Юрий Брайдер - Хозяева Острога Страница 63

Именно это в общем-то потешное происшествие и возымело, наконец, желаемый результат. По ту сторону стены кто-то появился. Но это была не грациозная Зурка, а недомерок мужского пола с явными признаками олигофрении. Злобную гримасу на его лице несколько смягчала лишь заячья губа да постоянно подмигивающий левый глаз. В сравнении с этим уродцем любострастный горбун Куклим выглядел едва ли не Аполлоном.

Темняк, чуткий к любой опасности, сразу почуял в этом выродке недоброжелателя. Ясна была и причина, породившая его ненависть. Скорее всего она имела голубые кукольные глазки, точеную фигурку и дерзкий язычок.

— Чего тебе? — мрачно осведомился слуга (он хоть и был коротышкой, но плечи имел пошире, чем у Бадюга).

— Жрать хочу! — ответил Темняк в той же манере.

— Жри, — буркнул карлик, как бы даже и не уяснивший суть проблемы.

— Что? Воздух?

Никаких дополнительных объяснении не последовало, и Темняку пришлось действовать сообразно своим представлениям о кулинарных пристрастиях и застольных манерах Хозяев. В конце концов его внимание привлек довольно массивный предмет, похожий чем-то и на походную ванну, и на саркофаг, и на модерновую тахту без ножек.

Внутреннюю поверхность “саркофага” покрывала синеватая слизь, кое-где уже успевшая покрыться корочкой. Темняк поддел немного слизи на палец и осторожно попробовал языком. Вкушать дерьмо Годзи ему не приходилось, но это было нечто ещё более отвратительное.

Пока он дегустировал остатки хозяйской трапезы, слуга исчез, а “букет” сам собой вернулся на прежнее место.

— А здесь развесёлая житуха, — пробормотал Темняк, вытирая пальцы о что-то невидимое, но мягчайшее на ощупь. — Или я уже перестал разбираться в светской жизни.

Дальнейшее исследование спальни закончилось безрезультатно. Даже кусочка черствой “хозяйской жвачки” нигде не завалялось. Обыск, сопровождаемый погромом, привёл лишь к тому, что в дальнем конце комнаты возник столб мерцающего света. Наверное, включился здешний “телевизор”.

Дабы отвлечься от навязчивых мыслей о сладкой патоке и пышных лепешках, он занялся “букетом”. Со стороны это напоминало игру кошки с мышкой, хотя последующее желудочное удовлетворение “кошке” и не грозило.

“Букет” ловко уворачивался и по мере своих возможностей огрызался. Постепенно Темняк стал склоняться к мысли, что эта забавная штуковина приходится непосредственной родней грозному Смотрителю (примерно в том же плане, в каком газонокосилка приходится родней танку и паровозу).

Смотритель представлял интересы Хозяев за пределами Острога и на Бойле. Помимо того, он доставлял на верхотуру всё, в чем нуждались Хозяева — людей, зверей, экзотические дары внешнего мира.

“Букет” надзирал за порядком в доме, а в случае нужды наказывал провинившихся. В отличие от своего куда более могучего сородича, он служил не гонцом и добытчиком, а соглядатаем и стукачом.

Объединяло их ещё одно немаловажное обстоятельство — способность проходить сквозь преграды, непреодолимые для чужеродных существ и неодушевленных предметов.

— Не надо быть таким букой, — сказал Темняк, в очередной раз хватая “букет” за то, что можно было назвать пучком стеблей (здесь электрические укусы почти не ощущались). — Почему бы нам с тобой не подружиться? Поначалу послужи мне проводником… Только не надо демонстрировать мне свой крутой нрав! Расшибу, как орел черепаху!

Прикрываясь “букетом”, он смело ринулся на стену и в следующий момент оказался за пределами спальни, ощутив при этом лишь мимолетное сопротивление, как это бывает, когда с улицы входишь в помещение с избыточным давлением.

“Букет” настойчиво старался освободиться, но Темняк не выпускал его из рук, приговаривая:

— Только не надо брыкаться, а то ещё сломаешь себе что-нибудь! Можешь быть уверен, я и не таких строптивых усмирял.

Преодолев с помощью “букета” ещё несколько стен — одни были словно изумрудные кошачьи глаза, другие, как перья павлина, третьи напоминали шевелящиеся хвосты золотых рыбок — он окончательно заблудился в этом мире смутных теней и пастельных полутонов.

Голодный и замотанный Темняк уже собирался было отвести душу на “букете” — что с ним, механическим придурком станется — но тут его внимание привлекли человеческие голоса, раздававшиеся неподалеку. Голоса звучали на повышенных тонах, причем как мужской, так и женский.

Темняк, прикрываясь “букетом”, устремился на эти звуки и, пробив подряд три стены, казавшиеся текучим розовым туманом, вломился в комнатку, которая могла оказаться чем угодно, хоть женским дортуаром, хоть нужником (впрочем, сейчас ему было не до приличий). В комнатке находились двое — Зурка и карлик-олигофрен. Чисто условная одежда, служившая униформой для слуг, позволяла заподозрить интим в любой встрече особ разного пола, но здесь ласками и не пахло. Здесь шло выяснение отношений, причём каждая из сторон в выражениях не стеснялась.

— Посмей ему только улыбнуться! — орал карлик, ещё не разглядевший выступившую из тумана фигуру незваного гостя. — Вот этими руками растерзаю.

— Если захочу, сто раз улыбнусь! И не тебе, выродок, меня… — последнее слово застряло в горле Зурки, внезапно узревшей Темняка.

— Простите, если помешал вашей милой беседе, — сказал он, держа “букет” над головой, словно зонтик (тот почему-то рвался сейчас вверх). — В среде самых разных народов существует поговорка: помянешь беса, и он сразу явится. Стало быть, я из породы тех самых бесов. Не надо меня поминать всуе, а тем более недобрым словом.

Ошеломленная Зурка продолжала хлопать глазами, зато коротышка взорвался, словно горшок с перебродившим киселем.

— Ты зачем сюда пожаловал? На свидание? — возопил он, переводя взгляд с Темняка на Зурку и обратно. — Уже снюхались?

— Уймись, — Темняк похлопал ревнивого карлика “букетом” по лысой голове, отчего тот лязгнул зубами. — Не люблю, когда на меня повышают голос. А расправа, учти, у меня короткая. Растерзать руками не обещаю, но уж щелчком точно зашибу.

Карлик, внешне очень напоминавший злодея Черномора, но только безбородого, оказался не робкого десятка. Кое-что, конечно, значило и присутствие Зурки. Короче, от слов он перешел к делу, и если бы не “букет”, которым Темняк орудовал как шпагой, схватка вполне могла окончится в его пользу. Силы и свирепости этому недомерку было не занимать. Истинно говорится: если бог что-то одно отнимет, то другим наградит.

Когда отчаянные наскоки противника и жалобные вопли Зурки наскучили Темняку, он перевел поединок в эндшпиль. Для этого сначала пришлось схватиться с карликом врукопашную, а затем, пользуясь “букетом”, словно волшебной отмычкой, переместился вместе с ним в соседнее помещение.