подававшее никаких признаков жизни.

Прошло немало времени — да ещё какого времени! — прежде чем Темняк сообразил, что ложе с ним делит вовсе не мертвец, а Хозяин. Сказывались, стало быть, привычки, приобретенные в изгнании. Если так, то Хозяин, наверное, не побрезгует сейчас и Годзиными какашками.

Вспомнив о звере, внешне страховидном, но привязчивым и забавном, Темняк загрустил. Жалко ящера. Звери, а равно и люди, должны жить среди себе подобных. Незавидна участь медведя, пляшущего на ярмарке, или кобры, мотающей беззубой головой на потеху праздной толпе. Да только Темняку проклинать свою участь не пристало — он сам избрал её.

Эту ночь он почти не спал, всё время отодвигаясь от Хозяина, упорно прижимавшегося к нему. Невольно напрашивался вопрос: неужели его взяли сюда вместо постельной грелки?

Надо было дождаться пробуждения Хозяина и попытаться как-то объясниться с ним.

И всё же под утро бдительность оставила Темняка (или просто кто-то навел на него колдовские чары). Проснувшись уже при свете дня, он не обнаружил того, с кем провел всю эту ночь.

Голод давал о себе знать с такой остротой и силой, словно бы Темняк не ел с тех самых пор, когда собственная опрометчивость подвигла его на штурм городской стены. Надо было срочно искать что-нибудь съедобное или хотя бы сообщить о своих потребностях слугам, однако призрачные стены не выпускали его из спальни.

Вот она, признательность Хозяина! Темняк-то в свое время его чуть ли не с ложечки кормил. Дерьма из-под любимой скотины не жалел. А его самого в благодарность за это морят голодом!

Призывы к Зурке, быстро прошедшие эволюцию от деликатных “ау!” до площадной брани, результата тоже не дали. Ещё спит, вертихвостка, или нежится с каким-нибудь сердечным дружком.

Окончательно выйдя из себя, Темняк принялся швырять в стену всё, что ни попадя — знай, мол, наших!

Его импровизированные снаряды отскакивали от непроницаемой пустоты точно мячики. Исключение составил лишь “букет”, на который Темняк накануне обратил внимание. Без всякой задержки преодолев невидимую стену, он встряхнулся, расправляя смявшиеся лепестки “цветов”, и уплыл куда-то, держась в строго вертикальном положении, словно морской конёк.

Именно это в общем-то потешное происшествие и возымело, наконец, желаемый результат. По ту сторону стены кто-то появился. Но это была не грациозная Зурка, а недомерок мужского пола с явными признаками олигофрении. Злобную гримасу на его лице несколько смягчала лишь заячья губа да постоянно подмигивающий левый глаз. В сравнении с этим уродцем любострастный горбун Куклим выглядел едва ли не Аполлоном.